Ростислав Самбук - Марафон длиной в неделю
Бабка остановилась на пороге большой темноватой и неприбранной комнаты. На столе стояла грязная посуда, а на тахте кто-то оставил смятое одеяло.
Бобренок вошел в комнату, а Толкунов остался в передней. Майор знал, что тот сейчас осмотрит помещение, хотя и без того догадывался, что в этом доме нет тех, кого они ищут.
— Кто хозяин дома? — спросил Бобренок.
— Моя дочь, кто же еще?
— Фамилия?
— Волянючкой зовется. Волянюк Наталия Петровна.
— Где она?
— На работе. В магазине работает.
— Кто еще живет с вами?
— Никто.
— Только вы с дочкой?
— Да.
— А мужчины?
— Один был, зять мой, так на войне он.
— Давно?
— От когда Советы пришли.
— Квартирантов нет у вас?
— Бог миловал.
В дверях появился Толкунов, он подал знак, что все в порядке, и Бобренок просто так, на всякий случай, задал бабусе еще один вопрос:
— А у ваших соседей?.. Не знаете, квартиранты есть? Может, военные живут?
— Да живут, — заявила старуха. — У брата моего живут, в соседнем доме.
— У вашего брата?
— Да, Картошем зовется. Сергей Петрович Картош, рядом за зеленым забором.
— И много у него военных?
— Двое.
— А вы их, бабуся, видели?
— Отчего же не видеть, по соседству живем.
— И в каких же они чинах?
Бабка стукнула палкой о пол:
— Спроси что-нибудь полегче. Не разбираюсь я в ваших чинах.
Бобренок, поколебавшись, вытянул из нагрудного кармана фотографию убитого агента. Показал бабусе.
— Не один из них?
Она взяла снимок скрюченными пальцами, всматривалась жадно и с любопытством, но покачала головой и возвратила фотографию с сожалением.
— Не знаю, — сказала сокрушенно. — А за что его убили?
Бобренок пропустил ее вопрос мимо ушей и констатировал разочарованно:
— Выходит, не он...
— Не знаю, — повторила она. — Я этих военных, что у брата живут, близко не видела.
Бобренок решительно отобрал у нее снимок, взглянул на Толкунова. Тот понял его без слов и выскользнул во двор. А Бобренок двинулся за ним в сопровождении бабуси. Он прошел в распахнутую калитку и увидел, что Толкунов с патрульными солдатами входят в усадьбу за зеленым забором.
Толкунов с солдатами быстро преодолели расстояние до дома. Капитан юркнул за угол, чуть ли не сразу выглянул оттуда и поманил Бобренка. Майор не заставил себя ждать, обогнул дом и увидел сухого, седого, одетого в темную фланелевую рубаху старика. Тот смотрел на капитана недоуменно, а Толкунов, сделав ему знак, чтобы молчал, быстро поднялся на крыльцо и исчез за дверьми.
Майор, подойдя к деду, спросил:
— У вас квартируют военные?
— Я уже сказал капитану, сейчас их нет.
— Когда ушли?
— Вчера.
Майор едва сдержался, чтобы не выругаться. Достал фотографию белобрысого шпиона, подал старику.
— Федор!.. — воскликнул тот удивленно. — Что с ним?
— Один из ваших постояльцев?
— Да, лейтенант Федор Грош.
— А второй?
— Майор Гаркуша.
— И давно они у вас?
— А как красные вошли...
— И все время тут?
— Ну почему же тут? Люди военные, сегодня дома, а завтра пошлют куда-то.
На крыльце появился Толкунов. Не сказал ни слова, только покачал головой и спросил:
— Они?
Бобренок кивнул.
— Пошли, дедусь, в дом, — предложил он, — потому что разговор у нас не такой уж и простой.
— Пошли, — согласился тот охотно. — Отчего же не побеседовать? А что с Федором? Такой хороший хлопец...
Майор не ответил, пропустил старика впереди себя и поднялся на крыльцо. Толкунов, приказав солдатам оставаться во дворе, двинулся за ним.
Бобренок открыл шкаф. Китель с погонами майора и двумя орденами — Красного Знамени и Отечественной войны второй степени, внизу чемодан и мешок с вещами.
Толкунов положил чемодан на стол, а майор принялся за мешок. Быстро пересмотрели вещи, но не нашли ничего подозрительного: белье, гимнастерки, одеколон, мыло, носки. Книги советских издательств — ни одной фотографии, тетради, блокнота, ни одной мелочи, какими обрастают военные на фронтовых дорогах.
Хозяин удивленно смотрел на самоуправство пришельцев с красными повязками на рукавах, наконец не выдержал.
— У меня тоже живут офицеры, видите, — указал на раскрытый шкаф, где висел китель с орденами, — фронтовые герои, а вы без разрешения!.. На каком основании?..
Бобренку не хотелось пререкаться с ним, тем более преждевременно открывать истинную цель их визита. Объяснил:
— Видите, уважаемый, погиб лейтенант Федор Грош. Убит он, вот и разбираемся...
Старик сокрушенно покачал головой.
— Файный хлопец был, — сказал он растерянно. — Кто же его? Ведь фронт, видите ли, далеко.
— Фронт сейчас всюду, уважаемый, — возразил Толкунов.
Он мог бы сказать, что один из опасных участков фронта еще вчера пролегал по внешне мирной и даже идиллической усадьбе деда за зеленым забором, однако только кашлянул и вытряхнул из чемодана остальные вещи. Обстучав дно и убедившись, что нет двойного, переглянулся с Бобренком. Тот понял его и велел хозяину:
— Вы, Сергей Петрович, подождите в своей комнате. Мы вас потом позовем, ладно?
Офицеры с красными повязками знали даже, как его зовут, видно, это совсем убедило старика, что люди они действительно государственные и имеют право вести себя так.
— Прошу вас, — согласился старик и ушел.
Толкунов начал складывать в чемодан просмотренные вещи.
— Все на месте, — констатировал он. — Бритва, полотенца, зубной порошок, одеколон и мыло. Лейтенант никуда не спешил, все аккуратно сложено.
— Чего нельзя сказать о майоре, — вставил Бобренок. — Нет ни бритвы, ни зубной щетки, ни порошка.
— Его предупредили о провале Федора Гроша, и он поскорее унес ноги, — сделал вывод Толкунов. — Тот сцепщик вагонов, которого упустил младший лейтенант Хлонь.
Бобренок, усевшись на кровати, раздумывал: не прошло и суток, как тут отлеживался резидент, вон в шкафу китель с орденами — протяни руку, ощупаешь, оставленная им книга на тумбочке и сапоги на полу. Новые, начищенные. Чувствовал тут себя как дома — кажется даже, будто еще пахнет им...
Бобренок тут же втянул носом воздух, но почувствовал только слабый запах одеколона и залежавшихся вещей, разбросанных на столе.
— Плохо... — вздохнул он. — Совсем плохо.
— Куда уж хуже... — поддержал его Толкунов. — Они и так были на стреме, а теперь ищи ветра в поле.
Майор раздраженно стукнул кулаком по аккуратно заправленной постели.
