Джеймс Шульц - Синопа, индейский мальчик
Синопа сбросил с плеч шкуру, служившую ему плащом, взял стрелу и прицелился в птицу, которая сидела на верхушке дерева.
— Нет, нет, не стреляй в нее! — остановил его Красный Журавль. — Падая, она спугнет всех остальных птиц. Целься в ту, что сидит на самой нижней ветке.
Синопа быстро прицелился. Зазвенела тетива, птица упала, пронзенная стрелой, и снег окрасился кровью. Мальчик не сказал ни слова, но по сверкающим глазам его видно было, как он гордится метким выстрелом. Снова он прицелился, но на этот раз дал промах. Он пустил четыре стрелы и убил еще трех птиц. Когда он прицелился в пятую, Красный Журавль сказал:
— Довольно. У тебя есть одна птица для матери, одна для отца, одна для тебя и одна для меня. Запомни: мы убиваем животных и птиц, потому что питаемся их мясом. Но если запасов мяса достаточно, никогда не следует охотиться только для забавы!
Синопа запомнил эти слова. И впоследствии он никогда не отнимал жизни у животных и птиц, если в то время не нуждался в пище. К сожалению, многие белые охотники не признавали этого правила. Они убивали бизонов, оленей, голубей, гусей и других птиц только для того, чтобы позабавиться. Охота была для них развлечением. Вот почему в некоторых странах истреблена вся дичь.
Подобрав убитых птиц, а также все выпущенные стрелы, старик и маленький охотник тронулись в обратный путь.
Будь на месте Синопы белый мальчик, он отморозил бы себе руки, так как день был очень холодный. Но Синопа не чувствовал холода. Недаром он ежедневно — и зимой и летом — купался в реке!
Когда они шли по лесу, Синопа увидел кролика, сидевшего под кустом.
— Хотел бы я знать, сможешь ли ты подстрелить его, когда он бежит, — проговорил Красный Журавль. — Натяни тетиву и попытайся это сделать, а я брошу в ту сторону одну из убитых птиц и спугну его.
Они находились шагах в сорока от кролика. Старик размахнулся и швырнул птицу. Испуганный кролик выскочил из под куста и запрыгал по снегу. Мальчик прицелился. Зажужжала стрела и вонзилась кролику в спину. Это был меткий выстрел. Синопа радостно вскрикнул, бросился к своей добыче и принес ее Красному Журавлю. Старый дед тоже был очень доволен.
— Я еще не встречал мальчика, который бы так метко стрелял, — сказал он.
Вернувшись в вигвам, он обратился к Белому Волку:
— Послушай, Синопа будет вождем, я это знаю.
— Я тебе верю, — отозвался Белый Волк. — Все мы гордимся нашим мальчиком.
Глава Х. По следам горного льва
В то время как Красный Журавль учил Синопу охотиться, маленькая подруга Синопы Отаки училась под руководством своей матери всему, что должна знать женщина-индианка. Детский вигвам был раскинут в тени деревьев, защищавших его от ветра, и дети ежедневно приходили сюда играть. Одинокий Бизон и Синопа охотились, а Отаки собирала хворост для костра, ходила к реке за водой, оправляла постели из мягких шкур и подметала веником из ивовых прутьев земляной пол в вигваме.
Случалось, мальчики с утра уходили на охоту и возвращались в маленький вигвам с пустыми руками. Но иногда им удавалось подстрелить двух-трех птиц или кролика. Подходя к вигваму, они кричали:
— Отаки! Вот и мы! Охота была удачная.
Девочка бежала им навстречу.
— Киаи-йо! Славную добычу принесли мои охотники, — говорила она. — Входите, входите, а я поджарю мясо.
Мальчики садились на ложе из звериных шкур, грелись у костра и сушили мокрые мокасины, а Отаки, вынув из ножен свой маленький нож, ощипывала птиц или сдирала шкуру с кролика и поджаривала мясо на горячих угольях. Правда, это мясо было далеко не так вкусно, как мясо бизона, лося или оленя, которое приносили в лагерь взрослые охотники, но мальчики ели с аппетитом. Как гордились они тем, что могут охотиться и добывать себе пропитание! Детям белых вряд ли понравилось бы кушанье, приготовленное Отаки, потому что она никогда его не солила. Я уже упоминал, что индейцы не употребляли соли, пока белые не научили их солить кушанье, да и по сей день многие индейцы могут обходиться без соли.
Однажды оба мальчика далеко отошли от вигвама и спустились к низовьям реки. Здесь увидели они несколько ягодных деревьев, напоминающих рябину и покрытых ягодами. Когда эти ягоды поспевают, есть их нельзя — такие они кислые; но с первыми же заморозками кислота в них превращается в сахар, и тогда ягоды несколько напоминают на вкус смородину. Они очень терпкие и сладкие; любят их не только люди, но и птицы. Увидев эти деревца, мальчики очень обрадовались и тотчас же начали срывать ягоды. Странным казалось им, как это женщины до сих пор не нашли этих деревьев и не обобрали ягод. Наевшись до отвала, Одинокий Бизон сказал:
— Следует собрать и отнести все эти ягоды в наш вигвам. Нам их хватит на зиму.
— Ты прав, — отозвался Синопа. — Но не мужское дело собирать ягоды. Приведем-ка сюда Отаки.
— Она еще маленькая, одной ей не обобрать все деревья, — возразил Одинокий Бизон. — Не позвать ли наших матерей? А Отаки будет им помогать.
— Хорошо. Ступай позови их, а я останусь здесь и буду сторожить. Деревья наши, потому что мы их нашли, и я никому не позволю рвать с них ягоды.
Одинокий Бизон побежал по направлению к лагерю, а Синопа остался. Холодно было стоять на одном месте. Он решил побродить поблизости и не заметил, как отошел далеко от деревьев. Вдруг увидел он какие-то странные следы на снегу — это были отпечатки больших круглых лап. Синопа долго их рассматривал. «Вот если бы дедушка был здесь, он бы сразу догадался, какое животное оставило эти следы», — подумал мальчик.
Свернув в сторону, он снова увидел странные следы. «Хотел бы я знать, что это за животное! А не пойти ли по следу? Быть может, я и узнаю…»
Следы тянулись от реки по направлению к утесу из песчаника. Синопа вошел в лес. Здесь он увидел, что животное поднялось на задние лапы, а когтями передних лап содрало кору с тополя. На снегу валялись кусочки коры. Чуть дальше животное остановилось и, по-видимому, долго стояло на одном месте, так как здесь снег был утоптан большими лапами. Еще дальше зверь сидел на снегу и оставил отпечаток длинного хвоста. Взглянув на отпечаток, Синопа понял, что идет не по следу медведя, так как у медведя хвост короткий. «И это не волк, — рассуждал мальчик. — У волков пушистые хвосты, а этот хвост покрыт короткой шерстью. Быть может, я иду по следу выдры?»
Он ускорил шаги и вскоре приблизился к утесу. Там, где начинался подъем, деревьев было мало. Крутой склон был усеян камнями и каменными глыбами, а между глыб виднелись следы странного зверя. «Должно быть, это выдра», — снова подумал мальчик. Он забыл о том, что следы были в десять раз больше тех, какие оставила бы выдра. Кроме того, выдра не идет, а как бы ползет по снегу; передние лапы она прижимает к груди, а задними отталкивается от земли, оставляя за собой неглубокую ложбинку в снегу.
