Отвергнутые - Ярославия Кузнецова
Трубка продолжала молчать.
– Алло? Вы слышите меня? Может произойти крушение состава, если вы не примете меры!
Юта повысила голос, тщетно пытаясь докричаться до диспетчера. Из телефона по-прежнему не доносилось ни звука.
– Алло? – повторила она еще громче. – Наш с вами разговор записывается! Если завтра по вашей вине погибнут люди, я выложу его в общий доступ. О вашей халатности узнает вся страна!
– А о своей халатности не хочешь заявить всей стране? – донёсся вкрадчивый шепот из-за спины, и Юта содрогнулась от ужаса. По спине тонкой струйкой пота пробежал ледяной холодок. Она узнала бы этот голос из миллиона, никогда ранее не слыша вживую. Голос машиниста того самого поезда.
Пронзительно завизжав, она вскочила на ноги и несколько секунд в попытке очнуться от ночных кошмаров бешено осматривала стены своей комнаты, на миг показавшиеся чужими. Дыхание сбилось. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Сегодня этот сон преследовал её с момента засыпания. Стоило ей провалиться в дремоту, как сознание тут же отзывалось взглядом умирающего машиниста. Снова и снова она тщетно пыталась дозвониться до диспетчеров железнодорожной станции. Но телефон разряжался в самый неподходящий момент. Или нужный номер, как назло, отсутствовал в телефонном справочнике. А сейчас вот дозвонилась, но её рассоединили. Голос, который она никогда не слышала, но была уверена, что именно так он звучит, с легкой хрипотцой, будто простуженный, следовал за ней по пятам из одного кошмара в другой. И, конечно, глаза. Уж их-то она не забудет даже на пороге собственной смерти.
Юта перевела взгляд на настенные часы. В запасе у неё был час, но провести его во снах она не решилась бы даже на спор.
С кухни уже доносились приторно сладкие ароматы свежесваренного ирландского кофе со сливками. Мама тихонько звенела тарелками. Значит, сырники вот-вот будут готовы. Взвесив все «за» и «против», Юта всё же решила, что паршивое состояние никуда не денется, если продолжать держаться отстраненно от ситуации. Улыбчивая мама в ярком фартуке обычно легко скрашивает все неприятности со стороны враждебного мира. Рядом с ней, такой домашней и уютной, можно попытаться отыскать тень умиротворения.
Так, потихоньку убеждая себя в необходимости покинуть комнату, она переоделась в мягкие штаны и свободную футболку и медленно выползла на кухню, прикрывая глаза ладонью от раздражающе яркого освещения. Голова и без того раскалывалась после бессонной ночи. Не хватало еще мигрени от десятка лампочек, встроенных в шкафчики кухонного гарнитура и под потолок.
– Дочь, ты сегодня очень рано проснулась, – улыбнулась мама, продолжая лепить сырники из творожной массы.
– Башка трещит по швам, если посплю еще час, вообще, в школу не встану.
– Милая, ты сегодня и так в школу не идешь.
– Что-то стряслось?
Юта перепугалась не на шутку. Воображение нарисовало двух молоденьких лейтенантов, заковывающих её в наручники на глазах любопытных соседей, которые обязательно вывалятся из своих квартир на лестничную площадку и будут вопить и мерзко хихикать, как стая морских чаек, дерущихся за мусорный бак. Уж их-то всех наверняка несказанно порадует тот факт, что отвратительная соседка наконец-то натворила нечто настолько ужасное, чтобы её закрыли в каталажке на ближайшие месяцы. А то и годы. Для всех соседей подобный расклад стал бы наиболее позитивным.
– В городе объявлен трехдневный траур по жертвам страшнейшей катастрофы, – пояснила мама, выкладывая аккуратные творожные лепешки на раскалённую сковороду.
– По всем каналам передают одно и то же. Включи телевизор и заодно достань клубничный джем из холодильника. Скоро будем завтракать.
– Мне что-то не хочется завтракать, – вздохнула Юта, подтягивая колени к подбородку.
Привычка забираться на табурет с ногами у неё осталась с детства. Тогда мама ругала её за подобное поведение, неприсущее воспитанным девушкам. Но теперь Юта была уже совсем взрослая, а детская привычка уже не злила маму, как тогда, десять лет назад. Удивительно, как порой взрослые привычки вырастают вместе с человеком. И сколько от них не пытайся избавиться – не выйдет никогда.
– Может, ты на словах расскажешь мне, что произошло? – попросила Юта, продолжая ёрзать на табурете в поисках наиболее удобного положения.
– Дочь, у меня сырники сгорят! – воскликнула мама и щелкнула красной кнопкой на пульте. – Смотри сама!
С тихим шорохом вспыхнул экран телевизора.
– До сих пор не установлена точная информация по количеству погибших и раненых, – вещала молодая дикторша местных новостей, одетая в глухое темное платье. Её голову венчал широкий траурный ободок, похожий на плетеный венок из обугленных листьев. Вся её внешность говорила о том, насколько сильно она скорбит вместе со всей страной.
Страдания во всеуслышание всегда доводили Юту до закатывания глаз в немой эмоции сарказма. Можно радоваться всей страной, но скорбеть по-настоящему, без показушных черных цветов в одежде и фальшивых слез в уголках глаз, можно только в полном одиночестве, отгородившись дверью собственной комнаты от всего мира.
– Мам, давай переключим эту местную самодеятельность? – спросила она, не чувствуя себя готовой узнать точную информацию о количестве пострадавших.
– По федеральным каналам передают то же самое. Милая, не будь такой безжалостной по отношению к людям. Эта катастрофа случилась в нашем городе. В том поезде, наверняка, ехали наши знакомые. Ты не должна оставаться безучастной к чужому горю. В этот раз оно не обойдет тебя стороной. Я уверена, что этот кошмар, к сожалению, затронет всех без исключения.
Юта подняла голову и посмотрела маме в глаза. Та встревоженно оглядывала свою дочь, пытаясь рассмотреть в ней хоть толику сочувствия, но не увидела ничего, кроме… Волнения? Страха?
– У тебя что-то случилось? – обеспокоенно спросила она.
– Да, моя мама пытается разбудить во мне скорбь к незнакомым людям, – попыталась огрызнуться Юта, но голос предательски дрогнул.
На мгновение установилась тишина, нарушаемая только тихим шкворчанием сырников на сковороде.
– Внимание! – неожиданно громко воскликнула дикторша, заставив Юту вздрогнуть и полностью обратиться в слух. – В редакцию только что поступила информация от пострадавших, находящихся в сознании. Страшная катастрофа произошла по вине четырех подростков, испортивших железнодорожные пути. По предварительным данным известно, что среди них была светловолосая девушка.
Похолодевшими пальцами Юта, незаметно для мамы, перекинула светло-серую прядь за спину, словно это могло помочь спрятаться от окружающего мира, ставшего вмиг таким враждебным.
– Точные данные по оставшимся трём подозреваемым устанавливаются и будут переданы нашими журналистами с места событий в ближайшее время. Если вы располагаете какой-либо информацией о подростках, ставших свидетелями гибели двух сотен человек, просьба обратиться в Единую службу по короткому
