Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд
– Это же Ба-Ри! – Она выхватила сверток у Мак-Таггарта и повернулась к Пьеро. – Скажи ему, что Ба-Ри мой!
И бросилась обратно в хижину. Мак-Таггарт огорошенно посмотрел ей вслед. Потом посмотрел на Пьеро – даже слепой разглядел бы, что Пьеро огорошен не меньше. Нипиза даже не заговорила с ним, с самим комиссионером со станции Лак-Бэн! Она даже не взглянула на него! И забрала у него собаку как ни в чем не бывало, словно он деревянный. Краска на его лице сгустилась, и он перевел взгляд с Пьеро на дверь, за которой скрылась Нипиза и которую она затворила за собой.
Дома Нипиза упала на колени и полностью развернула одеяло. Она не боялась Ба-Ри. И позабыла про Мак-Таггарта. А потом, когда Ба-Ри беспомощно вывалился из одеяла на пол, она увидела его заплывшие глаза и запекшуюся кровь на морде, и свет на ее лице погас, словно туча набежала на солнце.
– Ба-Ри! – нежно позвала она. – Ба-Ри!
Она приподняла его двумя руками. Голова у Ба-Ри поникла. Все тело его онемело, и он не мог даже пошевелиться. Ног он вовсе не чувствовал. И почти ничего не видел. Зато слышал ее голос! Тот самый голос, который донесся до него в день, когда его ужалила пуля, голос, который выманивал его из-под валуна.
Голос Ивы зачаровал Ба-Ри. Он словно бы разогнал по жилам застоявшуюся кровь, и Ба-Ри открыл глаза пошире и снова увидел чудесные звезды, которые так ласково светили ему в день гибели Уакайю. Одна длинная коса упала Нипизе через плечо, и Ба-Ри снова уловил сладкий аромат ее волос, а ее рука гладила его, ее голос звал его. Потом она вдруг вскочила и оставила его, и он не двигался, пока ждал ее возвращения. Вскоре она вернулась с тазиком воды и полотенцем. Осторожно смыла кровь с глаз и морды. Но Ба-Ри все равно не двигался. И едва дышал. Но Нипиза видела, как по его телу пробегает дрожь, будто от электричества, когда она прикасается к нему.
– Он избил тебя палкой, – говорила она, и ее темные глаза были от Ба-Ри не дальше фута. – Избил тебя! Настоящее чудовище!
Тут им помешали. Дверь отворилась, и вошло чудовище и стало смотреть на них сверху вниз с усмешкой на красном лице. Ба-Ри мигом показал, что жив. Вывернулся из-под руки Нипизы, вскочил с внезапным рыком и уставился в глаза Мак-Таггарту. Шерсть на хребте у него встопорщилась щеткой, клыки грозно блестели, глаза горели как живые угли.
– Сущий дьявол, – сказал Мак-Таггарт. – Совсем дикий, должно быть, полуволк. Осторожнее с ним, а то он вам руку отхватит, ка сакахет!
Он впервые назвал ее этим нежным именем на наречии кри – «любовь моя»! Сердце у Нипизы заколотилось. Она на миг склонила голову над сцепленными руками, и Мак-Таггарт, решив, будто это она от девического смущения, погладил ее по голове. Пьеро с порога слышал это слово, а потом увидел, как Мак-Таггарт гладит ее, и вскинул руку, словно желая заслониться от этого святотатственного зрелища:
– Mon Dieu!
В следующий миг он коротко вскрикнул от удивления, а Мак-Таггарт взвыл от боли. Ба-Ри молнией метнулся к комиссионеру и вонзил зубы ему в ногу. И успел основательно прокусить ее, прежде чем Мак-Таггарт отбросил его сильным пинком. Комиссионер выругался и выхватил револьвер из кобуры. Но Ива успела первой. Она вскрикнула, бросилась к Ба-Ри и обняла его. Вскинула голову, чтобы посмотреть на Мак-Таггарта, и ее нежная голая шея оказалась всего в нескольких дюймах от оскаленных клыков Ба-Ри. Глаза ее вспыхнули.
– Вы избили его! – воскликнула она. – Он вас ненавидит, ненавидит!
– Отпусти его! – вне себя от ужаса крикнул Пьеро. – Mon Dieu! Отпусти его, а то он тебя загрызет!
– Он вас ненавидит, ненавидит, ненавидит! – снова и снова повторяла Нипиза, глядя в оторопелое лицо Мак-Таггарта. А потом вдруг повернулась к отцу. – Нет, меня он не загрызет! Видишь? Это же Ба-Ри. Я же тебе говорила. Это Ба-Ри! И вот доказательство – он меня защищает!
– От меня?! – Лицо Мак-Таггарта потемнело.
Пьеро приблизился к нему и успокаивающе положил руку ему на плечо. Он улыбался.
– Пусть себе выясняют отношения, месье, – сказал он. – Прямо два бочонка с порохом, нас с вами того и гляди в клочки разнесет. Ну укусит он ее…
Он пожал плечами. С них словно гора свалилась. Говорил он теперь мягко, но настойчиво. И тут гнев в глазах Нипизы угас. Она кокетливо взмахнула ресницами и посмотрела прямо на Мак-Таггарта с полуулыбкой, а потом сказала отцу:
– Mon père, я скоро выйду к вам с месье комиссионером с Лак-Бэн.
В глазах у нее пляшут чертики, подумал Мак-Таггарт, и эти чертики потешаются над ним, а он от этого только пуще распаляется. Ну и глаза, полные пляшущих ведьм! Ничего, он приручит ее чертиков, и они будут плясать ему на потеху – и очень скоро!
Он вышел за дверь следом за Пьеро. В своем ликовании он даже не ощущал боли от укуса Ба-Ри.
– Я покажу вам новые сани, месье, которые я приготовил на зиму, – сказал Пьеро, когда за ними закрылась дверь.
* * *
Нипиза вышла из хижины через полчаса. Она видела, что Пьеро с комиссионером что-то обсуждают – что-то такое, что не нравится ее отцу. Лицо у него было напряженное. Она увидела в его глазах тлеющий огонь, который Пьеро пытался потушить, как тушат пожар одеялом. На скулах у Мак-Таггарта играли желваки, но при виде Нипизы глаза у него вспыхнули от удовольствия. Она понимала, в чем дело. Комиссионер с Лак-Бэн требовал ответа от Пьеро, а Пьеро твердил ему то, на чем она так настаивала, – что он должен спросить у нее. И вот теперь он собирается у нее спросить! Нипиза повернулась – сердце у нее затрепетало – и торопливо зашагала по тропинке. Она слышала позади шаги Мак-Таггарта и коротко улыбнулась ему через плечо. Но зубы у нее были сжаты и ногти вонзались в ладони.
Пьеро стоял не шевелясь. Он смотрел, как они исчезают в лесу – Нипиза по-прежнему шла на несколько шагов впереди Мак-Таггарта. Из груди у него вырвался резкий вздох.
– Par les mille cornes du diable![33] – выругался
