Игорь Подколзин - Искатель. 1984. Выпуск №3
— Нет. Не приходилось.
— Значит, я первая твоя женщина?
Ротанов почувствовал, что настала пора объясниться, расставить все по своим местам.
— Я ведь не успел узнать тебя как следует, я даже не видел твоего лица. У нас выбор не бывает таким скоропалительным. В моей стране мужчина и женщина сначала знакомятся, долгое время дружат друг с другом, иногда эта дружба переходит во что-то большее и, лишь убедившись в этом… — Он замолчал, чувствуя, что постепенно вязнет в болоте бессмысленных слов и что сказанного уже не вернешь назад. Она долго молчала. И вдруг заговорила как будто совсем о другом:
— Хочешь знать, почему существует обычай, запрещающий открывать мне лицо? Он молча кивнул.
— В обычаях бореев много рационального Этот существует для того, чтобы мужчина, после того как он останется один, не мог вспомнить лица той, которая его выбрала. Чтобы для него вся эта история не стала слишком значительной, чтобы некого было вспоминать. Чтобы навсегда, на всю жизнь, во всех твоих последующих встречах, «которые могут перейти во что-то большее», ты вспоминал меня лишь как ту, которая — не имела лица, не имела права даже на твою память.
Ротанов почувствовал мучительный стыд и не нашел слов, чтобы возразить ей. И тогда она медленным спокойным движением сняла с головы серебряный обруч вместе с темной вуалью, закрывавшей лицо.
В первую секунду она показалась ему некрасивой. Русые волосы водопадом рассыпались по плечам, открыв высокий лоб и огромные синие глаза. Нет, она не показалась ему красивой, но он не мог отвести взгляда от ее лица. А она все смотрела на него сурово и строго, словно ни секунды не сомневалась ни в себе, ни в том, какое впечатление произведет на него, словно знала заранее, что наказание за его чрезмерную и неуместную гордость будет действенным и суровым.
Снова зарыдал гонг. Его звук, густой и вибрирующий, поплыл вниз, в долину. На секунду Ротанову показалось, что эхо, рожденное горами, упало откуда-то сверху. Словно вздохнуло само небо.
— Надо попробовать вырваться отсюда. Покорность не лучший способ справиться с судьбой.
Она отрицательно покачала головой.
— Отсюда не возвращаются, хотя ты мог бы отказаться. Еще не поздно, хочешь, я вызову жреца?
— Вызывай! Пусть они только откроют дверь. Мы уйдем отсюда вместе.
Она вновь покачала головой.
— Стражи на лестнице? Они нас не удержат.
— Я знаю. Но тогда сюда приведут другую женщину. А жребий пал на меня. По твоим правилам можно так поступать?
— Ну хорошо, мы останемся здесь и посмотрим, чем оно кончится, это их похищение!
И тогда опять откуда-то сверху донесся могучий и грозный гул, словно вибрировали и стонали сами горы. Ротанов поднял голову и только теперь заметил, что у башни не было крыши. Кусок бледного серого неба очерчивал ровный круг стен, почти сливавшихся с его темным фоном. Но сейчас небо посветлело, и он разглядел то, чего не видел раньше: вся верхняя поверхность стен была исчерчена глубокими бороздами, словно кто-то рвал их гигантскими когтями. А звук, падавший сверху вдоль этих изодранных стен, становился все грознее, переходил в вибрирующий визг, на который мелкой дрожью вдруг ответили двухметровые крепостные стены храма.
Глава 5. СТРЕЛОК
Получив задание Ротанова, Павел решил найти проводника. Всего несколько часов ходьбы отделяли поселок бореев от побережья, где приземлилась шлюпка, но в чужой стране лучше не путешествовать в одиночку. Нужен был человек, на которого можно полностью положиться. Ротанов просил сохранить экспедицию к шлюпке в тайне, и, наверное, для этого у него были серьезные причины После долгих раздумий Павел решил побеседовать с Лартом, дальним родственником хозяина хижины, в которой его- поселили. Между ними установились неплохие, почти дружеские отношения. Ларт нравился Павлу немногословностью и открытым добродушием, которым зачастую в избытке обладают сильные, легко преодолевающие трудности люди. В дополнение ко всем своим достоинствам он считался одним из лучших охотников племени.
Ларт встретил Павла как старого друга, усадил на лучшее место, и между ними завязалась неторопливая беседа о погоде, о видах на охоту и о прочих малозначительных вещах. Бореи не любили излишней торопливости ни в делах, ни в серьезных разговорах. Наконец Павел решил, что этикет соблюден, и перешел к делу.
— Тебе приходилось бывать на южном побережье?
— Конечно. Сто ночей назад я ставил там силки на курланов. Там много дичи Раньше мы часто охотились на юге.
— Ты не мог бы проводить меня к тому месту, где опустилась наша огненная лодка?
Павел решил не скрывать цели своего похода от Ларта. Он считал, что если уж приглашать человека для такого дела, то ему следует доверять полностью. Ларт раздумывал минуты две. Наконец он заговорил, глядя в сторону, и было видно, что ответ ему неприятен:
— Теперь там чужая территория. Мы не можем ходить на южное побережье без разрешения роев.
Павел не знал, кто такие рои, но счел нужным напомнить:
— Один из бореев встретил нас там после посадки. Разве он спрашивал разрешения у роев?
— Последние сто ночей бореи не ходят к побережью.
— Но человек на животном, проводивший нас до поселка, разве он не борей? Он приветствовал нас от имени «Той, что прячет свое лицо».
— Так называют богиню Юстару и ее жриц, она почитается у разных племен нашего острова. Человек, приведший вас в поселок, не был бореем. Он был роем.
— Хорошо, пусть рой Но ведь он свободно пришел в поселок, почему бы и нам не пойти к ним?
— У роев нет своих домов, они ходят везде, где хотят.
— Нет домов, но есть своя земля? Я тебя не понимаю.
— Земля на побережье была наша, но рои сказали, она им нужна. Теперь туда нельзя ходить без разрешения роев.
— Хорошо, давай спросим у них разрешения, раз так нужно.
— С роями может разговаривать только жрец или правитель.
Проблема становилась все сложней. Павел и так уже нарушил указания Ротанова, посвятив в свои планы Ларта. Теперь во что бы то ни стало нужно было найти способ довести дело до конца, уговорить его помочь и как-то обойтись без жреца и правителя.
Они сидели у очага и пили из глиняных чаш, украшенных затейливой резьбой, что-то вроде чечевичной похлебки. Павел уже достаточно разбирался в местных обычаях и знал, что предложенная ему чаша давала право спрашивать хозяина о чем угодно, поскольку такую похлебку предлагали лишь тому, кого считали другом. Другом в доме Ларта Павел стал с тех пор, как научил его способу особой закалки наконечников копий, единственного оружия, которым разрешалось пользоваться во время охоты. Копья запрещено было вносить на территорию поселка. Во всем, что касалось оружия, у бореев существовал целый свод очень сложных правил, иногда противоречивых и запутанных. Складывалось впечатление, что по крайней мере часть из них навязана племени извне. Не этими ли самыми роями?
