Синие дали - Александр Павлович Беляев
Неожиданно квохтанье раздалось справа.
«Перелетела! — подумал я. — Только странно, почему же я этого не заметил? Да и где она села?»
Недоумение мое было более чем естественным, потому что все, что делалось в поле справа от меня, я видел как на ладони.
«О-хо-хо-хо!» — снова раздалось справа и вдруг смешалось с неистовым хлопаньем крыльев. Токовик свечой взмыл вверх. Я схватил ружье, но он был уже вне выстрела.
Слева, разбросав ветки, из шалаша поднялся Петр.
— Ты что ж таким басом манишь? — сердито проговорил он.
— Где же тенор-то взять? У меня душа к телу примерзла, — оправдываясь, прохрипел в ответ Митрюня.
Мне все стало ясно. Вот кто выступал в роли тетерки! Митрюня так же неистово промерз, потерял терпение ждать, когда токовик сам подойдет на выстрел, и решил поманить его в свою сторону. Чем это кончилось, уже известно. Но Петр не мог успокоиться.
— Молчать надо было!
— А я боялся, что твоя улетит, — оправдывался Митрюня и повернулся ко мне. — Ты видел, тетерка к нему на шалаш села.
— Видел! — довольный сверх всякой меры, что все кончилось, соврал я. — Видел, я все видел.
— Зачем же ее пугать? Я тихо лежал! — недовольно проворчал Петр и вышел из своего укрытия.
Утро кончилось, наступал солнечный, ясный, без единого облачка весенний день.
ГЛАВА 4
Дома, чтобы побыстрее согреться, я сразу залез на печку. И уснул. И проспал почти до вечера. Федор приходил домой, но меня будить не стал. Наказал жене отправить меня на охоту, опять с братьями, а сам снова ушел к болоту. Братья зашли за мной уже в пятом часу. Я наскоро перекусил, и мы двинулись к реке. Шли затем, чтобы снова построить шалаши, но на этот раз уже для утренней охоты с подсадными утками на селезней. Я эту охоту люблю очень. Прелесть ее неповторима.
Всегда красива весенняя вода, с ее блесками, переливами, сверкающей на солнце гладью, великолепны отражающиеся в ней голубое небо, белоснежные кипы облаков. Зачаровывает свежесть утренних зорь. Несравнима эта охота с другими и тем, что во время ее больше, чем в каком-либо другом случае, имеется возможность спокойно наблюдать за тем, что творится вокруг. А творится иногда такое, что, посмотрев и послушав раз, уже не забудешь никогда в жизни. Но в том-то и секрет, что наблюдать все это можно лишь из надежно и хорошо оборудованного шалаша. Вот почему к охоте с подсадной, если вы действительно желаете поохотиться в свое удовольствие, нужно всегда готовиться заранее.
Островок, на котором я решил обосноваться, был невелик, порос тальником и бурьяном, а в той части, что была ближе к лесу, — густым темно-зеленым можжевельником. Этот-то можжевельник мне особенно приглянулся, и в нем я начал строить шалаш. В ход, как всегда, пошли еловые лапы, но на сей раз я подумал и о подстилке. И притащил с поля две солидные охапки старого сена. Шалаш у меня получился вроде плетеной корзины с крышкой. Больше всего я заботился о том, чтобы он был непрозрачным. У селезней отличное зрение. Они замечают малейшее движение внутри шалаша и моментально стрелой взмывают с воды. Поэтому заднюю стенку шалаша я сплел с особой тщательностью. Ну а на случай, если чуткая птица все-таки взлетит, я сверху прикрыл шалаш накидной крышей. Встанешь, и можно стрельнуть. Я бы и еще что-нибудь придумал для того, чтобы надежнее обеспечить утреннюю охоту, но неожиданно из леса послышался голос Петра.
— На тягу давай, на тягу!
— Куда пойдем?
— Выходи на мост! — донеслось из-за мыса.
Я бросил на шалаш последние ветки и пошел по разливу вниз.
Солнце повисло над лесом уже совсем низко, но мы успели встать на знакомой мне просеке. Погода весь день стояла теплая, и вечер тоже наступил совсем не похожий на тот, что был накануне. Ясный, чуть влажный, настоянный ароматами вытаявшей из-под снега земли, свежести ручьев и залежавшегося в оврагах снега, воздух был необычайно ласков и спокоен. Звуки легко плыли в нем, как льдины по воде. Я отчетливо слышал и те, что рождались рядом со мной на берегу, и те, что долетали сюда бог знает откуда. Долгое время меня занимали два бекаса. Вчера их совершенно не было слышно, а сегодня они необычайно проворно взметались ввысь и там, стрелой сложив крылья, отчего делались похожими на маленькие реактивные самолеты, почти отвесно пикировали на землю. Над рекой в это время слышалось что-то очень похожее на блеянье барана. Звук этот бекас издает не голосом: есть у него в изгибах крыла особые перья, которые, разрезая воздух на большой скорости, звучат таким образом.
Проблеет бекас, промелькнет над землей и снова быстро-быстро начнет набирать высоту. Глаз едва успевает за ним следить, и забирается он так высоко, что превращается в едва видимую точку. А когда бекас пикирует, заметить его совсем невозможно. И скорость в этот момент он набирает очень большую, да и сумерки уже основательно мешают следить за ним. Одним словом, бекаса десять раз услышишь, а увидишь один раз на короткий момент, да и то совершенно неожиданно.
Когда солнце село за лес, я наконец услышал вальдшнепиное хорканье. Оно донеслось до меня справа, из-за больших деревьев. Услышал я его очень отчетливо, но, как ни старался, увидеть птицу не смог. Очевидно, вальдшнеп пролетел над самыми верхушками деревьев. Почему-то мне подумалось, что там, над большими елками, как раз и проходит путь вальдшнепиной тяги. Я сошел со своего места и двинулся немного вверх по реке. Это новое место оказалось много лучше. Здесь со всех сторон меня теперь окружал осинник-карандашник и четче обозначалась кромка большого леса. Я стоял и внимательно следил за этой кромкой, когда до слуха моего неожиданно донесся слабый всплеск. Подумалось, рыба. Я взглянул на реку и увидел расходящиеся круги. Они все разрастались, разрастались, и вдруг чуть ниже по течению и впереди их над водой появилась продолговатая усатая морда с блестящей рыбиной в зубах. Выдра!
Усатый зверь повертел головой, осмотрелся и быстро поплыл к противоположному берегу. Рыбу выдра держала со стороны брюха. Выдра — зверь очень осторожный. Наблюдать ее удается крайне редко. За двадцать пять лет охоты я только дважды встречал этих зверей. Раз это было как-то зимой, на старице реки Ветлуги, и второй раз на Великом озере в Мещере. Но оба раза тогда это было мельком. А теперь мне явно представлялся случай рассмотреть зверя повнимательней.
Выдра быстро подплыла к
