Накаленный воздух - Валерий Александрович Пушной
Глаза женщины оттаяли, и она не очень решительно отступила назад, открыла дверь шире.
– Пройдите, – сказала другим тоном. – Только Дианы и мужа сейчас дома нет.
Василий занес ногу над порогом. Но по ней будто ударило электрическим разрядом, отбросило назад. По телу пробежала судорога.
Женщина удивленно вскинула брови.
Василий опять занес ногу. И вдруг яркая вспышка перед ним ослепила. Мать Дианы отшатнулась. Новая судорога прошлась по его мышцам. И тогда он настойчиво бросил через порог все свое тело.
Женщина увидала, как Василия с ног до головы обдало пламенем. Она вскрикнула, подумав о пожаре. Но через мгновение все прошло, он был перед нею живой и невредимый. В ее испуганных глазах стояло недоумение. Василий пояснил:
– Прондопул препятствует.
– Кто?
– Архидем, – повторил Василий, совершенно запутывая женщину.
– Вы о ком?
– Он не хочет этого.
– Чего?
– Чтобы Диана была со мной.
– Он кто вам?
– Никто.
– Тогда почему?
– Не знаю.
– Но как же так? – хозяйка окончательно растерялась.
– Я сам хочу понять.
Мать Дианы в полном замешательстве провела Василия в комнату. И здесь, чуть придя в себя, спросила:
– Вам нравится Диана?
– Я люблю ее, – ответил он просто.
– Вы уверены?
– Да, – сказал он.
– Но ведь вы только недавно познакомились, – напомнила она.
– Да, – подтвердил Василий.
– Тогда как же?
– Разве так не бывает?
– Бывает, – согласилась женщина.
– Или это плохо? – спросил он.
– Почему же, – отозвалась она.
– И я так думаю, – сказал Василий.
– В том случае, если вы нравитесь. А если этого нет? – спросила хозяйка.
– Я хочу, чтобы это было.
– Желания не всегда сбываются, – вскинула она брови.
– Я знаю.
– И все-таки вы пришли.
– Я чувствую, что так должно быть, – ответил он.
– Вы странный молодой человек, – проговорила озадаченно женщина, помолчала и добавила: – Это комната Дианы.
Василий осмотрелся. Письменный стол, стул, диван, шкаф, комод, зеркало, книги. Втянул в себя запахи комнаты. Попросил разрешения написать записку. Мать Дианы достала из ящика стола чистый лист бумаги и авторучку. Он крупным почерком написал: «Диана, я вас люблю. Согласитесь стать моей женой». Оставил лист на столешнице и вышел из комнаты. У входной двери остановился. Женщина, сообразив, чего он ждет, сказала, что дочь отправилась в мебельный магазин за компьютерным столом.
Закрыв за Василием дверь, она вернулась в комнату дочери, глянуть, что написал молодой человек. Но листа на письменном столе не было. Поразилась. Поискала вокруг и под столом, не нашла. Пожала плечами, невероятно, словно испарился. Ей сделалось не по себе. Она огляделась еще раз и развела руками.
Василий вышел на улицу и увидал автомобиль Пантарчука. Было кстати, что тот догадался, где искать его.
Поехали по адресу, который назвала мать Дианы.
Дорога привела на улицу Баумана. По пути к мебельному магазину Василий через боковое стекло показал Пантарчуку на дом, куда привозил его Скротский. До сих пор по его телу пробегала липкая дрожь, когда он вспоминал нож в руке Эмилии.
Припарковались у двухэтажного здания, где был мебельный салон-магазин.
Василий легко выскочил из автомобиля и, не дожидаясь Петра, бросился внутрь. Но Дианы в магазине не было. И продавец ничего не смогла ответить на его вопросы.
Вошел Пантарчук, глянул по сторонам:
– Нет? – спросил коротко.
– Нет, – растерянно ответил Василий.
– Подождем, – успокоил Петр и перед зеркалом шкафа поправил ворот рубахи.
Василий тоже глянул в зеркало, увидел свое сконфуженное лицо и полез в карман за телефоном. Но Диана на звонок не ответила. Он расстроился и тяжело вздохнул:
– Как же так?
И в этот момент сбоку от себя Петр услыхал знакомый голос:
– Разве все это важно?
Они повернули головы, на ярком бордовом с вензелями диване сидел Прондопул. Иссиня-черный костюм и кроваво-вишневая бабочка, как всегда, были в безупречном состоянии.
– Вы не рады увидеть меня здесь? – спросил архидем.
Пантарчук нахмурил брови, особенного удовольствия от таких встреч он не испытывал. Прондопул прочел его мысли и добавил:
– Напрасно. Без меня вам теперь не обойтись, – движением руки предложил присесть на любой из диванов.
Однако Василий резко отвернулся и шагнул к двери. И тут же наткнулся на невидимую стену. Уперся в нее руками, надавил, и – ни с места. Ноги заскользили по половой плитке, словно по льду.
– Вы стали надоедать, – хмуро произнес Пантарчук. – Что еще вам нужно?
– Настало время, – холодно сказал архидем.
К нему направилась продавец, требуя, чтобы Прондопул поднялся с дивана, ибо на мебели сидеть не разрешалось. Но размытый взгляд архидема заставил ее застыть на месте.
– Ты не послушал меня, – продолжил Прондопул, глядя на Василия. – Оставь эту девушку, не ищи ее. Она не для тебя. Ты для другого появился в этом городе.
– Я так и думал, – отозвался Василий. – Это вы подослали ко мне Скротского! И Эмилию – тоже! И вся эта история идет от вас. Значит, все обман. Я так и думал. С вами всегда ложь!
– Правда и ложь – близнецы-сестры, – проговорил архидем, почти не шевеля губами. – Они рождаются вместе и не могут друг без друга, как жизнь и смерть, – заключил он. – Не бывает правды без лжи, а лжи без правды. Обыкновенно часто правда может быть обманом, и наоборот.
Пантарчук собирался возразить Прондопулу, но его приподняло над полом и перенесло к противоположному дивану. Через секунду он уже сидел на мягком сиденье, спиной вдавливался в мягкую спинку, а левая рука лежала на левом подлокотнике. Василий в тот же миг оказался сидящим у другого подлокотника.
– Вы больны, Прондопул, – прогудел Пантарчук. – Правда есть правда, обман есть обман. Вы перемешали все понятия. Однако жизнь всегда расставляет все по своим местам. У вас ничего не получится, потому что он любит ее.
– Этого недостаточно. Надо, чтобы она полюбила, – сухо отрезал архидем, – А она выбрала Скротского.
– Он обманул ее! – перебил Василий.
Прондопулу не понравилось, что его перебили.
– Неважно, как достигается цель. Всех судит тот, кто на вершине. Пора примирить обман и правду, – жестко отсек архидем. – Потому что обман правдив, а правда обманчива. Тебе казалось, ты нравишься Диане, но ты обманулся, она выбрала не тебя. Любовь – обман. Ей нельзя доверяться. Она сделала Иуду Иш-Кериййота предателем. Впрочем, как посмотреть на это. Ведь Иуда Иш-Кериййот был прав в своем обмане. Истина Иуды в порочности любви. Есть только одна правда, и она в том, что нет никакой правды. Впитай это в себя. Ты в начале большого пути.
