Джеймс Роллинс - Амазония
– Нат? – позвал чей-то голос.
Но чей? Он бросился искать, но тщетно – со всех сторон по-прежнему разливалась чернота.
– Нат, ты меня слышишь?
– Да, только где ты?
– Если слышишь, сожми мою руку.
Нат потянулся на голос, выискивая невидимого собеседника.
– Молодец. Теперь открой глаза.
Он сделал усилие.
– Не старайся. Просто открой их.
Тьма снова треснула. Яркий свет ослепил Ната. Он судорожно глотал воздух и не мог надышаться. Голова лопалась от боли. Подняв слезящиеся глаза, он увидел над собой лицо друга, который поддерживал его сзади за плечи.
– Нат, ты с нами?
Он откашлялся и кивнул.
– Как самочувствие?
– А как по-вашему?
Ната зашатало, едва он попытался подняться.
– Что ты там видел? – спросил его Коуве. – Ты бредил.
– И пускал слюну, – добавила Анна, усаживаясь рядом.
Нат вытер рот.
– Галлюциногены-алкалоиды… вызывают слюнотечение.
– Так что ты видел?
Нат тряхнул головой. Очень зря – голову словно пронзило гвоздем.
– Долго я был в отключке?
– Минут десять, – отозвался профессор.
– Минут?! Я думал, прошло десять часов, а то и дней.
– Что случилось?
– По-моему, мне было видение насчет лекарства от болезни.
Коуве сделал большие глаза.
– Что?!
Нат рассказал об увиденном.
– Из моего сна стало ясно, что именно плоды дерева поддерживают жизнь и здоровье людей этого племени. Животные в них не нуждаются, а людям они необходимы.
Коуве кивнул и прищурился, обдумывая услышанное.
– Стало быть, дело в орехах.
Профессор замолк ненадолго, затем не спеша заговорил:
– Как писал твой отец, сок этого дерева чрезвычайно богат изменчивыми белками-прионами, способными усовершенствовать всякий вид, с каким они вступят во взаимодействие, тем самым создавая дереву лучших защитников. Однако совершенство обходится дорогой ценой. Дереву невыгодно, чтобы его питомцы разбредались, поэтому вместе с раздачей даров оно осуществляет свой собственный механизм подстраховки. Животным, возможно, внушается инстинкт, чтобы держаться поблизости. Одних привязывает предковая территория, другими можно повелевать с помощью особых веществ, вроде порошков-феромонов для пираний и саранчи. Но людям, существам с интеллектом, требуется нечто большее, чтобы остаться и жить рядом с деревом. Людям приходится регулярно питаться его плодами, подавляющими патогенную активность прионов. Молоко орехов Ягги, по-видимому, содержит некий антиприон, предотвращающий появление вирулентных частиц.
Анну будто замутило.
– Значит, бан-али остались здесь не из чувства долга – их поработили!
Коуве потер виски.
– Бан-йи. Рабы. Да, индейцы ничего не преувеличили. Хоть раз испытав на себе чудотворное действие сока, человек не мог уйти далеко без риска для жизни. Если не съесть после этого плод, прионы примут вирулентную форму и поразят иммунную систему жертвы, вызывая лихорадку со смертельным исходом или бурное опухолеобразование.
– Оборотень, – пробормотал Нат.
Коуве и Анна удивленно повернулись к нему.
– Келли так объясняла природу прионов. В одной форме они безобидны, но стоит им изменить структуру, как из них образуются патогенные частицы. Что-то похожее происходит при коровьем бешенстве.
Коуве кивнул.
– Молоко плодов Ягги, видимо, «консервирует» прион в его безопасной форме. Как только молоко перестают принимать, белок нападает, убивая хозяина, и передается всем, кого «носитель» встретит. В любом случае дерево только выигрывает. Оно будто хочет сохранить себя в тайне. Если пленник сбежит, все, с кем он столкнется, умрут от заразы, как по цепочке.
– И свидетелей не остается, – добавил Нат.
– Вот именно.
Нат почувствовал себя в состоянии подняться. Коуве поддержал его.
– Меня больше волнует другой вопрос: почему мне привиделось именно это? Может, наркотик дал волю моему подсознанию, которое и решило проблему? Или это шаман как-то общался со мной… Наркообусловленная телепатия, что ли?
– Нет. – Лицо Коуве посуровело. – Только не шаман.
Вождь бан-али лежал в гамаке, подняв глаза к потолку. Из обеих его ноздрей текла кровь. Индеец не дышал. У его ног сидел Дакии, уронив голову на грудь.
– Он умер мгновенно. Судя по всему, обширный инсульт. – Коуве взглянул на Ната. – Что бы ты ни пережил, шаман к этому не причастен.
Нат с трудом ворочал мозгами. До него не сразу дошел смысл сказанного.
– Значит, это мое подсознание, – ответил он. – Как только я увидел эти гроздья, то, помню, подумал, что орехи похожи на плоды ункарии томентозы, известной в народе как кошачий коготь. Индейцы применяют их против вирусных, бактериальных, иногда даже раковых заболеваний. До сих пор я не замечал этого совпадения. Может, наркотик помог моему подсознанию преодолеть интуитивный барьер.
– Возможно, ты прав, – сказал Коуве.
Нат расслышал нотки неуверенности в его тоне.
– Чем еще можно это объяснить?
Коуве нахмурился.
– Пока ты был без сознания, я разговаривал с Дакии. Порошок али-не-Ягга берется из корней этого дерева. Высушенный и измельченный корневой тяж.
– Ну и?
– Что, если твой сон не был навеян подсознанием? Что, если ты видел некое предварительно составленное послание от самого дерева? Инструкцию, если можно так выразиться: ешьте плоды и останетесь здоровы. Коротко и ясно.
– Вы шутите.
С учетом всего здесь увиденного – животных-мутантов, заново отросших конечностей, людей на службе у растения – я не усомнился бы в том, что это дерево способно на все.
Нат покачал головой.
Анна наморщила лоб.
– Возможно, профессор прав. Лично я не представляю, как дереву удается производить прионы, соответствующие ДНК разных, притом многочисленных видов. Одно это непостижимо. Откуда дереву знать, что следует вырабатывать? Да и где ему было взять генетический материал, матрицу?
Коуве обвел жестом лечебницу.
– Древо возникло еще в палеозойскую эру, когда суша представляла собой царство растений. Его предки, быть может, являлись свидетелями становления наземной фауны и, вместо того чтобы бороться с животными, включали их в свой жизненный цикл, подобно виденному нами муравьиному дереву.
Профессор развивал теорию все дальше и дальше. Через некоторое время Нат понял, что уже не слушает его, а размышляет над словами Анны. Действительно, где дереву было взять генетический материал? Вопрос не давал Нату покоя. Каким образом Ягга научилась вырабатывать целую гамму видоспецифичных прионов?
Нат вспомнил свой сон: вереница зверей и людей исчезает внутри дерева. Были ли то просто символы или нечто большее? Куда они уходили? Нат понял, что смотрит на Дакии, сидящего у гамака. Неизвестно, что помогло, то ли последействие наркотика, то ли всплеск подсознания, однако Нат начал догадываться, что за место он пытается отыскать.
