Дуглас Престон - Каньон Тираннозавра

Пожар прошел, миновав болотце, в котором укрылась хищница. Немного остыл перегретый воздух. Она оставалась в воде, окруженная раздувшимися, гниющими мертвыми тушами. Дни сменялись днями. Настала полная темнота. Хищница ослабела, гибель ее была близка.

Подобного ощущения ей никогда еще не случалось испытывать. Она чувствовала, что смерть буквально разъедает ее изнутри, коварно, исподтишка выводя из строя все органы. Сошел чудесный, мягкий перьевой покров, окутывавший тело хищницы. Она почти не могла шевелиться. Дыхание ее участилось, но и так ей не удавалось вполне насытиться кислородом. Жар обжег хищнице глаза, их заволокло пеленой, на них опустились распухшие веки.

Агония длилась много дней. Инстинктивно хищница сопротивлялась смерти, борясь с нею ежесекундно. С каждым днем боль становилась все сильнее. Хищница била себя по бокам, кусала, выхватывая куски собственной плоти и стремясь добраться до врага, засевшего внутри. С усилением боли ее ярость росла. Хищница вслепую пробивалась к твердой земле, с трудом держась на задних конечностях. Когда началось мелководье и вокруг не стало воды, выталкивавшей ее на поверхность, хищница споткнулась и упала. Она зарычала, забилась, колотя лапами по грязи, хватая пастью тину, словно злясь на саму землю. Легкие ее постепенно наполнялись водой, а сердце уже из последних сил перекачивало по телу кровь.

Шел черный горячий дождь.

В биологической программе, сорок лет обеспечивавшей хищнице существование, случился сбой. У гибнущих нейронов наступила последняя бурная вспышка тщетной активности. Прочие клетки не реагировали, программирование нарушилось, страшный кризис был непреодолим. Напрасный рык потонул в корчах мокрого, страдающего тела. В левом полушарии ее мозга разразилась буря электрических импульсов, правая нижняя конечность раз десять бешено, конвульсивно дернулась и застыла неподвижно: когти растопырены, напряженные до предела сухожилия чуть ли не отстают от костей. Челюсти хищницы раскрылись, крепко захлопнулись, снова широко распахнулись. Так она и замерла — со злобно разверстой пастью.

Дрожь пробежала по всей длине ее хвоста, который забился оземь, весь, до последнего сегмента. Потом нервная деятельность прекратилась окончательно.

Программа была завершена. Черный дождь лил не переставая. Постепенно труп хищницы занесло жидкой грязью. Из-за сильной непогоды в горах поднялся уровень воды, и через день хищница оказалась похоронена в толще ила, лишенного органических примесей.

Ей суждено было пролежать в этой могиле шестьдесят пять миллионов лет.

Фургон подпрыгивал на грунтовой дороге, стрелой пересекавшей пустыню Хорнада дель Муэрто в Нью-Мексико. Ровная и плоская, она напоминала поверхность океана, лишь далеко впереди чернела цепочка холмов. Фургон проезжал территорию ракетного испытательного полигона Уайт-Сэндз площадью в три тысячи квадратные мили.

Постепенно темные холмы приняли определенные очертания. На вершине центрального холма, давным-давно потухшего вулкана, в ряд выстроились радиомачты и антенны.

— Почти приехали, — сказала Мелоди Крукшенк, сидевшая на переднем сиденье рядом с водителем-военным.

Вскоре они миновали скопление обгоревших заколоченных зданий, обнесенных по периметру двойной оградой. За ними стояло новенькое строение, слабо поблескивающее гладкими титановыми панелями и окруженное надежным заграждением.

— Раньше там помещалось что-то вроде лаборатории по генной инженерии, — сказала Мелоди, — но после пожара ее закрыли. Смитсоновский институт, на базе которого работает Национальный музей, заключил договор об аренде части этой территории. Поскольку когда-то здесь уже были созданы условия биологической безопасности четвертого уровня, многое из того, что нам требуется, уже в наличии — по крайней мере, лаборатории надежно укрыты от посторонних глаз. Они станут превосходным местом для изучения динозавра: по сей день под защитой Уайт-Сэндз, и в то же время доступные.

— Жить тут, наверное, одиноко, — заметила Робби Уэзерс.

— Ничуть! — ответила Мелоди. — В пустыне ощущается какая-то буддистская непорочность. И вообще, это же потрясающее место, здесь можно увидеть столько интересного: развалины древних индийских поселений, застывшие потоки лавы, пещеры с полчищами летучих мышей. Есть даже тропа, которую в незапамятные времена проложили испанцы. И потом — конюшни, бассейн… Я как раз начала учиться ездить верхом. Все лучше, чем Нью-Йорк и подвальная лаборатория без окон.

Фургон подпрыгнул, переезжая заграждение для скота. Охранник махнул рукой, пропуская приехавших. Они остановились перед зданием на посыпанной галькой площадке. Там уже теснились другие машины, вагончики телевизионщиков со спутниковыми «тарелками», джипы, «хамви» и прочие военные машины.

— Ну и понаехало гостей, — сказал Форд.

— А то. Мне сказали, открытие будет смотреть почти столько же людей, сколько смотрело Кубок мира, — миллиард.

Уайман присвистнул.

Они выбрались из фургона и очутились в июльском зное, обычном для южных районов штата Нью-Мексико. Жар волнами поднимался от земли, словно она испарялась.

Вновь прибывшие прошли через парковку к белому зданию. Охранник придержал дверь, и они попали в просторный атриум, овеваемый кондиционированным воздухом. К ним приблизился человек в форме, с двумя звездами на погонах. Он протянул руку.

— Генерал Миллер, — представился человек, обменявшись рукопожатием с каждым. — Командующий ракетного испытательного полигона Уайт-Сэндз. Добро пожаловать. — Он кивнул Тому. — А с вами мы уже встречались, только вы тогда были в очень потрепанном виде.

— Простите, я вас, наверное, не запомнил.

Генерал широко улыбнулся и снова пожал Тому руку.

— Теперь вы выглядите чуточку лучше.

Группа репортеров, толпившихся в ожидании на краю атриума, бросилась вперед. Замелькали вспышки фотоаппаратов, камеры нацелились на вошедших.

— Доктор Крукшенк! Доктор Крукшенк! Правда ли, что… — Отдельные вопросы затерялись в общем гуле толпы наступавших корреспондентов.

Мелоди подняла обе руки вверх.

— Дамы и господа, пока никаких вопросов. После открытия состоится пресс-конференция.

— Один вопрос, мисс Уэзерс…

— Приберегите его до пресс-конференции! — прокричала Робби, и через двери из вишневого дерева они прошли в сам лабораторный комплекс: длинный белый коридор, по бокам которого тянулись двери из нержавеющей стали.