Людмила Корнилова - Тени забытых земель

— Вместе — так вместе… — не стал спорить брат Белтус.

Еще минут пять осторожного движения по лесу, и людям показалось, что между деревьев начинается просвет. Неужто они выходят к опушке? Вообще-то рискованно пробираться по открытому месту…

Однако, как выяснилось, беглецы вышли к берегу реки. А вот это крайне нежелательно — ведь ранее отряд старался держаться как можно дальше от рек и полноводных ручьев, зная, что именно по воде в основном и пробираются наги. Значит, людям какое-то время придется идти на небольшом отдалении от реки, среди зарослей кустарника, и при том быть вдвойне, а то и втройне осторожней.

Долго пробираться по зарослям не пришлось: уже через четверть часа брат Белтус подал знак: мы подошли к нужному месту, так что всем стоит быть предельно внимательными. Впрочем, к тому времени запах печного дыма почувствовали все, пускай вначале он был еле уловим. Еще какое-то расстояние люди преодолевали ползком, а затем затаились у края опушки, причем брат Белтус, словно специально, выбрал место, где едва ли не стеной рос густой кустарник, ветки которого, кроме листьев, были еще и сплошь покрыты колючками, причем каждая из них была длиной чуть ли не в палец. Больше того: брат Белтус каким-то совершенно непонятным образом сумел пробраться в середину этих колючих зарослей, и остальным невольно пришлось сделать то же самое.

Лишний раз боясь шевельнуться, едва ли не каждый из беглецов думал одно и то же: н-да, спрятались, называется! И на что только рассчитывал брат Белтус, заползая сюда?! Конечно, укрытие здесь надежное, ведь вряд ли у кого из посторонних хватит ума сунуться в эти кусты — длинные колючки при неосторожном обращении могут поранить очень глубоко. Недаром уже сейчас у притаившихся людей полно заноз от острых шипов, и к тому же каждый осознает, что тут при любом неловком движении можно остаться без глаза!

Правда, надо признать, что обзор отсюда открывается прекрасный, все видно просто как на ладони: большая поляна возле реки, неподалеку от берега стоит крепкий домик, сложенный из бревен, а рядом что-то вроде двух небольших каменных амбаров, подле которых сложена поленница дров. Ну, просто идиллическая картинка, от которой сердце радуется, особенно если учесть легкий дымок, идущий из трубы домика. Увиденное напоминает один из тех небольших хуторков или охотничьих заимок, которых каждый из людей хоть разок, но ранее видел. Да и пахнет тут чем-то домашним, очень напоминающим только что выпеченный хлеб, и от этого дивного запаха у каждого из людей только что голова кругом не пошла. Очень хотелось встать и пойти туда, где, наверное, живут обычные люди, где не боятся местных обитателей и где у хозяев этого крепкого домика наверняка можно найти защиту от невеселой действительности…

Тем не менее, присмотревшись внимательней, стало заметно, что оконца у этого домишки совсем крохотные, и вставлены в них не стекла (да и откуда здесь взяться оконному стеклу?!), а тонко отполированные слюдяные пластинки. Больше того: каждое из окошек сверху было забрано частой железной решеткой, а на каменных амбарах стоят крепкие засовы, глядя на которые, можно предположить, что в тех амбарах хранится немало запасов…. Как видно, в свое время кто-то тут хорошо поработал, создавая сравнительно безопасные условия для проживания людей в здешних, более чем опасных местах.

Время шло, ничего не происходило. Все так же светило солнце, чуть шелестели листвой ивы у воды, перекликались птицы… Благодать и радость для души, если, конечно, не принимать во внимание то, что находишься в самом центре Запретных земель. Из домика так никто и не показывался, хотя хозяева наверняка находятся внутри, зато запах свежеиспеченного хлеба не только по-прежнему витал в воздухе, но даже становился все сильней и сильней: похоже, сейчас в доме кто-то всерьез занят выпеканием хлеба.

Прошло уже, наверное, не менее двух часов с того времени, как беглецы наблюдали за домом, и первой не выдержала Абигейл:

— А чего мы ждем? — шепотом спросила она.

— Я и сам не знаю, чего именно, но ведь кто-то должен выйти из этого дома! — дядюшка по-прежнему не сводил глаз с поляны. — Все же сейчас день, на небе яркое солнце, и если что-то нужно сделать по хозяйству, то в светлое время суток этим и следует заниматься. Да и вряд ли кто-то будет просто так сидеть в четырех стенах, тем более что внутри домик должен быть сравнительно небольшим. Кроме того, нам надо понять, кто именно обитает в этом доме…

Словно отвечая словам дяди Эдварда, дверь в доме отворилась, и на пороге появился высокий мужчина с висящим на поясе мечом. Оглядевшись по сторонам, он с минуту постоял на пороге, словно вслушиваясь в окружающие звуки, затем, не закрывая дверь, шагнул к небольшой поленнице, набрал охапку дров и скрылся с ними в доме, плотно прикрыв за собой дверь.

