О всех созданиях - больших и малых - Джеймс Хэрриот

Иногда в это время приходил Пат Дженнер проверить подковы. Как-то, когда мы с ним возились в станке, из проулка донеслось знакомое погромыхивание моего маленького «остина». Большие двойные двери были открыты, и я увидел, как автомобиль, развернувшись, остановился напротив них. Пат оглянулся, и у него глаза полезли на лоб.

— Черт-те что! — ахнул он, и я его прекрасно понял: автомобиль ехал сам, без шофера. Во всяком случае, такое создавалось впечатление, потому что, когда машина вынырнула из проулка, на сиденье за рулем никого видно не было.

Автомобиль, движущийся без шофера, — зрелище не из обычных, и Пат продолжал смотреть на «остин» с разинутым ртом. Я уже хотел открыть ему секрет, но тут за стеклом с пронзительным воплем возник Тристан:

— Э-ге-ге-гей!

Пат уронил молоток и попятился.

— Господи помилуй! — прошептал он.

Я сохранял невозмутимость, потому что мне этот трюк был давно знаком. Если я был занят во дворе, а меня куда-нибудь вызывали, Тристан для экономии времени пригонял машину с улицы. Конечно, это ему скоро надоело, и он попытался внести некоторое разнообразие в управление автомобилем.

После недолгой практики он овладел искусством езды без шофера. Скорчившись на полу, он нажимал ногой педаль газа, а рукой поворачивал снизу рулевое колесо и в первый раз напугал меня чуть не до смерти. Но теперь я глядел на его фокус с пресыщенным равнодушием.

Несколько дней спустя мне довелось стать свидетелем еще одной шуточки. Свернув в длинный коридор, я увидел Тристана у приоткрытой двери приемной.

— Вроде бы еще один попался на крючок, — шепнул он. — Поглядим, что будет! — И, бесшумно отворив дверь пошире, он на цыпочках вошел внутрь.

Я заглянул в щель и убедился, что он действительно может похвастать еще одним триумфом: спиной к нам стоял какой-то солидный мужчина, углубившийся в нудистский журнал. Он неторопливо листал страницы и с явным интересом поворачивал журнал к свету, наклоняя голову то так, то эдак, чтобы рассмотреть фотографию под разными углами. Казалось, он мог бы простоять так весь день, но тут Тристан, точно рассчитав момент, слегка кашлянул. Посетитель выронил журнал, словно раскаленный уголь, и поспешно схватил сельскохозяйственный альманах.

И вот тогда-то торжество Тристана обернулось катастрофой. Это был мистер Маунт.

Несколько секунд великан фермер буквально нависал над ним, а затем процедил сквозь зубы рокочущим басом:

— А, так это вы?

Он быстро перевел взгляд с Тристана на непристойный журнал, потом снова уставился на Тристана, и глаза на суровом лице зловеще сощурились.

— Да… а, да… да, мистер Маунт, — пролепетал бедняга. — Как вы поживаете, мистер Маунт?

— Хорошо.

— Отлично… ну просто превосходно. — Тристан попятился. — А как поживает Дебора?

Глаза под щетинистыми бровями сощурились еще больше.

— Хорошо.

Наступило долгое молчание, и я от души посочувствовал Тристану. Встреча оказалась не из приятных. Наконец он сумел криво улыбнуться:

— А… ну да… чем мы можем служить вам, мистер Маунт?

— Я приехал посмотреть мою лошадь.

— Да, конечно, разумеется, безусловно. По-моему, я видел мистера Хэрриота в коридоре.

Я повел мистера Маунта через сад во двор. Беседа с Тристаном явно не улучшила его мнения о легкомысленном студенте, и он угрюмо хмурился, пока я не открыл дверь стойла.

Но едва он увидел, что Бобби с удовольствием ест сено, лицо у него сразу просветлело. Он вошел и похлопал мерина по крутой шее.

— Ну, так как же он?

— Все отлично! — Я приподнял заднее копыто и показал ему металлическую пластинку. — Ее можно снять, чтобы вы поглядели.

— Нет, нет, не надо. Я только узнать хотел. Раз дела идут хорошо, так зачем трогать.

Перевязки продолжались еще недели две-три, но наконец Зигфрид решил, что рецидив исключен, и позвонил мистеру Маунту: утром он может забрать свою лошадь.

Всегда приятно быть участником победы, пусть даже самой маленькой, и я заглядывал Зигфриду через плечо, когда он поднимал ноги мерина и показывал его хозяину результаты лечения. Поверхность подошвы была чистой и гладкой, без каких-либо следов набухания, не говоря уж о лохмотьях отмирающей ткани.

Мистер Маунт отнюдь не был восторженной натурой, но, несомненно, это зрелище произвело на него глубокое впечатление. Он быстро закивал головой:

— Да уж, тут ничего не скажешь! Прямо-таки чудо.

Зигфрид отпустил копыто и выпрямился, удовлетворенно улыбаясь. Во дворе воцарилась атмосфера взаимной доброжелательности, и тут я услышал в проулке погромыхивание моей машины. По спине у меня побежали мурашки. Только не это, Тристан! Ну пожалуйста! Только не сейчас. Ты ведь не знаешь… Горло у меня сжалось от дурного предчувствия, но тут в распахнутых дверях сарая возник «остин», и я понял, что все погибло. Сиденье за лобовым стеклом было пусто.

Ощущая стремительное приближение неминуемой катастрофы, я смотрел, как машина, подкатив к мистеру Маунту и Зигфриду, остановилась шагах в двух от них. Оба растерянно глядели на нее.

Недоумение их длилось несколько секунд, а затем в открытом окне, точно чертик из коробочки, возник Тристан.

— Э-ге-ге-гей! — пронзительно завопил он, но радостная ухмылка сползла с его лица, едва он увидел перед собой брата и мистера Маунта. Зигфрид посмотрел на него с обычной сердитой досадой, но фермер потемнел как туча. Глаза на каменной физиономии превратились в щелочки, подбородок выпятился, мохнатые брови ощетинились. Было ясно, что его мнение о Тристане сложилось окончательно и бесповоротно.

Я считал, что Тристан пострадал достаточно, и недели две не упоминал о случившемся, а потом, когда мы как-то сидели в гостиной, он мимоходом сказал, что Дебору уже больше никуда приглашать не будет.

— Папаша ей запретил, — добавил он.

Я сочувственно пожал плечами и промолчал. Ведь этому роману с самого начала был сужден печальный конец.

Глава сорок девятая

Как и люди, животные нуждаются в друзьях. Вы когда-нибудь наблюдали их на лугу? Они могут принадлежать к разным видам — например, лошадь и овца, — но