Сильвия идёт ко дну - Лумис Дьюс

– Ничего не понимаю, – Сильвия оттолкнулась и опустилась на край кровати.

– Я тоже, золотце, – ответила ей Оден. Выглядела она так, будто сдерживала бурное недовольство, но готовилась его высказать.

– Ты сказала, она повторила твой крик. Теперь она повторила мою иллюзию.

– Крик я сегодня повторить не смогла, – разочарованно отозвалась Сильвия.

– Всё равно. Я знаю… Знала только одну русалку с такой силой лично и об одной слышала. Королева Тихого океана так забрала себе престол, – Мадлен присвистнула.

– По сути, моя сила – воровать, – Сильвия вздохнула. – Даже петь красиво не смогу. Обидно.

– Почему все новенькие говорят об этом? – Мадлен посмотрела на Оден.

– Нам с детства говорят, что русалки поют. Или просто так, или заманивая одиноких рыбаков в свои склизкие лапы, – пояснила Сильвия.

– С лапами ты поосторожнее, – отметила Оден. – Такие ногти еще нужно постараться отрастить. Найти камень для заточки – то еще приключение…

– Анастейша, мы говорим о ней, а не о ногтях, – осторожно напомнила Мадлен. – Некоторые поют, некоторые кричат, некоторые строят иллюзии, как я. В далеких городах русалки научились чему-то еще. Тебе повезло уметь всё это, пусть и не сразу. Думаю, это всё-таки благословение, а не проклятие.

– Если такие, как мы, вообще могут быть благословлены, – хмуро пробурчала Сильвия.

Фонари за окнами стали гаснуть один за другим, как только небо начало светлеть. Сильвия молча легла на кровать, сложив ноги друг на друга и показывая, что разговор окончен. Оден хотела сказать что-то еще, но Мадлен вывела её. Перед тем, как закрыть дверь, она тихо пожелала ей спокойной ночи, но после пережитого ночь вряд ли могла стать такой. Сильвии все еще мерещились ползающие по телу черви, то и дело приходилось проводить по рукам ладонью и удостоверяться, что чувство шевеления – не более чем разыгравшееся воображение.

Пальцы наткнулись на ожерелье на шее. Сначала Сильвия вздрогнула, но позже поняла, что это не что-то живое. Подарок Розали. Или Софи, Сильвия уже не помнила точно. Они сказали, это традиция, но ни на ком больше она не заметила ничего подобного. Наверное, просто не приглядывалась, теперь точно стоит обращать на шеи проходящих мимо девушек внимание. Сильвия усмехнулась. Такое внимание делало её похожей на вампира. Хотя, не только. Она так же жила с небьющимся сердцем и ела всякую нечеловеческую гадость, чтобы не умереть. Кому на суше расскажешь – примут за сумасшедшую и упрячут в клинику, как Бритни в далеком две тысячи восьмом. О да, Дилан способен на такое, Сильвия совершенно не сомневалась. Улыбнувшись, Сильвия беспокойно задремала без снов.

Наутро она ограничилась слабым приветственным кивком в сторону хозяйки. Оден в гостиной еще не было. Неудивительно, это же Оден. Способ проверки они выбрали действенный, но чертовски неэтичный. Прямо как родители. Сильвия просто не могла вести себя иначе, обида сама прорывалась сквозь её стальные нервы администратора отеля и работу с Карен и её разбалованными детишками. Казалось бы, сколько времени прошло, а им удалось задеть Сильвию за живое так же, как семье. Эллиота не было рядом, Сильвия не могла даже, как это было обычно, набрать его, поговорить с единственным человеком, кто понимал её, кто пережил то же самое и не стал бы отмахиваться, а поддержал. Сказал бы «Я понимаю» и вправду понимал так, как никто другой. На сердце стало еще тоскливее. Скорее бы этот ад закончился. Сильвия хотела к братику. Даже была согласна ради него снова терпеть семью.

– Обида обидой, – Оден вошла, как обычно, шумно и по-своему торжественно и со звоном бросила перед Сильвией поднос. Из-за броска аккуратно уложенные листья съехали в непонятную кляксу, а рыба вообще почти с него свалилась. – А поесть, золотце, надо. Исчезаешь на глазах.

«Нет, Оден, не на глазах, на стуле», мысленно проворчала Сильвия, но вслух ничего не сказала и принялась хмуро жевать листья.

