Алистер Маклин - Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес
Мари ле Обэно, ее мать и Сара посмотрели друг на друга. Никто из них не выглядел лучше Тины. Их лица были такими же печальными, как и в ту ночь, когда Боуман наблюдал за ними. Крушение надежд и отчаяние все еще витали в воздухе.
— Ты будешь осторожна, Тина? — спросила мать Мари озабоченно. — Твой отец… Ты должна думать о своем отце.
— Все будет хорошо, мама, — сказала Мари. — Тина знает. Теперь она знает. — Она кивнула темноволосой девушке, которая бросилась к двери, затем продолжила: — Она так любила Александре. Вы же знаете.
— Я знаю, — ответила ее мать печально. — Такая жалость, что Александре больше не может любить ее.
Тина вышла из кибитки через заднюю дверь. На ступеньках сидел цыган лет сорока по имени Пьер Лакаб–ро. Большинство цыган очень красивы, и многие из них имеют европейскую наружность. Этот же был маленьким и толстым, с широким, обезображенным шрамами лицом, тонким жестоким ртом и свинячьими глазками; особенно уродливый шрам, который, очевидно, не был зашит, шел от правой брови до подбородка. Он, безусловно, обладал большой физической силой. Когда Тина проходила мимо него, цыган взглянул на нее и криво усмехнулся:
— И куда же ты идешь, моя хорошая? — У него был скрипучий, низкий и очень неприятный голос.
— Погулять. — Она не сделала даже попытки скрыть свое отвращение. — Мне нужен свежий воздух.
— Мы выставили посты, Мака и Мазэн наблюдают за тобой. Ты знаешь об этом?
— Ты что, думаешь, я убегу?
Он скривился снова:
— Ты слишком напугана, чтобы убежать.
С гордым вызовом она произнесла:
— Я не боюсь Пьера Лакабро!
— С какой стати ты должна бояться меня? — Он поднял руки ладонями вверх. — Такая красивая молодая девушка… Я же тебе как отец.
Тина содрогнулась и сошла по ступенькам вниз.
Объяснения Кзерды не произвели на Симона Сер–ла должного впечатления. Он даже не пытался скрыть презрения и неудовлетворенности. Кзерда старался оправдаться.
— А что я? Я, — с вызовом сказал он, — пострадал больше всех! Я, а не ты и не Гэюз Стром. Я же говорю тебе, Боуман переломал все, что можно, в моей кибитке и украл восемьдесят тысяч франков.
— Которых ты еще не заработал. Это деньги Гэюза Строма, Кзерда. Он потребует их вернуть и, если не получит, возьмет взамен твою жизнь.
— Ради Бога! Боуман же исчез! Я не знаю…
— Ты найдешь его и воспользуешься вот этим. — Серл порылся в складках своей рясы и достал пистолет с глушителем. — Если тебе это не удастся, избавь нас от проблем и сам покончи с собой.
Кзерда долго смотрел на него.
— Кто этот Гэюз Стром?
— Я не знаю.
— Мы когда–то были друзьями, Симон Серл…
— Клянусь Богом, я никогда не видел его. Он передает инструкции по почте или по телефону, а иногда через посредника.
— Тогда ты, может, знаешь, кто этот человек? — Кзерда взял Серла за руку и почти подтащил к выходу из палатки, закрытому пологом, один угол которого был приподнят.
Прямо перед ними находился ле Гран Дюк, который, вероятно, снова наполнил свой стакан. Он смотрел прямо на них, и взгляд его был задумчив.
Кзерда быстро опустил полог.
— Ну?
— Этого человека я видел раньше, — сказал Серл. — Богатый аристократ, я думаю.
— Богатый аристократ по имени Гэюз Стром?
— Я не знаю. И не желаю знать.
