В. Васильев - Два года в тундре
Во время работы устроились жить в доме местного совета. Скляра с отрядом в поселке еще не было. Васильев воспользовался морозными звездными ночами для астрономических наблюдений. Звезды были прекрасно видны, и Васильев в два вечера закончил определение пункта. На четвертый день от Скляра пришло письмо, в котором он просил Васильева, до его прибытия, пройти со съемкой боковым маршрутом по реке Мухоморной. В качестве каюра Скляр рекомендовал взять знакомого ему местного жителя поселка, чукчу Аймета.
Васильев решил на другой же день выехать на работу. С вечера приготовили все необходимое и попробовали приделать к нарте одометр. Подошедший Аймет пристально посмотрел на непонятное «сооружение».
— Однако, зачем это? Я с ней не поеду, «собачкам» худо будет!
— Как не поедешь? Дал согласие, а теперь на попятную?
— Поедем так, без нее, — настаивал Аймет.
— Без нее ехать — лучше совсем не ехать, а оставаться сидеть здесь в поселке. Я еду не на прогулку, а на работу.
Ты пойми, Аймет: чтобы зарисовать правильно реки, надо знать пройденное расстояние, а как мы будем учитывать его без колеса? Шагами мерить? А кто за это дело возьмется? Если ты согласен итти пешком и считать шаги, я колеса не возьму, а если не хочешь, колесо поедет с нами.
«Геодезическая» упряжка
Чукотская грузовая нарта
Аймет держался на этот счет своего мнения. Он считал, что колесо — просто ненужная забава, а посмотреть окрестности можно прекрасно и без него. Под конец Аймет все же согласился ехать с «загадочным» колесом.
Утром выехали на работу. Путь лежал вверх по реке, протекавшей по долине, имевшей более 10 километров в ширину и уходящей на восток. Ровная, как футбольное поле, долина была покрыта глубоким снегом, из-под которого только местами виднелись маленькие островки леса и кустарника.
От блестящего снега больно резало глаза, — пришлось воспользоваться темными очками.
Выехав на реку, решили двигаться по льду, так как на нем лежал небольшой слой снега, — ноги почти не скользили. Река сильно извивалась, и Аймет, где это было можно, старался сократить путь. Чтобы взять азимут, часто приходилось приостанавливать движение, это особенно сердило Аймета. Он все время доказывал, что от частых остановок собаки устают больше, чем если бы они непрерывно бежали. К вечеру прошли 30 километров. Для ночлега выбрали место в кустарнике, расчистили снег до самой земли, наложили груду веток, и спальное ложе было готово.
На 46-градусном морозе долго, однако, не проспишь! Поднялись еще до восхода солнца, когда на небе виднелись звезды и только чуть брезжил рассвет. За чаем немножко согрелись и, так как предстоял тяжелый путь, долго не задерживались. Долина реки все время суживалась. С обеих сторон тянулись высокие горы, уходившие куда-то далеко на север. Чем" уже делалась долина, тем больше было снега. Сначала ноги проваливались по колено, а потом пришлось итти чуть ли не по пояс. К полудню, пройдя не более четырех километров, совершенно выбились из сил, и пришлось остановиться. Корма для собак оставалось только на одну кормежку, поэтому повернули с реки к горам и по их склонам направились в обратный путь. В тени днем температура держалась около —20–25°, но на солнце снег уже начинал подтаивать. Чувствовалось приближение весны, и можно было ожидать, что через месяц весело зажурчат ручейки.
В поселок собирались возвратиться к ночи, так как до него оставалось не более десяти километров. К сожалению, в сгустившейся мгле было очень трудно держаться правильного пути, — пришлось остановиться еще раз на ночевку. Спешно занялись разбивкой лагеря. С подветреной стороны поставили нарту, а под спальные мешки наложили веток кустарника. Аймет был все время недоволен. Дров не было, надо было использовать редкий кустарник. Сырые ветки долго не загорались. Мелко наструганная стружка и кусочки бумаги все же сделали свое дело, и через полчаса при морозе в 35–40° путники с наслаждением пили горячий чай.
Перед тем как улечься спать, Аймет разулся и натянул на ноги сухие оленьи меховые чулки, вынутые из мешка. Снятые чижи он вывернул на обратную сторону, выколотил их об нарту и положил возле себя вымораживаться. В спальный мешок Аймет полез первым. У Васильева смены чулок не было, и он залез в кукуль, не снимая даже торбазов. На озере потрескивал лед. Мороз усиливался, холод забирался в кукуль, но усталость брала свое, и оба скоро заснули.
В полдень Васильев и радист добрались до поселка, где их встретили Скляр и Мария. За обедом собрали небольшое совещание. Скляр осветил положение с транспортом и указал, что можно было бы уже завтра направиться в дальнейший путь.
— К сожалению, есть маленькое но… — добавил Скляр. — Пастухи-проводники взялись вести только до Мухоморной, а дальше на реку Осиновую должен был итти другой пастух. Он обещался прибыть сюда два дня тому назад, но, как видите, его до сих пор нет.
— Слушай, Андреич! А как ты с ним договаривался?
— Договорился я с ним еще на ярмарке на Усть-Белой. Дал ему в задаток медный чайник, таз, сахару, чаю, табаку, и пастух согласился быть здесь к нашему приезду.
— Он взял задаток? — спросил радист.
— Взял!
— Раз взял — будет обязательно! Чукчи держат этот закон крепко.
Решили подождать еще два дня, а там видно будет. Дни прошли, но пастух как в воду канул. Наутро третьего дня в поселок заехал кочевник-чукча. У него спросили, не знает ли он, где сейчас находится законтрактованный отрядом пастух. Назвали имя. Чукча силился вспомнить, перебирал приметы и, наконец, указал на его местопребывание.
— Так что же, он собирается сюда приехать или нет?
— Нет, не приедет!
— А почему же?
— Этого я не знаю.
Без проводника отряд оставался как без рук. Завербовать кого-нибудь в Сталино, хотя бы и за очень хорошую плату, не удалось. Кое-как Скляр уговорил пришедших с ним сюда пастухов проводить караван километров на сорок, поближе к горам. Васильев отправился в Смежную за подрядившимся ранее проводником.
Через день Васильев был уже у цели. Пастух оказался на работе в Оленсовхозе. Васильеву пришлось выехать в стойбище за три километра от поселка. Собаки почуяли оленя и понеслись во всю прыть, хотя всю дорогу до пастбища они еле-еле плелись. До ближайших оленей оставалось всего около 200 метров. Казалось; что вот-вот собаки врежутся в стадо и начнут рвать беззащитных животных. Метров за пятьдесят от табуна Аймет пулей соскочил с нарты и так накренил ее, что Васильев, как пробка, выскочил в снег и кубарем покатился под откос. Через несколько секунд перевернутая и подпертая остолом нарта стояла неподвижно у ближайшей яранги.
