Павел Мариковский - Муравьи, кто они?

Несмотря на специализацию, муравья выбывшего по какой-либо причине из строя, быстро подменяют другие. Как это происходит, как распределяется рабочая сила — одна из загадок. Ну и, конечно, муравей муравью — рознь от рождения и весьма вероятно, специализации членов семьи способствуют различные наследственные задатки.

В лесу весной был пожар. У рыжих лесных муравьев-погорельцев возникло немало хлопот. Сколько пришлось положить труда, чтобы заново создать жилище! Из-за этого погорельцы сильно запоздали с выплодом молоди и только сейчас, в конце августа, начали выносить рубашки новорожденных.

Наблюдая за их работой, я вижу забавный случай. Из муравейника выскочил муравей с рубашкой от куколки и торопливо пополз с ней на дерево. Поднялся по стволу сосны на целый метр. Зачем ему туда, что он там будет делать со своей ношей?

На дереве живут тли, к ним проложена тропа муравьев-доильщиков. Некоторые из них, возвращаясь с полным брюшком, останавливаются, будто в недоумении ощупывают усиками странного носильщика.

Муравей, наконец, тоже останавливается. Какое-то время он, как бы в раздумье, крутится на одном месте и потом решительно поворачивает обратно, спускается вниз и, как полагается, далеко относит рубашку в сторону. Наверное, раньше этот муравей посещал на дереве тлей, а теперь, когда пришлось заняться другой работой, по старой привычке или, как мы говорим, «по рассеянности», выйдя из муравейника, направился по старому пути.

За лето дорога в тугаях совсем заросла, и ветви деревьев цепляются за кузов машины. Недалеко от реки надо разыскать ранее замеченные муравейники рыжего степного муравья Формика пратензис. Здесь он житель тугайного леса, хотя и любит солнце, тепло. Его муравьиные кучи не так высоки, как у его северного родственника рыжего лесного муравья.

Между колючими деревьями лоха мелькнула река Или. Здесь конец дороги. Вот и муравейник. Вблизи него мы устраиваем бивак и я проведу давно задуманные эксперименты.

С дерева на ниточке над самым муравейником подвешиваю золотое колечко. Кучка муравьев мгновенно обседает диковинный и незнакомый предмет. Сверкающий металл отлично виден муравьям. Они привстают на ногах, расставив в стороны усики, долго всматриваются и потом спешат вскарабкаться. Возле колечка нет свободного места. От копошащихся тел колечко крутится, раскачивается и еще больше привлекает к себе внимание. Любопытствующих — масса. Каждый непременно потеребит челюстями ниточку там, где она привязана к колечку, и бросит.

— Перегрызут ниточку, сбросят на муравейник колечко, — беспокоится мой товарищ, — а то еще и утащат!

Но нитка крепка, а челюсти муравьев слишком слабы, колечко, сверкая на солнце, продолжает раскачиваться из стороны в сторону. Скоро я замечаю, что муравьям стало трудно забираться на необычные качели, колечко будто приподнялось, я опускаю его. А через полчаса оно опять высоко. В чем дело! Ведь не может же дерево так быстро расти, или нитка, подсыхая, укорачиваться.

Секрет происходящего быстро раскрывается. Оказывается, муравьев беспокоит этот странный предмет, он задевает за их жилище и они, наводя порядок, убирают из под него строительный материал.

Проходит два часа. На колечке все меньше и меньше муравьев. Вскоре оно уже никому не нужно, заброшено. Почему оно так быстро потеряло привлекательность. Ведь на нем за это время побывало не более трех сотен муравьев, в муравейнике же их около полумиллиона. Впрочем, я начинаю догадываться о причине поведения и переношу колечко поближе к вершине муравьиной кучи, на самое оживленное место. Здесь — настоящий переполох. Муравьи толпами лезут на незнакомый предмет, грызут ниточку, раскачиваются, спрыгивают с качелей, снова на них забираются, Игрушка будто всем нравится, ее не покидают, возле нее полно жителей муравейника. Но к концу второго дня постепенно и здесь исчезает к ней интерес.

Вместе с колечком на муравейник я положил еще маленькое круглое зеркальце. Блестящее в сверкающей латунью оправе оно тоже привлекает внимание. Видят ли свое изображение муравьи в зеркальце? Кажется, не видят! Глаза их направлены вперед и слегка кверху. Но только не вниз. А если зеркальце поставить вертикально? К нему сбегается значительно больше муравьев, многие из них подолгу всматриваются в него. По-видимому, муравьи замечают в нем отображение движения. Зеркальце тоже, как и колечко, приходится переставлять на новое место, так как к нему быстро привыкают.

Солнце клонится за деревья. Загорелась вечерняя зорька. Отразилась в реке, потухла. В потемневшем небе зажглись звезды. Муравьи угомонились, скрылись, лишь бродят наверху немногие сторожа, торчат во входах, высунув, наружу чуткие усики.

Загадка с кольцом и зеркальцем не дает покоя. Неужели каждый муравей привязан к определенному месту своего жилища, знает на нем только свой маленький уголок. А если так, то для чего, почему?

Рано утром я готовлю желтую краску, буду ею метить не в меру подвижных жителей муравейника. А для начала кладу на него лист белой бумаги. На нее сразу же взбирается кучка муравьев, и слегка приподнявшись и раскрыв челюсти, следит за мною. На муравейниках всегда находятся такие, не сводящие своих черных глаз с человека, наблюдатели. Кто они? Постоянные ли сторожа или случайные члены большого дома, на минутку оторвавшиеся от своих дел!

Конец тонкой травинки, смазанной желтой краской, осторожно поднесен в голове муравья, угнездившегося на бумаге. Муравей замечает незнакомый предмет, наверное, к тону же ощущает запах ацетона, на котором замешана краска, настораживается. Придется заимствовать тактику белоногого наездника и подкрадываться сзади. Вскоре я наловчился и у муравья на черной головке появляется яркая желтая шапочка. Он недоволен, крутит усиками, беспокоен, но капелька быстро высыхает, а хозяин шапочки вскоре забывает о своем необычном украшении.

Проходит несколько часов напряженного труда и на сотую черную головку муравья надета последняя желтая шапочка.

Интересно, что будет дальше. Но давно пора разжигать костер и заниматься приготовлением обеда. К тому же вторая половина дня должна быть посвящена экскурсии на песчаные барханы.

Барханы выгорели на солнце, неинтересны. Зеленая полоска тугая и сверкающая ленточка реки тянет к себе. Там муравьи с желтыми пометками. Возвращаясь к биваку и едва завидев фигуру товарища, склонившегося над муравейником, кричу: «Как дела?».

— Дела совсем забавные! — отвечает он вставая со стульчика и расправляя онемевшее тело, — Все муравьи с шапочками крутятся только на той половине муравейника, на которой метили и никуда больше не уползают.