— Этого человека я вижу на паломничестве в третий раз. И третий год я работаю на Гэюза Строма. Он задавал вопросы прошлой ночью. Сегодня утром он спустился из отеля посмотреть, что сделали с моей кибиткой. И сейчас он пристально смотрит прямо на нас. Я думаю…
— Подумай лучше о Боумане, — посоветовал Серл. — Мой тебе совет — помалкивать. Наш шеф желает оставаться инкогнито. Он не хочет, чтобы вмешивались в его жизнь. Понимаешь?
Кзерда неохотно кивнул, засунул пистолет под рубашку и ушел.
Ле Гран Дюк задумчиво посмотрел ему вслед через очки.
— Боже мой, — сказал он мягко. — Он уже исповедался.
Лила переспросила вежливо:
— Прошу прощения, Чарльз?
— Ничего, моя дорогая, ничего. — Он перевел взгляд и встретился глазами с Тиной, которая, очевидно бесцельно, бродила вокруг с мрачным видом. — Честное слово, очень симпатичная шустрая девчонка. Возможно, чем–то удрученная… да, определенно расстроенная. Но красивая.
Лила сказала:
— Чарльз, я начинаю думать, что ты любитель хорошеньких девушек.
— Аристократы всегда этим отличались. Карита, моя дорогая, в Арль, и как можно быстрее. Я неважно себя чувствую.
— Чарльз, — озабоченно отозвалась Лила, — ты нездоров? Солнце? Если мы поднимем верх…
— Я голоден, — сказал ле Гран Дюк просто.
Тина проводила взглядом лимузин, который отъехал, мягко шурша шинами, затем бегло осмотрелась вокруг. Лакабро на ступеньках кибитки не было. Не было также видно Мака и Мазэна. Как будто совершенно случайно она оказалась около палатки–исповедальни. Не смея оглянуться, чтобы окончательно убедиться, что за ней не следят, Тина откинула полог и вошла в палатку. Сделала пару неуверенных шагов к исповедальной кабине.
— Отец! Отец! — позвала она трепетным шепотом. — Я должна поговорить с вами.
Глубокий скорбный голос Серла донесся из кабины:
— Именно для этого я здесь, дитя мое.
— Нет, нет! — ответила девушка все еще шепотом. — Вы меня не понимаете. Я хочу рассказать вам что–то ужасное.
— Нет ничего ужасного, чего не может слышать служитель Бога. Твои секреты умрут вместе со мной, дитя мое.
— Но я не хочу, чтобы о них никто не узнал! Я хочу, чтобы вы пошли в полицию.
Занавеска отодвинулась, и появился Серл. Его худое аскетическое лицо выражало сострадание и озабоченность. Он обнял девушку за плечи:
— Что бы тебя ни мучило, дочь моя, твои горести уже позади. Как твое имя, дорогая?
— Тина, Тина Деймел.
— Доверься Богу, Тина, и расскажи мне все.
В кибитке, окрашенной в зеленый и белый цвета, Сара, Мари и ее мать сидели в глубоком молчании: время от времени мать Мари всхлипывала и вытирала глаза платком.
— Где же Тина? — спросила она, ни к кому не обращаясь. — Где же она может быть? Она отсутствует слишком долго.
— Не волнуйтесь, мадам Зигэр, — успокаивающе отозвалась Сара. — Тина разумная девушка. Она не наделает глупостей.
— Сара права, мама, — подхватила Мари. — После вчерашней ночи…
— Я знаю. Я знаю, что это глупо. Но Александре…
— Пожалуйста, не надо, мама.
Мадам Зигэр кивнула и замолчала.
Внезапно дверь распахнулась, и Тина тяжело рухнула на пол кибитки лицом вниз. В дверях стояли Лакабро и Кзерда, первый — ухмыляясь, второй — свирепый, с трудом сдерживая ярость. Тина лежала там, куда они ее бросили, неподвижно, явно без сознания. Ее платье на спине было изодрано в клочья, спина вся в крови и почти сплошь покрыта фиолетовыми рубцами: девушка была страшно, безжалостно избита плеткой.
