Джон Ле Карре - Сингл и Сингл
– Они все подчистили? – мягко спросил Брок, и на мгновение возникла пауза, потому что этот вопрос решал если не все, то многое.
– Есть тут бывшая подружка повара Фиделио, – ответил Дерек. – Шизанутая скульпторша, англичанка. Закончила Челтнем-Ледиз-Колледж. Три дозы героина в день. Живет в коммуне неподалеку. Приходит в «Дрифтвуд» за наркотиками.
– У нее есть маленький сын, Нэт, – вклинилась Агги, тогда как Дерек хмурился и багровел. – Его зовут Зах. Босоногий сорванец, можете мне поверить. Дети коммунаров предоставлены самим себе, продают цветы туристам, сливают бензин из их машин, пока те осматривают оттоманский форт. Заха занесло в горы, с курдскими детьми, к козам, уж не знаю зачем, когда ниже их остановился кортеж лимузинов и джипов, из которых вышли люди и устроили сцену из гангстерского фильма. – Она замолчала, ожидая комментариев, но и Нэт, и Дерек промолчали. – Одного мужчину застрелили, тогда как другие наблюдали. Убитого бросили в джип и увезли вниз, в город. Зах говорит, что зрелище было великолепное. Кровь лилась рекой, и все такое.
Взгляд Брока скользнул по бухте и противоположному берегу. На горизонте собирались облака. В мерцающем жарком воздухе кружили канюки.
– Где бросили в лодку с пустой бутылкой из-под виски, – закончил рассказ Агги Брок. – К счастью, не поступили так же с Захом. В горах кто-нибудь живет, кроме коз?
– Нет, – ответил Дерек. – Тут скалы и только скалы. Ульи. Много автомобильных следов.
Брок поворачивал голову, пока не уперся взглядом в Дерека. Улыбка осталась, но теперь ее, казалось, отлили из стали.
– Вроде бы я говорил тебе о том, что в горы ехать не нужно, юный Дерек.
– Фиделио пытался впарить мне свой старый «Харлей-Дэвидсон». Разрешил с час поездить на нем. Опробовать на ходу.
– И ты опробовал.
– Да.
– Ослушался приказа.
– Да.
– И что ты увидел, юный Дерек?
– Следы от колес автомобилей, колес джипов, обуви. Засохшую кровь в большом количестве. Какой смысл что-то прятать, если мэр и начальник полиции куплены с потрохами? И это, – и он положил на ждущую ладонь Брока целлофановую обертку с повторяющейся надписью «VIDEO – 8/60».
– Вы уезжаете отсюда этим вечером, – приказал Брок, разглаживая обертку на колене. – Оба. В шесть часов чартерный рейс из Измира. Два места придерживают для вас. Дерек.
– Да, сэр.
– В данном случае в извечной борьбе между инициативой и повиновением инициатива принесла плоды. Сие указывает на то, что ты – счастливчик, не так ли, Дерек?
– Да, сэр.
Не имевшие никаких точек соприкосновения, кроме работы, Дерек и Агги вернулись в свою комнатушку в «Дрифтвуде» и запаковали рюкзаки. Когда Дерек спустился вниз, чтобы заплатить по счету, Агги выколотила их спальные мешки и прибралась. Помыла оставшиеся чашки и блюдца, поставила на полку, протерла раковину, открыла окна. Ее отец был школьным учителем, мать – практикующим врачом, ангелом-спасителем беднейших окраин Глазго. Обоих отличала крайняя порядочность. Покончив с уборкой, Агги последовала за Дереком, который уже ждал ее в джипе, и по извилистой прибрежной дороге они поехали в Измир. Машину вел Дерек, на лице которого читалась обида (Агги так и не подпустила его к себе), Агги следила за поворотами и поглядывала на часы. Дерек все еще кипел из-за выволочки, устроенной Броком, и поклялся, что уйдет из Службы и сдаст экзамены на адвоката, пусть даже они и выпьют из него все соки. Такую клятву он давал раз в месяц, обычно после пары пинт пива. Агги думала совсем о другом, терзаясь воспоминаниями о Захе. Она помнила, как «сняла» его, когда он пришел в таверну, чтобы купить мороженое («сняла», это же надо!), как танцевала с ним, как вместе они бросали камешки в море, как сидела с ним на волнорезе, пока он ловил рыбу, обняв за плечо, чтобы он случайно не свалился в воду. Ее замучила совесть: двадцатипятилетняя дочь добропорядочных родителей выпытывала секреты у семилетнего мальчика, который поверил, что она – женщина его мечты.
Глава 4
За рулем сверкающего «Ровера» Артур Тугуд восседал, как королевский кучер на козлах. «Ровер» ехал первым, следом – минивэн Оливера.
– С чего такая суета? – полюбопытствовал Оливер во дворе хостела Армии спасения, когда Тугуд подал ему не тот чемодан.
– Никакой суеты нет, Олли, не надо так ставить вопрос, – возразил Тугуд. – Проверка. Такое может случиться с каждым, – настаивал он, на этот раз подав нужный чемодан.
– Какая проверка?
