Павел Мариковский - Муравьи, кто они?

Поздняя осень, свободная от забот, явилась порой обмена жителей между содружественными муравейниками. Никто никогда не знал о существовании этой удивительнейшей особенности поведения лесного жителя! Не знаю, каждый ли год происходит такой обмен. Его я заметил только в последний год жизни в городе Томске. Видимо нет. Не каждый год поздней осенью устанавливается такая хорошая погода, когда все дела закончены и можно заняться этим своеобразным ритуалом.

Какое же имеет значение взаимный обмен? Однозначно трудно ответить на этот вопрос. Часто какое-либо одно явление, имеющее в наших глазах одно значение, на самом деле многообразно. Но ясно одно; переноска и взаимный обмен являются мерой, препятствующей враждебному отношению муравейников друг к другу. Обмен жителями усиливает родственные связи, у каждого рабочего теряется чувство собственного жилища, он может жить во всех муравейниках и всюду быть полноправным его жителем. Только благодаря обмену жителями возможна жизнь большими колониями, в которых царит мир и доброжелательное отношение друг к другу.

Правда, постоянный незначительный обмен жителями между содружественными муравейниками происходит всегда и в течение всего лета. Но такой, который мне пришлось наблюдать, обмен необыкновенно массовый, которому было подчинено поведение всего населения колонии, пришлось видеть только единственный раз в жизни.

Здесь я, опасаясь свирепых нападок боящихся призрака антропоморфизма, позволю сказать о том, что в далеком будущем благодаря развитию гуманизма и форм передвижения, может быть, земной шар станет общим для всех рас и народов без границ государств различия стран и языков и тогда уйдет совсем из жизни человека опасность отвратительного взаимного истребления, называемого войнами.

Семья и разделение труда

Суровая обстановка жизни в сыпучих песках пустыни выработали у песчаного бегунка — этого крошечного создания с могучим сердцем и неисчерпаемой энергией три черты: 1 — умение ориентироваться на голых песках, на которых не удерживаются пахучие следы когда над барханами ветер несет их колючие струйки; 2 — способность быстро бегать и обследовать большие пространства в поисках добычи и 3 — с помощью особенного приема бороться с песчаными заносами, покрывающими жилище.

Песок часто засыпает двери муравьиного дома. Он коварен, даже когда нет ветра, и барханы застыли в немом молчании, так как сам без видимой причины обрушивается струйками вниз, закрывая отверстие, ведущее в подземелье. Поэтому каждый бегунок, кто бы он ни был: строитель, разведчик или охотник, выскочив наверх, прежде чем отправиться по делам, обязательно, повернувшись головой ко входу, одну-две минуты необыкновенно быстро, шаркая передними ногами, отбрасывает песок в сторону. В это время глазом не уследить за ногами, так быстро они мелькают. Привычка отгребать песок от входа так постоянна, что ей следуют даже, казалось, когда в этом нет особенной необходимости. Она — общественный долг, неукоснимый, всем присущий и свято выполняемый.

Когда же ветер создает аварийное состояние жилища, тогда происходит самое удивительное в жизни этого жителя пустыни. Бегунки выстраиваются аккуратной цепочкой по пять-десять особей вместе и, соблюдая строго одинаковую дистанцию между собой, начинают быстро перебрасывать друг другу песок. Он летит непрерывной струйкой по живому конвейеру, работающему, будто заведенный механизм, слаженно, ритмично и без помех.

Через некоторое время конвейер распадается, каждый гребет песок по-своему, муравьи уставшие подменяются теми, у кого еще свежие силы и вновь у входа выстраивается цепочка лихорадочно работающих муравьев.

Точность и слаженность работы муравьиного конвейера — одно из удивительных явлений поведения муравьев.

Песчаный калкан, или как его еще называют, Поющая гора, удивительное место на земном шаре. Здесь чистый однородный и многократно перевеянный ветрами песок улегся громадным барханом, высотой около трехсот метров и длиной в несколько километров. Саксаул да джузгун пытаются заселить гору снизу и закрепиться на ней. Но гора не сдается. Здесь на каждом шагу следы трагедии: то из-под песка тянутся верхушки погребенных кустарников, то торчат, будто скелеты, обнаженные их корни.

Поющая гора — обитель муравья-невидимки и никто из муравьев кроме него на ней не может ужиться. Гнезда его встречаются повсюду, даже там, где песок голый и безжизненный. Долгое время мне было непонятно, чем питаются здесь песчаные бегунки.

Загадка, как всегда неожиданно открылась. Поющая гора днем подобна раскаленной сковородке и многие насекомые, попавшие на нее, гибнут от нестерпимого жара. Гибнут те, кто отправился пешком на нее, и попал на ее голые склоны без кустика и травинки, в тени которых можно было бы передохнуть от убийственной температуры. Гибнут и те, кто в полете неосторожно присел на песок передохнуть и набраться сил. Таких несчастливчиков быстро разыскивают и волокут на съедение, так Поющая гора кормит песчаных бегунков. Им не страшен сыпучий раскаленный песок. Таково это удивительное создание.

Взял с собой в поездку разное зерно: рис, пшено, гречку, ячмень и даже мак. Был еще горох. В свободное время возле гнезд муравьев-жнецов насыпал затейливым узором зерно и, усевшись на походный стульчик, отдыхал, наблюдая, как муравьи подают сигналы мобилизации, как убирают неожиданно свалившийся на них урожай и многое другое. Кроме того, клал и несколько горошинок. С ними муравьи ничего не могли сделать: за гладкую оболочку не уцепиться челюстями и ногами не обхватишь, чтобы унести. Изрядно повозившись, «огорошенные» муравьи оставляли в покое непосильную ношу и более к ней не притрагивались, даже если муравейник голодал из-за недостатка урожая трав в пустыне. Но как все сразу узнавали, что горох — добыча нестоящая?

Утром, проснувшись, я не слышу, как шумит каратуранга, надоевший нам ветер стих и пустыня застыла в приятном покое. Какая сегодня погода, есть ли на небе тучи, сквозь полог не понять. Но над головой загораются золотом листья деревьев: взошло солнце, осветило землю.

Что может быть чудесней тихого солнечного утра после долгого ненастья! Пока все спят, обошел барханы, насмотрелся на далекие сиреневые горы, в которых голубые тени отметили все распадки, наслушался звонких криков уток-атаек и заглянул на гнездо муравьев-жнецов. Кучка риса, насыпанная вчера вечером, исчезла. Но что удивительно, исчезли и три горошины. Небольшой же конус из палочек и камешков, которыми жнецы прикрывали вход в гнездо, в одном месте разобран, а у самой земли проделана чистая дорожка, будто ради того, чтобы по ней прокатили горошины.