— Ну, что скажете? — дядюшка посмотрел на брата Белтуса.

— Пока ничего… — отозвался монах. — Вернее, могу сказать только одно: у этого мужика явно невеселая жизнь. Лица человека я не рассмотрел — все же довольно далеко, да и стоял он чуть за порогом, а там на него падала тень, но по внешнему виду можно предположить, что это житель нашей страны. И еще он прекрасно осознает окружающую его опасность — очень осторожен, даже днем старается долго не задерживаться на открытом месте. Вон, даже за дровами вынужден ходить с мечом на поясе. Не знаю, как так можно жить, постоянно находясь под страхом того, что на тебя кто-то может напасть в любой момент… Ох, ну как же здесь все-таки свежим хлебом пахнет!

— Это верно, пахнет, я бы сказал, даже слишком… — подтвердил дядюшка слова брата Белтуса. — Интересно: хозяин этого домишки боится лишнюю минуту пробыть на воздухе, но, тем не менее, без опаски печет хлеб, зная, как далеко по воздуху разноситься подобный запах… В этом есть какое-то несоответствие, вы не находите? Остается только удивляться, каким таким непонятным образом он умудрился заготовить себе дрова… Подождем еще немного, тем более что время до темноты у нас есть.

В это время кусты с противоположного края поляны зашевелились, и на поляну даже не вышел, а выскочил козлоногий человек, и потрусил к домику с явным намерением пообщаться с хозяином этого жилья.

— Ой, смотрите! — испугано пискнула Абигейл. — Это что, сатир?! Живой?!

— Тоже надеюсь, что сатир живой… — вздохнул брат Титус. — Нежить обычно по ночам вылезает…

— Сатир, он самый… — отозвался брат Белтус. — Терпеть не могу это наглое и беспардонное племя! Надо же, а я отчего-то считал, что в здешних местах козлоногих нет — все же слишком близко к той местности, где проживают наги.

— Интересно, что ему здесь надо?

— Сейчас разберемся…

Козлоногий был явно не в настроении — вон как зло пнул в сторону небольшой камешек, попавший ему под ноги. А Андреасу вдруг вспомнились те два сатира, которых он как-то видел в монастыре за время своего дежурства: та парочка тоже была очень зла и нападала на людей…

Сатир подошел, вернее, подбежал к дому, и первое, что сделал — принялся дубасить кулаком в запертую дверь, а потом еще и стал бить в нее копытом, при этом что-то выкрикивая. Что ж, судя по поведению сатира, никак не скажешь, что он вежливо напрашивается в гости. Однако дверь была сделана надежно, и любые попытки козлоногого выбить ее или вынести вон, закончились неудачей.

— Эй, хозяин! — донесся до людей крик сатира. — Это я! Открывай!

Неизвестно, что ответил хозяин незваному гостю, только сатир от возмущения аж подскочил на месте.

— То есть как это — чего мне надо? — продолжал орать сатир. — А про свой должок ты уже забыл? Что-что? Уж не хочешь ли сказать, что кинул меня как последнего лоха? Да с чего ты решил, что уже вернул то, что мне должен? Это, может, у тебя помутнение рассудка, а у меня, в отличие от тебя, память хорошая! Открывай, тварь, поговорим по-мужски! И не прячься за дверью, все одно тебе это не поможет! Дай срок — всю эту халупу по бревну раскатаю! Как только доберусь до тебя — враз дух вышибу! А заодно и долг вернешь в двойном размере!..

Можно только догадываться, что ответил сатиру мужчина, но услышав должную отповедь, козлоногий окончательно вышел из себя. Он орал что-то непонятное, колотил в дверь руками и ногами, даже пытался заскочить на крышу. Не будь оконца в доме забраны частой решеткой, то козлоногий, без сомнения, выбил бы их.

Буйство сатира продолжалось долго, но, в конце концов, он все же выдохся. Выдав на прощание трехэтажное послание из самых грязных ругательств, сатир неохотно побрел в лес, продолжая на ходу драть горло, и грозя обитателю избушки всеми возможными карами.

Когда его голос смолк где-то вдали, Андреас посмотрел на Абигейл.

— Принцесса, мне, право, очень жаль, что вам пришлось выслушать подобные высказывания…

— Адриан, возможно, вы удивитесь, но я не услышала ничего нового… — печально улыбнулась девушка. — Большая часть из тех, кто находится в окружении нынешнего принца-консорта, иначе выражать свои мысли просто не умеют.