– Контролирующие органы не спускают с нас глаз, проверяют, убеждаются, что все в порядке, на какое-то время успокаиваются, – терпеливо объяснял Тугуд. – Обычно проверяется одно из направлений нашей деятельности. Ничего личного здесь нет. Поверьте мне.
– И что они проверяют сейчас?
– Так уж случилось, что фонды. В этом месяце они проверяют фонды. Корпоративные фонды, благотворительные, семейные, офшорные. В следующем могут быть ценные бумаги, или краткосрочные займы, или что-то еще.
– Фонд Кармен?
– Среди других, среди многих, да. Мы это называем мирным ночным налетом. Они выбирают отделение банка, просматривают документацию по некоторым счетам, задают какие-то вопросы, отправляются в другое отделение. Рутина.
– Почему их вдруг заинтересовал фонд Кармен? Тугуду этот допрос уже поднадоел.
– Не фонд Кармен. Все фонды. Они проводят текущую проверку всех фондов.
– Почему ее необходимо проводить поздним вечером? – не унимался Оливер.
Они въехали в крохотный ярко освещенный дворик здания банка. Три ступеньки привели их к стальной двери. Тугуд уже поднес согнутый палец к кодовому замку, чтобы набрать нужную комбинацию цифр, но передумал, положил руку на левый бицепс Оливера.
– Олли.
Оливер высвободился.
–Что?
– Вы не ожидаете… не ожидали какого-то движения по счету Кармен? Недавно, скажем, в последние несколько месяцев… к примеру, в ближайшем будущем?
– Движения?
– Поступления денег или снятия их. Все равно. Изменения суммы на счету.
– А почему я должен этого ожидать? Мы оба доверенные лица. Вам известно не больше моего. Что случилось? Что за игру вы ведете?
– Да нет же, никаких игр! Мы по одну сторону. И вас… не извещали о каких-либо изменениях? Независимо? Частным образом? Через кого-то? Вам не поступала информация о том, что ситуация со счетом… может измениться?
– Абсолютно.
– Хорошо. Отлично. Не отступайте от этого. Оставайтесь самим собой. Детским фокусником и массовиком-затейником. Абсолютно! – Глаза Тугуда сверкнули из-под шляпы. – Когда они будут задавать вам рутинные вопросы, отвечайте так же, как мне. Вы – ее отец, вы – доверенное лицо, как и я, выполняющее возложенные на него обязанности. – Он набрал номер. Дверь зажужжала и открылась. – Вас ждут Поуд и Ланксон из нашей лондонской штаб-квартиры, – продолжил он, ведя Оливера по серому коридору, подсвеченному редкими лампочками. – Поуд – маленького роста, но имеет большой вес в банке. Ланксон больше похож на вас. Здоровяк. Нет, нет, нет, вы первый, как говорится, молодым везде у нас дорога.
Перед тем как за ними закрылась дверь, Оливер увидел и звездное небо, и оранжевую луну, разрезанную на куски колючей проволокой, натянутой поверх стены, которая ограждала двор. Двое мужчин сидели у панорамного окна кабинета Тугуда за столом для совещаний. Поуд – маленького росточка, но с большим весом в банке, в твидовом костюме и бифокальных очках, с черными, аккуратно зачесанными назад заметно поредевшими, собранными в пряди волосами, между которыми белела лысина. Ланксон – крупный, с оттопыренными ушами, с галстуком в клюшках для гольфа и в каштановом парике.
– Не так-то легко вас найти, мистер Хоторн, – строго отчеканил Поуд. – Артуру пришлось носиться за вами по всему городу, не так ли, Артур?
– Моя трубка вам мешает? – спросил Ланксон. – Вы уверены, что нет? Снимите пальто, мистер Хоторн. Повесьте вон там.
Оливер снял берет, но остался в пальто. Сел. Напряженное молчание висело в кабинете, пока Поуд перебирал бумаги, а Ланксон выбивал трубку в пепельницу. «Белые жалюзи, – сухо отметил Оливер. -Белые стены. Белые лампы. Таков любимый цвет банков по ночам.
– Позволите называть вас Олли? – спросил Поуд.
– Пожалуйста.
– Мы – Рег и Уолтер… только не Уолли, если не возражаете, – вставил Ланксон. – Он – Рег. – Молчание вернулось. – А я – Уолтер, – добавил со смешком, который никто не подхватил.
«Вам бы седые пушистые бакенбарды, – думал Оливер, – и лиловые, прихваченные морозом носы. Часы-луковицы в карманах пиджаков, а не шариковые ручки». Поуд держал в руке блокнот. Оливер заметил, что надписи сделаны разными почерками. Имелись колонки дат и чисел. Но разговор начал не Поуд. Ланксон. Заговорил важно сквозь сигарный дым. Он сразу переходит к делу. Нет смысла ходить вокруг да около.
– Моя сфера деятельности, доставшаяся мне за мои грехи, – безопасность банка, Олли. То, что мы называем соблюдение инструкций. Сюда входит все, от ночного сторожа, который выпил на дежурстве банку пива, до кассира, который платит себе вторую зарплату из ящика с деньгами. – Опять же никто не рассмеялся.