– Хорошая девочка, – Оден будто ничего не замечала. – Показала нам, что умеешь…

– Я тебе не псина, – огрызнулась Сильвия, счищая с кости остатки рыбы. Оден закрыла рот рукой, чтобы не засмеяться во весь голос. Даже Мадлен, все время сидевшая в сторонке, позволила смешок, но быстро одернула себя и вернула лицу прежнее нейтральное выражение. И обе они молчали про ожерелье. Сильвию так и тянуло спросить, но желание боролось с желанием прыгнуть на Оден – Сильвия нисколько не сомневалась, что ночное представление было её идеей – и разодрать ей лицо в кровь, насколько это было возможно сотворить с русалкой. Во всяком случае, всегда можно попробовать.

– Если хочешь меня побить, вспомни Галанею, – спокойно заметила Оден и бросила в рот очередной кусочек травы. Сильвия даже не знала, как она называется. Надо бы узнать и это, но не сейчас. Сильвия просто не сможет переступить свою гордость. – Я покричу. Ты прокричишь. Мадлен покричит, но потому, что мы все здесь разрушим и напугаем народ. Хочешь?

Сильвия поднялась из-за стола и вышла из дома. Мадлен почти поймала её за руку, но Сильвия оказалась проворнее. Дверь хлопнула так, что замок повернулся сам собой. Пока в скважине шуршал ключ, она успела затеряться в толпе. Дом Мадлен сильно отличался от всех остальных в этом месте, так что, как Сильвии показалось, любой смог бы отвести её обратно, но всё же она постаралась запомнить и некоторые детали улицы, насколько в её разозленном состоянии это было возможно.

Оден нашла больную точку Сильвии и давила на неё. Давила жестко и без сожалений. Зачем? Вопрос оставался без ответа. В отместку за давление Сильвии у неё дома? Она могла. От Оден можно было ожидать чего угодно. Сильвия уже в сотый раз пожалела, что связалась с ней. Может, главные жрицы Галанеи были суровыми, но они точно не стали бы использовать такой подлый способ добиться желаемого. Такое отношение вывело Сильвию из себя. И, заодно, из защищенного знакомого места.

Сильвия и не заметила, как оказалась на какой-то площади. Здесь они со Оден не проходили. Прохожие несколько раз ругнулись, Сильвия ругнулась на них в ответ, а потом поняла, что остановилась она посреди оживленного потока и отошла к стене. Подпрыгнула, мягко приземлилась на выступ.

Хоть площадь и не была идеально круглой, толпы идущих по ней русалок напоминали круговое дорожное движение. Потоки с прилежащих улиц сходились в сплошное кольцо и расходились. Прямо по середине, кажется, устроили праздник, но девушки проходили мимо так, будто видели такое каждый день. Может, так оно и было. Никто еще не удосужился рассказать Сильвии о русалках не как о сверхъестественных существах, а как о ком-то, кто тоже ест, спит и живет своей жизнью.

Сильвия прошла внутрь. Прохожие создавали идеальную стену и отгораживали поющих девушек от остальных, позволяя им одновременно быть и в толпе, и отдельно от неё. Почти все они надели на головы венки, кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то аккомпанировал, стуча по импровизированным седушкам или просто хлопая в ладоши. Голоса очаровывали. Такими, наверное, и должны быть настоящие русалки – сладкоголосыми и совершенно беззаботными. Разве не этого Сильвия всегда хотела? Счастья. Не работы, не любви, просто безграничного счастья, которое волнами охватывало её, когда она приблизилась к танцующим, когда и на её голове оказался венок. Когда повторяла чудные танцы. Песня звучала на непонятном языке, единственное, что Сильвия могла различить – Лорелея, Лорелея, Лорелея…

Сильная рука выдернула Сильвию из танца, и она влетела в какого-то прохожего, поспешившего скрыться, едва она его коснулась. Сильвия изо всех сил сопротивлялась, но рука держала так крепко, что едва ли не сломала кость пополам, но боли так и не было. Лишь давление, нечеловеческое.

– Ты вроде собиралась на сушу, а не в кружок поехавших венков, золотце, – проворчал голос из-под серого капюшона, одного из многих в толпе. Оден. Она шла напролом через потоки, врезаясь в девушек, отвечая на брань еще более изощрённой бранью, которую Сильвия никогда не слышала.