Накаленный воздух - Валерий Александрович Пушной
– Твоим дальним предком был сын Марии Магдалины и Йешуа, – выговорил Прондопул.
У Василия в голове точно лопнула струна, выражение лица превратилось в гримасу. И застыло.
А Пантарчук неожиданно громко хохотнул. Но лучше бы он сдержал себя, потому что его глаза сразу вылезли из орбит, рот перекосило, прозвучал глубокий шумный вздох и разнеслось сопение. Он заснул.
Василий мотнул головой, сбрасывая оцепенение:
– Это бред. Неужели вы думаете, что я поверю в эту новую ложь? Не могли выдумать что-нибудь другое, во что можно было бы поверить?
– Другое? Можно было сказать и другое, но тогда мне пришлось бы выдумать. А я никогда не выдумываю, я всегда говорю то, что есть. Впрочем, ложь и правда – неотличимы. А истина нетленна, – ответил архидем. – Вчера Мария являлась тебе, – продолжил он. – Она искренна в своем желании, но она заблуждается с тех пор, как встретила Йешуа. Я не обманываю тебя, но он обманул Марию, бросил беременную. Он всех обманул. И все верят обману, потому что хотят верить, – скучно выговорил Прондопул и посмотрел на продавца. Та продолжала стоять на месте в полном безмолвии. Архидем чуть шевельнул пальцами правой руки, и продавец оживилась, поправила прическу и пошла мимо, никого не замечая.
– Ко мне все это не имеет никакого отношения, – недовольно отозвался Василий.
– Имеет. Твой путь предопределен. Я не смотрю в скрижали, я тысячи лет события наблюдаю изнутри, – сказал архидем завораживающим голосом и сделал паузу, давая Василию время на осмысливание. – Я знаю действительность. Знаю, что в тебе жив дух обманутой Марии, гордой, но брошенной женщины. Отомсти за нее. Месть прекрасна. Она наполняет душу сладким чувством. Отмщение – вот высшая радость среди радостей человеческих.
Слова подкупали, притягивали, искушали, наполняли душу безумной жаждой. Василий ощутил, как мускулы стали наливаться странной силой, и эта сила заставляла его тело дрожать от предвкушения крови. Запах крови возбуждал.
– Забвение – вот месть, которая возвышает, – продолжал Прондопул. – Прими этот путь, путь нового Мессии. Прими Властелина Игалуса как единственного властителя душ людских.
Василий чувствовал, что ему трудно бороться с искусами. Душу будто вырывали из тела. Но, пересилив себя, он закрыл глаза, зажал уши и выкрикнул:
– Вы – сумасшедший!
Но голос архидема продолжал звучать в ушах, проникал в мозг, заполнял его.
Василий увидел широкую гладкую дорогу, на нее он должен был ступить навстречу Властелину. Между тем внутреннее сопротивление возрастало. Василий откачнулся и с новой силой выплеснул:
– Уходите!
Лицо Прондопула стало ледяным. Василия обдало холодом, стынь вошла в каждую клетку тела. Оно закоченело, мускулы застыли. И только слух был острым и ясным.
– Иуда Иш-Кериййот любил Марию, и он никогда бы ее не покинул, как это сделал Йешуа. А ведь она просила Йешуа, умоляла не оставлять ее. Но он наплевал на ее просьбы, бросил несчастную женщину на позор и глумление, когда в ее чреве был его плод. Он предал ее, – говорил архидем. – Но люди осуждают Иуду за измену Йешуа и не осуждают Йешуа за предательство Марии и своего еще тогда не родившегося сына. А ведь Иуда и Йешуа одинаковы. Несправедливо осуждать одного и возвышать другого. Ты должен исправить эту несправедливость.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, и не хочу этого слышать, – выдавил из себя Василий. – Я не верю вам!
– Тебе трудно поверить, потому что надо сделать выбор. Но его придется сделать! – холодно произнес Прондопул.
– Нет, – прошептал Василий.
– Истина зовет тебя. Защити ее, – надавил архидем, ломая его сопротивление. – Мария верила в Йешуа и стала несчастной, – продолжил он. – Йешуа сделал ее безумной, позволил своим последователям выставить перед людьми блудницей, заставил прятаться от всех. Неужели это недостойно мести или ты труслив и покорен даже тогда, когда надо постоять за свою оскорбленную прародительницу и за себя? Только такой путь и такой поступок вернет тебе Диану. Это путь сильнейшего. Ты будешь управлять человеческими пороками и страстями. Слава Нового Мессии несравнима ни с чем.
– Уйдите, – прохрипел Василий. – Я не хочу вас знать! – Он ощутил, как изнутри пошел жар, плавя холод, сковавший его.
А голос Прондопула продолжал проникать в уши, разъедал душу, лишал покоя и принуждал колебаться.
Василий попытался подняться, чтобы уйти, но колени не разгибались. Приходилось выслушивать и дальше слова, кои начинали приводить в смятение.
И вдруг все прекратилось. В уши ударила тишина. Архидем исчез. Диван опустел.
Взгляд Василия пробежал по залу.
Пантарчук на другом краю дивана мирно посапывал. Но стоило Василию пошевелиться, как тот очнулся и открыл глаза.
– Я все слышал, – сказал он бодрым голосом, будто не спал вовсе.
– Бессмыслица, это бессмыслица, – обронил Василий, надеясь услышать поддержку Петра.
Но тот не поддержал, но и не отрицал:
– Ты должен сам решить для себя, здесь я тебе не помощник.
– Нелепица. Неужели вы поверили в этот бред? Но ради чего все это? – Василий вжал голову в плечи. – Как это можно объяснить? А может, не Прондопул, а я сумасшедший?
– Не думаю, что кто-то из вас ненормальный. Во всяком случае, за себя я ручаюсь, – серьезно проговорил Петр. – И архидемон Прондопул существует на самом деле. А Мария Магдалина? Что ты скажешь теперь? Она приснилась тебе или ты видел ее так же, как Прондопула? – Пантарчук шумно поднялся с дивана. – Тут много странного. Когда мы впервые столкнулись с тобой на дороге, ты ничего не помнил, но несколько раз произнес слово Магдалина. Именно поэтому в больнице тебя записали под такой фамилией. Что это? Совпадение или нечто иное? Я не даю тебе никаких советов, выбирай сам.
– Я снова запутался, Петр Петрович. Я ни в чем не уверен. – Василий вскочил за ним, крепко сжимая руками виски. – Я ничего не знаю. Я ничего не помню.
– Сложно вспомнить то, что было две тысячи лет назад, тем более не с тобой, – неопределенно пробасил Пантарчук.
– Вы издеваетесь надо мной, – обиделся Василий.
– Издеваться не моя профессия, – насупился Петр.
– Абсурд в красивой обертке! Прондопул вставляет палки в колеса. Гипноз. Безусловно, гипноз. И вы не устояли, Петр Петрович! – воскликнул Василий, обрадовавшись, что на ум пришло хоть какое-то объяснение тому, что здесь произошло.
К ним приблизилась продавец с вопросом, что из мебели интересует их. Петр ответил, что товары должны выбирать женщины, а мужчины – платить за них. Продавец засмеялась и посоветовала в следующий раз приходить со своими женщинами.
Пантарчук и Василий вышли наружу. Спустились с высокого крыльца. Сели в
