Семен Стрельцов - Белые призраки
…Они подползли к развилке железной дороги и на новой ветке, по которой должен был пройти эшелон с танками, поставили «мину» между рельсами, применив так называемый «нахальный» метод минирования — в открытую, не маскируя мину.
После этого подрывники взобрались на холм, затаились и стали смотреть, что будет дальше.
Показался дымок паровоза. Эшелон с танками шел средним ходом. Впереди, примерно в километре, на дрезине ехали двое дозорных.
Вот они заметили «мину». Дрезина резко затормозила, дала задний ход и помчалась обратно. Поезд остановился.
Подкатив к составу, солдаты с криками: «Руссише минэн!» — соскочили с дрезины. Танкисты высыпали из вагонов, забегали вдоль состава, крича: «Руссише минэн! Руссише минэн!»
Вскоре с чисто немецкой аккуратностью у полотна железной дороги был выставлен плакат:
«Ахтунг! Руссише минэн! Ахтунг!»
Специалистов по разминированию в эшелоне, видимо, не оказалось, и гитлеровцы выслали солдат на полустанок, откуда вышел состав с сообщением о происшествии и требованием выслать группу саперов.
Время шло…
Как потом стало известно от Стася Стемпковского, прибежав к коменданту полустанка обер-ефрейтору Миллеру, солдаты рассказали, что партизаны поставили на новой ветке железной дороги мину «новой конструкции, большой разрушительной силы».
Комендант выехал к месту происшествия. Вернувшись, он дал телеграмму начальству о случившемся. Стась, как раз в то время находившийся на дежурстве, впоследствии через отца передал «Камню» копию телеграммы, отправленной Миллером. Комендант докладывал, что им лично «с риском для жизни» установлено, что русские партизаны поставили на новой запасной ветке железной дороги мину особой конструкции, как он, Миллер, полагает, крупный фугас. «Мы успели предотвратить катастрофу, задержав эшелон в километре от мины», — сообщал он не без гордости. Заканчивалось донесение так:
«По указанию начальника эшелона майора фон Роге мы направляем сейчас танкистов в район дислокации советских партизан по старой ветке железной дороги. Козырь внезапности по-прежнему остается в наших руках».
Эшелон с танками пошел по старой, «подготовленной» партизанами ветке железной дороги и подорвался.
Может быть, в самом начале войны немцы бы так кардинально не изменили свой план — вызвали бы минеров, обман бы вскрылся, и эшелон проследовал бы дальше по новой ветке, но теперь немцы уже были так напуганы партизанами, что одно подтверждение — фальшивая мина — того, что здесь побывали партизаны, заставило их поскорее убраться из этих мест.
2. Заминка
Я подъезжал к селу Красиловка. Солнце опускалось за лесом, косые лучи его золотили верхушки сосен, резким закатным светом высвечивали избы, дорогу, взбирающуюся на холм, амбары и ветряную мельницу.
В штабе был собран весь комсостав партизанских отрядов, что-то решали.
Я поздоровался с командирами и тихонечко сел, стараясь не мешать разговору.
Скоро я разобрался, о чем идет речь. В польском селе Красная Вуля стоял мощный фашистский гарнизон и располагался склад бензопродуктов. Для успешного проведения операции по его уничтожению необходимо было вывести из строя мост у местечка Жилино, через который над шоссе проходила железная дорога на Красную Вулю. Наша разведка фиксировала в эти дни усиленное движение гитлеровских эшелонов, идущих в сторону линии фронта.
— Необходимо немедленно после взрыва моста сообщить штабу о результатах — это очень важно для успеха нашей основной операции под Красной Вулей, — говорил Вершигора. — Дадим группе походную рацию. Время связи ориентировочно предлагаю наметить на три часа ночи. Начало операции по взрыву моста — в полночь. Возражения есть?
Возражений не было. Наметили состав группы подрывников: во главе автоматчиков — комвзвода Бокарев, минеры — Дубиллер и Лебедев — лучшие подрывники роты инженер-капитана Кальницкого.
Вершигора распорядился было послать за Кальницким, но, так как мне обязательно нужен был комроты по делам, связанным с моей сегодняшней поездкой, я предложил:
— Петр Петрович! Давайте я сам схожу к Кальницкому. Передам ваш приказ. Все равно капитан мне сейчас нужен.
Через минуту я шагал по улице села и вскоре подошел к избе, где квартировали в эти дни подрывники Сергея Кальницкого.
В комнату к нему набилось много народу. Партизаны стояли и сидели у стен, у печки, по углам. Капитан сидел на почетном месте в углу, за столом. Лицо его было веселым.
Середина комнаты была свободна. В центре внимания был Владимир Дубиллер. Изображая гитлеровца, он натянул на уши старую, обтрепанную пилотку и повязал горло большой шерстяной шалью. Вывернув наизнанку бушлат, подвязавшись полотенцем, он шел вприсядку, высоко подкидывая согнутые в коленях ноги.
«Немец» держал в руках «балалайку» — большую сковородку с ручкой. Делая вид, что ударяет по балалайке растопыренными пальцами правой руки, он пел. Несколько партизан подпевали хором. Скорчив испуганную мину, Дубиллер-«немец» затягивал:
Шпилен, матка, н’балалайка:Нету масла, нету яйка,Нету курка, нету гусь,Партизана я боюсь.
Х о р:Что мне куры, гуси, утки!Нет покоя ни минутки.
«Н е м е ц»:Нас на руссиш фронте бьют,Скоро будет нам капут.Нету шнапса, нету пиво…От Ковпак я бегаль живо.
Х о р:Фрицы драпают, помяты,Фрицам скоро будет блин:Их советские солдатыГонят, гонят на Берлин,А партизан дает добавку…
«Н е м е ц»:Матка, прячь меня под лавку!
Х о р:Не укрыться фрицам тут —Скоро будет вам капут!
В с е:Шпилен, матка, н’балалайка:Нету масла, нету яйка,Нету курка, нету гусь,Ковпаковца я боюсь!
В избе стоял хохот. Накурено было, хоть топор вешай. Увидев меня в дверях, Кальницкий встал из-за стола и пошел навстречу. Мы вышли с ним на крыльцо.
— Веселятся ребята! — улыбнулся инженер-капитан. — Дубиллера затея. Скучать не дает.
— Обождите, Сергей. — Я прислушался. — Никак новую песню Володя запел.
Кальницкий приоткрыл дверь в избу.
— А-а! Это он, товарищ майор, уже про партизан Белоруссии поет. Хотите послушать? — Он открыл дверь шире:
Сильны фрицы и не трусы,Гитлер их в Москву ведэ,Но громят их белорусы,Шо аж тильки гай гудэ.
— Молодец! — сказал Кальницкий о Дубиллере. — Любое дело делает хорошо. Мост взорвать или песню спеть… Мастер!
