Алистер Маклин - Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес
Он представил мне кое–кого из команды центрального поста, причем ему, как и Бенсону, казалось, было совершенно безразлично, офицер это или матрос.
Наконец он подвел меня к сидевшему у перископа юноше, которого трудно было отличить от студента.
– Уилл Рейберн, – произнес Свенсон. – Обычно мы почти не обращаем на него внимания, но после того, как поднырнем под лед, он станет самой важной персоной на корабле. Наш штурман. Ну, что, Уилл, мы ещё не потерялись?
– Мы сейчас вот здесь, капитан, – Рейберн ткнул пальцем в чуть заметную точку, высвеченную на табло, изображающем карту Норвежского моря. – Гиры и кинсы работают четко.
– Гиры – это, очевидно, гирокомпасы. А что такое кинсы?
– Не удивляйтесь, доктор Карпентер, – пояснил Свенсон. – Так лейтенант Рейберн именует аппаратуру КИНС – корабельной инерционной навигационной системы. Раньше она использовалась для наведения межконтинентальных ракет, а сейчас её приспособили и для подводных лодок, особенно атомных. Впрочем, мне незачем утруждаться, дайте только Уиллу зажать вас в угол, и он заговорит вас до смерти всякими деталями… – Он снова взглянул на точку на карте. Как вам наша скорость, док? Довольны?
– Мне все ещё трудно поверить, честно говоря, – сказал я.
– Мы вышли из Холи–Лох немного раньше, чем я рассчитывал, – ещё не было семи, – пояснил Свенсон. – Я собирался провести несколько коротких погружений, чтобы проверить рули, но этого не потребовалось. Хоть в носовой части и не хватает двенадцати торпед, корабль, вопреки моим опасениям, отлично слушается руля. Он настолько велик, что ему безразлично, если где–то убрать или добавить пару тонн. Поэтому мы сразу же и двинулись…
Он остановился, чтобы взять у подошедшего матроса депешу, внимательно прочел её, задумался. Потом дернул головой и отошел в дальний угол. Я последовал за ним. Он, по–прежнему без улыбки, глянул мне прямо в глаза.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Майор Холлиуэлл, начальник дрейфующей станции… Вчера вы сказали, что он ваш близкий друг?
Во рту у меня пересохло. Я кивнул и взял у него депешу. Там было написано: «В 09.45 по Гринвичу британский траулер «Морнинг Стар», уже ловивший передачи дрейфующей станции «Зебра», получил оттуда ещё одну радиограмму, отрывочную и трудную для расшифровки. В радиограмме сообщается, что майор Холлиуэлл, начальник станции, и ещё трое не названных сотрудников тяжело пострадали или погибли, кто и сколько из четверых погибли, не указано. Все остальные, количество также не сообщается, находятся в очень тяжелых условиях, страдая от ожогов и стихии. Часть передачи относительно запасов пищи и горючего из–за плохих атмосферных условий и слабости сигнала разобрать не удалось. По отрывочным данным можно догадаться, что все уцелевшие находятся в одном домике и не в состоянии передвигаться из–за погоды. Удалось разобрать слова «ледовый шторм». Однако точные данные о скорости ветра и температуре получить не удалось.
Немедленно после получения этой радиограммы «Морнинг Стар» несколько раз пытался установить связь со станцией «Зебра». Ответа не получено.
По приказу Британского Адмиралтейства «Морнинг Стар» покинул район лова рыбы и движется к ледовому барьеру, чтобы действовать как пост радиоперехвата. Конец депеши».
Я сложил бумагу и вернул её Свенсону. Он снова произнес:
– Мне очень жаль, Карпентер.
– Тяжело пострадали или погибли, – сказал я. – На сгоревшей станции, во льдах, зимой – какая тут разница? – Мой голос изменился до неузнаваемости, он звучал теперь сухо, плоско, безжизненно. – Джонни Холлиуэлл и трое его подчиненных… Джонни Холлиуэлл. Таких людей, как он, коммандер, встречаешь нечасто. Выдающийся человек. Ему было пятнадцать, когда погибли его родители, и он бросил школу, чтобы воспитать брата, который моложе него на восемь лет. Он надрывался, как каторжник, как раб на галерах, он пожертвовал своему младшему брату лучшие годы жизни, но заставил того шесть лет проучиться в университете. И только после этого подумал о себе, и только после этого наконец женился. Он оставил любимую жену и трех прекрасных малышей. Двух моих племянниц и шестимесячного племянника…
– Двух племянниц… Племянника… – Свенсон запнулся и уставился на меня. – О Господи, док! Это ваш брат? Брат?
В этот момент он даже не обратил внимание на разные фамилии. Я молча кивнул. Лейтенант Рейберн, с тревогой на лице, сунулся было к нам, но Свенсон только отмахнулся от него, даже не глянув. Он медленно покачал головой, а я отрывисто выпалил:
– Он твердый парень! Он должен выжить. Должен! Нам надо установить, где находится «Зебра». Мы обязаны это установить!
– Может быть, они и сами этого не знают, – проговорил Свенсон. Он с явным облегчением сменил тему. – Не забывайте, это дрейфующая станция. Кто знает, сколько дней погода мешала им определить свои координаты. А теперь, по всей видимости, все их секстанты, хронометры и радиопеленгаторы погибли в огне.
– Они должны знать свои координаты, пусть даже недельной давности.
Они должны иметь довольно точное представление о скорости и направлении дрейфа.
Так что они вполне могут хотя бы приблизительно определить свое нынешнее положение. Надо передать на «Морнинг Стар», чтобы оттуда постоянно вели передачу, запрашивая, где находится станция. Если вы сейчас всплывете, сумеете связаться с траулером?
– Навряд ли. Траулер находится на тысячи миль к северу от нас.
Его приемнику не хватит мощности, чтобы поймать наш сигнал… Если хотите, можно выразиться иначе: наш передатчик слабоват.
– У Би–Би–Си полным–полно мощнейших передатчиков. Установите связь с Адмиралтейством. Очень прошу, передайте им, пусть любым путем свяжутся с «Морнинг Стар» и попросят рыбаков непрерывно запрашивать «Зебру» о её положении.
– Они там могут и сами это сделать, без посредников.
– Разумеется, могут. Но они не могут услышать ответ. А «Морнинг Стар» может… Если, конечно, ответ будет. Кроме того, траулер продвигается все ближе к станции.
– Хорошо, мы всплывем прямо сейчас, – кивнул Свенсон. Он отошел от карты, у которой мы с ним разговаривали, и направился к пульту погружения.
Проходя мимо штурманского стола, спросил у штурмана: – Что вы хотели сказать, Уилл?
Лейтенант Рейберн повернулся ко мне спиной и снизил голос до шепота, однако я всегда отличался великолепным слухом. Он проговорил:
– Вы видели, какое у него было лицо, капитан? Я уж решил, что он сейчас развернется и врежет вам прямой справа.
– Я и сам так подумал, – вполголоса ответил Свенсон. – Но только на миг. По–моему, он в тот момент меня даже не видел.
