ESCAPE - Алиса Бодлер
– Вроде того? – доктор вновь поправил очки. Наверное, горбинка на носу мешала носить настолько тонкие оправы?
– Я не знаю. Говорит без акцента, но почему-то не может приехать и посмотреть самостоятельно. Это не важно.
– Вы дошли до места… – Константин принял мою версию о том, что детали личности мистера О не имели значения, и начал помогать добираться к сути. Я не любил, когда он продолжал диалог подобным образом – куда-то на подкорку закрадывалось подозрение, что врач меня подгоняет. Но я ссылался лишь на свое обостренное восприятие, не имея никакого желания возводить того, кто мне помогал, в ранг противников.
– Да, сейчас это что-то вроде неофициального склада. На самом деле – та еще помойка. Гейм-мастеры просто стаскивают туда все, что им не нужно. Там спал Джим, – я улыбнулся, вспоминая сонную ругань друга. – Я его поднял и начал рыться в этой куче хлама, чтобы достать что-то и осветить пространство. Фонарика на телефоне было недостаточно.
– Почему вы решили, что в куче это «что-то» найдется? – резонно уточнил психотерапевт.
– Я, ну… – это была та самая часть сеанса, в которой я начинал теряться. Константин спрашивал о чем-то слишком логичном и очевидном, а у меня никогда не находилось адекватного ответа на его вопрос. – Просто почувствовал.
– Так. – Это слово из его уст всегда звучало не утвердительно, а скептически, и произносилось лишь в моменты, когда картинка представления Константина о норме переставала выстраиваться нужным образом. Что ж, теперь придется его отвлечь.
– И, знаете, я ведь откопал там кое-что интересное – винтажный фонарь! Он очень похож на настоящий, старинный, масляный, но на самом деле – просто лампа в декоративном корпусе, – я улыбнулся, пытаясь перетянуть внимание доктора на эту незначительную деталь для того, чтобы дальнейшая информация воспринималась им как что-то абсолютно будничное. – Когда-то давно на производстве его состарили под какой-то квест. А сейчас он никому не нужен. Когда я нашел его, то сразу включил и стало уже лучше. То есть, наоборот… Света, конечно, прибавилось, но свет попал прямо на какое-то шевеление в противоположном углу!
– Вы увидели или услышали это шевеление? – Константин нахмурился, и это не сулило ничего хорошего.
– И то, и другое, – я невесело усмехнулся и разгладил ткань своих штанов, чувствуя, что оказываюсь в замешательстве. – Я отчетливо помню шорох и высокий силуэт, который унесся прочь, как только я направил на него луч света.
– Хм.
Константин взял небольшую паузу и пролистал несколько страниц на планшете вверх. Сверялся с показаниями предыдущих сеансов.
– Это не очень хорошо, – врач заметил мое напряженное выражение лица и приправил свою привычку не говорить слово «плохо» мягкой улыбкой. – Но, Боузи, мы с вами неоднократно говорили о ваших эпизодах… Эскапизма, как вы сами это называете. Вы расслабляетесь, отпускаете сознание и наполняете окружающее пространство дополнительным смыслом и событиями. Я прав?
Он точно листал вверх для того, чтобы зачитать мою прямую цитату.
– Все верно, – я смотрел в сторону, пытаясь абстрагироваться от ощущения того, что меня рассматривают под микроскопом.
– Так вот, – Константин прожигал меня внимательным взглядом, и я чувствовал это левой стороной лица – той, что осталась обращена к нему. – Почему данные ситуации с девушкой в метро и силуэтом на складе вы не связываете со своими прямыми практиками копинговых стратегий?[2].
– Потому что копинг не работает в обратную сторону, доктор? – это был тот самый момент нашего взаимодействия, когда скептиком в диалоге становился я и, к сожалению, не мог промолчать ради своего же блага. – Вы же сами говорили, что это защитная функция. Как я могу выстраивать ее таким образом, чтобы самого себя напугать?
– Как и в любом взрослом человеке, Боузи, в вас остается потребность в игре… – он начал парировать мягко.
– Послушайте. Я бы с удовольствием принял эту версию, если бы не одно но, – мое стремление к правде и справедливости совершенно не коррелировалось с внутренним желанием не выглядеть психом, но остановить себя было просто невозможно. – Я впервые в жизни видел такие вещи с открытыми глазами, понимаете? Я не «отпускал сознание». Не расслаблялся. Я просто делал бытовые вещи. А потом – бах, и оно просто оказывается передо мной. А в случае с этой девчонкой – еще и разговаривает! Говорит, понимаете?! Я никогда, никогда не видел там живых людей. Только силуэты. И они не способны были разговаривать. Я всегда четко ощущаю эту границу и понимаю, что делаю, когда отключаюсь и фантазирую.
– Боузи, давайте подышим, – Константин вновь улыбался, но на этот раз в его улыбке читалась жалость.
Черт! Я все-таки сказал ему лишнее, и теперь прямое обсуждение моей проблемы откладывалось из-за дурацкого упражнения.
– Сядьте, пожалуйста, поудобнее и слушайте мой голос. Вы дышите спокойно, – голос доктора мгновенно стал ниже, а его медленное звучание стало напоминать озвучку черно-белых картин. – Вбираете воздух грудью и выпускаете его через нос. Делаете это вместе со мной.
Я закрыл глаза и постарался восстановить дыхание. Голова начинала кружиться. В своем обычном состоянии я дышал настолько сбивчиво и неправильно, что как только пробовал впустить в свои легкие дозу кислорода чуть больше обычной, мое тело начинало чувствовать себя совершенно по-другому. Константин вводил меня в состояние спокойствия очень тщательно и всегда знал, когда я блефовал и на самом деле не мог расслабиться.
– Тепло разливается по вашим конечностям, и вы наконец чувствуете под ладонями шершавую обивку кресла, – я ловил транслируемые им ощущения и пытался верить, что действительно чувствую все то, что озвучивал. – Так. Шнурки на кроссовках крепко затянуты. Вы чувствуете, как ногам становится тяжело в них находиться. Резинки рукавов вашей кофты немного стягивают ваши предплечья. Замечательно.
Я был в своей спальне и сидел на кровати. Под одеялом пряталось что-то теплое и пушистое. Заглянув под тяжелую ткань, я обнаружил у своей ноги маленького серого кролика. В голове всплыло имя – Ева. Это была совсем юная крольчиха, которую я стащил из кормового загона. Здесь она жила по секрету, и о том, что пропавший крольчонок не убежал, а живет в хозяйском доме, никто не знал. Осенью в моей комнате было по-настоящему холодно, так как деревянные окна то и дело пропускали через себя очередной порыв ветра. Я старался держать Еву под одеялом всегда, уберегая ее от низких температур, и даже кормил питомца
