Дракон среди нас - Ирина Вадимовна Лазаренко
Найло сидел на оглушённой морозцем земле, моргал, тянул себя за взъерошенные пряди, сплёвывал кровь и смотрел Илидору вслед.
Из речки высунулась покрытая тиной коряга, закряхтела, завертелась, озираясь, потом сердито махнула веткой и ушла обратно под воду.
* * *
Жители безымянного пришахтного посёлка праздновали начало зимнего солнцеворота — сегодня начинали отворяться врата для нового года, когда всё начнётся заново. С наступлением темноты в посёлке погас весь свет, потухли в окнах даже отсветы лучин, которые обыкновенно держали у печей. А прямо посреди деревни, на голосистой площадке, сложили огромный, в два человеческих роста костёр.
Зима наконец приходила в южные земли. На месяц позже, чем в прочие, но приходила, и два дня зимнего солнцеворота станут её вратами.
Против обыкновения, Илидору не хотелось сейчас быть среди людей и делить с ними радостное волнение праздника. Илидору хотелось просто смотреть сверху на новорожденное пламя, и пока поселяне добывали трением огонь, чтобы зажечь костёр, дракон уходил всё дальше и выше от затевающегося празднества. Он поднимался по горной тропе к шахте неспешно и почти не останавливаясь. Лишь раз обернулся — посмотреть, как разгорается огромный, дикий и торжественный зимний костёр.
По-хорошему, отсюда тоже пора было улетать, но Илидор еще не решил окончательно, куда именно будет лететь, потому продолжал идти к шахте, полуосознанно напевая себе под нос. Холодный вечер нёс дым огромного костра, чужие песни, чужое празднество и нежданную для дракона вуаль раздумчивой печали. Эта нежданная печаль желала вылиться в мир едва слышным пением.
В мире существовала только одна пара ушей, способная не только услышать сейчас этот напев, но даже, кто бы подумал, разобрать в нём отдельные слова. Не их смысл, который понимали все и всегда, даже думая, будто Илидор поёт без слов, а сами слова, — их дракон, как оказалось, выговаривал на языке, давно не существующем в надземном мире: «заложники несбывшихся пророчеств», «дорожное сродство» и «боль невозвращений».
— То есть ты всё-таки собирался вернуться в Сварью? — спросил за спиной Илидора обладатель единственных в Маллон-Аррае ушей, разобравших слова песни золотого дракона.
Илидор вздрогнул, остановился. Простоял недвижимо несколько стуков сердца и потом спросил, полуобернувшись:
— Ты как меня нашёл?
Йеруш, хрустя гравием, подошёл ещё ближе. Шелестнул бумагами.
— Высчитал вероятное место твоего приземления и пошёл по радиусу. Ловил людей, задавал вопросы.
Илидор проглотил первые несущественные три вопроса («Чего?», «По чему пошёл?», «Какой кочерги?») и задал четвёртый:
— Как ты мог высчитать, куда я прилечу, если я сам этого не знал?
Найло снова шелестнул бумагами.
— Я знал направление. Прикинул скорость полёта с учётом её изменения по мере того, как шило перестаёт колоть тебя под хвост, и суммарное время полёта. Ты быстро остываешь, так что не мог умчаться далеко, и погрешность была небольшой.
Внизу, в поселке, горел огромный костёр, нёс наверх дым, потрескивание и зимнюю неумолимость.
— Надеюсь, ты извёл на расчёты кучу бумаги, — проворчал Илидор, не скрывая досады.
Какой кочерги Йеруш Найло смог просчитать действия дракона, которые для самого дракона были чистым набором случайностей? Какой кочерги этот эльф взялся в том месте, где никак не должен был появиться? И какой кочерги он оставил Сайю и свой костюм, чтобы прийти сюда?
— Мне нужно тебе рассказать кое о чём, — очень ровным голосом проговорил Йеруш. — Ты спрашивал об этом прежде, но я не хотел отвечать. В общем, сейчас тоже не хочу.
Найло умолк.
— Ты шагал за мной несколько дней, чтобы рассказать, как не хочешь со мной говорить, — холодно резюмировал дракон. — Ясно.
— Илидор, ты напрасно пытаешься меня взбесить, я и так достаточно взбешён, — огрызнулся Йеруш. — Просто я подумал, знаешь, да, я подумал, и мне не понравилось — ты ведь долго идёшь за мной и вместе со мной, а я не тот эльф, который будет прыгать и всех обнимать, и тебе, наверное, кажется будто я…
— Мне вовсе не нужно, чтобы ты меня обнимал.
— Илидор! Я уже понял: тебе шлея под хвост попала, а я плохой ужасный Йеруш! Я достал тебя смертельно и всё такое, но просто выслушай меня! Можешь потом развернуться и идти дальше в гору, если тебе так хочется, или под гору, или улететь настолько далеко, и я никогда тебя не найду, даже если очень постараюсь! Просто выслушай меня сначала! Пожалуйста! Я разве так часто тебя о чём-то прошу?
— Постоянно!
— Да? — искренне удивился Йеруш. — Ну, тогда это ещё одна маленькая просьба.
Дракон смотрит на большой костёр поверх головы Йеруша, который стоит ниже него, медлит с ответом непонятно почему, и у Найло в животе скручивается тревожный узел. Неужели Илидор вот прямо настолько не хочет больше с ним говорить? Почему, отчего, что такого страшного случилось?
Помимо того, что дракону, возможно, попросту надоело быть рядом с Йерушем Найло. Возможно, для дракона его компания не так важна, как Найло хотелось думать, и всё вот это ощущение их схожести, взаимного понимания, глубинной способности смотреть на мир одними глазами — может быть, всё это Йеруш просто придумал себе.
Он кои-то веки глядит на дракона снизу вверх, едва не режется о его скулы и упрямый излом рта, а Илидор на него не смотрит и как будто даже не думает о его присутствии, о его просьбе, о несказанных словах, пекущих ему язык, и сейчас, возможно, дракон просто развернётся и продолжит свой путь по тропе, как ни в чем не бывало. Либо действительно улетит.
Холера его знает, что на самом деле на уме у драконов, у которых есть впереди целая вечность и которые в любой момент могут полететь куда-нибудь ещё.
Наконец Илидор переводит взгляд на Йеруша, и золотые глаза его блестят в темноте. Дракон садится на кучу вывороченной земли и мотает подбородком, предлагая Найло сесть тоже. И Йеруш садится рядом с Илидором, не касаясь его, но очень близко — чувствует тепло от драконьего бока.
— В Старом Лесу ты спрашивал, — начинает он, и горло его внезапно становится сухим. — Ты спрашивал,
