Игорь Бестужев-Лада - Отвага
Один из них — просто роковой как для земной индустрии, так и для орбитальной. Конечно, речь идет об энергетике.
Заглянем в комнату долгосрочного планирования на втором этаже ЦУПа — сразу поймем. Взъерошенные люди теребят друг друга за галстуки и пуговицы, себя — за лохматые шевелюры. То и дело взывают к руководству полетом. Это — защита своих экспериментов на каждом данном этапе экспедиции. Ведь эксперимент — это включение аппаратуры и ориентации комплекса на Землю или на звезды. Значит, расход энергии и топлива. Топливные баки тоже не безразмерные, и килограммы рабочего тела (так здесь называют топливо) перед включением двигателя, бывает, подолгу делятся между астрофизиками и геофизиками. Но чем дальше, тем сложнее и с электроэнергией. И включение новой электронной нагревательной печки «Корунд», которую вернее будет назвать целым мини-заводом, может надолго отодвинуть другие энергоемкие эксперименты. Ведь и на Земле техническое перевооружение требует все больше энергии. Но здесь есть где поставить и Братскую ГЭС, и Курскую атомную. А там — все те же солнечные батареи. Ракета тоже не вол — бесконечно нельзя догружать и догружать. Вот три стареньких «паруса» в синюю кремниевую клетку и кряхтят изо всех сил, питая возрастающую лавину бортовой техники. Да еще хочется повысить бытовой комфорт, а это тоже свет и тепло. Да связь, да навигационная автоматика…
Вот и выходит, что подготовка очередного энергоемкого эксперимента порой напоминает глубокий вздох пловца-ныряльщика перед прыжком в воду. Как он набирает полную грудь воздуха, так и станция, крыльями к Солнцу, на самом освещенном витке вбирает его энергию в буферную батарею.
Представьте, что творилось бы на Земле, если бы для какой-нибудь мощной производственной операции вокруг отключали свет в жилых домах, останавливали троллейбусы и трамваи, закрывали кинотеатры и т. п. Невероятно? А вот мы сидим в ЦУПе и слышим, как происходит нечто подобное. Разумеется, в своих масштабах и весовой категории.
ЗЕМЛЯ. Ребята, у вас там лампы лишние не горят?
БОРТ. Одну оставили на весь отсек, еле инструкцию разбираем.
ЗЕМЛЯ. Да?.. Хм… Все равно расход большой. Выключите «Дельту» для экономии. А холодильник отключили?
БОРТ. Еще вчера, как приказано. Резервов все меньше, а батарея все неполная. Может, еще что поищете?
ЗЕМЛЯ (посовещавшись с рабочими группами). Вот медики разрешают на четыре часа отключить медицинские холодильники. Кстати, как там температура у вас?
БОРТ (довольно сварливыми голосами). Мерзнем немного, унтята натянули, только шарфов не хватает. Не думайте, не так уж жарко!
ЗЕМЛЯ (явно неохотно). Да?.. М-м… Ладно, оставим температуру. У вас и кислорода маловато, включите регенераторы 47 и 49. «Дельту» выключили? Выключили… Ну вроде все утечки закрыли. Готовьте эксперимент. Еще виток подзарядки и должно хватить. Только пообедать не забудьте. Пока конец зоны, счастливо, до связи. Приятного аппетита.
БОРТ (уже между собой, наедине). Приятного, приятного… Хорошо, про кипятильник не вспомнили, а то прикажут отключить — сиди без кипятка, на сухомятке…
И поскольку полет уже перевалил за третий месяц, то после некоторого молчания над вымоченным в кипятке лангетом и тюбиком смородинной пасты кто-то из них добавит:
— Вообще-то у костра бы сейчас, с котелком…
— У речки… — не отказался второй.
— И чтоб комары зудели…
— Дымок понюхать…
— Может, «Весну» врубим? Высоцкого, Никитиных?
Как раз магнитофон только что починили. Своими силами. Он тоже приустал от невесомого полета и захотел в мастерскую. Но, увы, оттуда в ателье не дозвониться. Пришлось выйти в универсалы, о чем с гордостью сообщено на Землю. Не думайте, это ракету легко починить. Или космический корабль. А магнитофон… Владельцы знают.
— Нет, пока подождем. Ладно. Экономить так экономить. Может, вечером дадим концерт…
Значит, будут слушать пока стены. Они там тоже не молчат. А гудят. Непрерывным таким мерным электронным гудом.
Ясна картина. Хочешь жить — умей добывать электричество. Да, но панели… Но ракета… Тогда в счастливый час кто-то очень логично сказал: а почему одной ракетой? Почему не по частям, хоть десятью, а там не собрать вместе?
Не знаю, качали товарищи на руках того изобретателя или обошлось — но ведь это и есть главный путь капстроительства в космосе. Вывод блоков и кирпичей, а там, наверху, — сборка самых сложных конструкций, вплоть до заводов и городов. Притом автоматическая сборка давно началась — это стыковки наших кораблей и станций. А ручной монтаж немного запоздал. Лет на пятнадцать. Не так-то это просто получается. И вот наконец приступили. Впервые в космонавтике. В мировой.
Потом нам, свидетелям и очевидцам, под большим секретом признались, что в момент начала меньше половины специалистов, втянутых по службе в эту техническую операцию, верили в ее успех.
Одного-то неверующего я сразу могу предъявить. Это был лично я. Как увидел на дне бассейна аквалангиста в то голубое окошечко, так сразу и не поверил. Уж больно непривычным для громоздкой скафандровой грации казалось его тонкое занятие. Он словно плел кружева на утопленном макете станции — из хрупких конструкций, тросиков, соединительных петель. То, что удавалось гибкому и пластичному аквалангисту, могло оказаться недостижимым для толстых, пальцев скафандра, поддутых изнутри давлением. И уж больно далеко казалось тогда расстояние от дна бассейна до монтажной орбиты.
Оставалось пока верить им, испытателям. Все, за что они до сих пор брались здесь, на Земле, удавалось и в космосе. Одним из этих испытателей и был аквалангист. А сверху, с командно-смотровой площадки (каюта капитана Немо), оснащенной динамиками, микрофонами и телемониторами, ему шли указания. Их давал наш знакомый, Олег Цыганков — импульсивный, по-южному порывистый, но очень и очень расчетливый и предусмотрительный в решении инженерных задач. «Только не дергай, Толя, силы тут твоей не надо. Если не идет — остановись, подумай, в чем причина. Сплавай, посмотри внимательно и доложи». Толя, в те дни, как мне казалось, не вылезавший из гидрокостюма, гибкой черной рыбой плыл наверх, к вершине солнечной панели, обследовал некий не понравившийся им зацеп. Спрашивал: «Если трос в гнезде заклинит, мы им разрешим сплавать, выдернуть руками или нет?» «Им» — это космонавтам, которые возьмутся за эти кружева на орбите своими неподатливыми пальцами. «Нет-нет-нет! — категорически звучит в наушниках и динамиках. — Ни в коем случае! Значит, записываем. Нужен рычаг для освобождения троса с рабочей площадки. С длинной рукояткой и надежным зацепом, чтобы не соскальзывал».
