Гэри Дженнингс - Ацтек. Гроза надвигается
Потом один из них что-то промолвил, и люди, державшие камень, вынесли его из хижины. Старуха начала метлой поправлять солому на кровле, а лекарь Мааш сделал мне знак наклониться и посмотреть. Язва полностью и чисто прижглась, как будто это было сделано с помощью раскаленного медного прута. Я поздравил двух лекарей – искренне, поскольку ничего подобного никогда раньше не видел. И порадовался, что Десятый, видимо, не почувствовал боли, поскольку за все время процедуры не издал ни звука. Однако причина оказалась в другом.
– Как ни печально, но наши усилия были напрасны, – пояснил лекарь Мааш. – Больной умер. Возможно, мы спасли бы его, скажи ты нам вовремя про бинкицака, тогда не пришлось бы тратить столько времени на обращение к богам. – Тон его, это чувствовалось даже несмотря на то, что он плохо говорил на науатлъ, был в высшей степени язвительным. – Все вы одинаковы, когда требуется лечение: упрямо умалчиваете о самых важных симптомах. Считаете, что врач должен сперва догадаться о недуге, а уж потом лечить его, а то, мол, и платить ему не за что.
– Я буду рад заплатить за твое лечение, господин целитель, – промолвил я с не меньшей язвительностью, – только будь уж так добр, скажи мне, что же ты вылечил?
Наш обмен любезностями прервала маленькая сморщенная темнокожая женщина, которая, проскользнув в хижину, робко произнесла что-то на местном языке. Лекарь Мааш раздраженно перевел:
– Она предлагает заплатить за лечение сама, если ты согласишься продать ей тело вместо того, чтобы его съесть, как вы, мешикатль, обычно делаете с умершими рабами. Эта женщина – его мать.
Я скрипнул зубами и сказал:
– Пожалуйста, объясни ей, что мы, мешикатль, никогда такого не делаем. И я бесплатно отдам ей тело ее сына. Мне очень жаль, что мы не могли вернуть его родным живым.
Когда мои слова были переведены, удрученное горем лицо женщины слегка прояснилось. Потом она задала еще один вопрос.
– По нашему обычаю, – объяснил целитель, – покойника принято хоронить на том ложе, на котором он умер. Мать хотела бы купить у тебя эту вонючую шкуру горного льва.
– Она и так принадлежит ей, – зачем-то солгал я. – Это ее сын убил кугуара.
И тут я заставил целителя отработать вознаграждение: ему пришлось переводить мой подробнейший рассказ об охоте, вполне правдивый, если не считать одной маленькой детали – вместо Пожирателя Крови главным героем этой истории я сделал умершего раба, представив дело таким образом, будто Десятый отважно спас мне жизнь, рискуя своей собственной. К концу рассказа лицо бедной женщины светилось материнской гордостью.
Она сказала что-то еще, и по-прежнему пребывавший в дурном настроении лекарь перевел:
– Эта женщина говорит, что если ее сын был так предан молодому господину, то наверняка и ты сам хороший и достойный человек. Макобу перед тобой в вечном долгу.
Тут мать позвала еще четырех человек, поджидавших снаружи, скорее всего родственников Макобу, и они унесли Десятого на проклятой шкуре, от которой ему не суждено было избавиться даже после смерти. Я покинул хижину вслед за ними и обнаружил, что мои друзья подслушивали наш разговор. Коцатль шмыгал носом, а Пожиратель Крови саркастически заметил:
– Слов нет, все это было весьма благородно. Но не приходило ли тебе в голову, мой добрый молодой господин, что эта наша так называемая торговая экспедиция пока приносит ее участникам одни лишь убытки вместо прибыли?
– Мы только что приобрели друзей, – ответил я.
И это была правда. Семья Макобу, кстати весьма многочисленная, настояла на том, чтобы мы были их гостями во время нашего пребывания в Чиапане, и не скупилась на гостеприимство и похвалы. Чего бы мы ни пожелали, все предоставлялось нам бесплатно, как бесплатно отдал я родственникам тело умершего раба. Я думаю, что Пожиратель Крови, приняв ванну и хорошенько перекусив, первым делом попросил, чтобы ему оказала внимание одна из симпатичных кузин Десятого. Ко мне, во всяком случае, приставили весьма услужливую миловидную девушку. Но я в отличие от старого вояки попросил, чтобы Макобу нашли мне какого-нибудь жителя Чиапана, хорошо владеющего науатлъ. А когда такого человека привели, первое, о чем я спросил его, было:
– Скажи, а можно ли использовать кварцевые кристаллы вроде тех, что вставлены в Плиту Солнца, для разведения огня? Вместо того, чтобы добывать его трением?
– Ну конечно, – сказал он, удивившись моему вопросу. – Мы всегда использовали кристаллы именно для этой цели. Я не имею в виду те, что находятся в Плите Солнца, они служат исключительно для церемониальных целей. Может быть, ты заметил, что там они величиной с кулак? Прозрачные кристаллы такого размера встречаются в природе настолько редко, что жрецы, понятное дело, забирают их себе и объявляют священными. Но для разжигания огня годится любой осколок, нужно лишь придать ему надлежащую форму и отполировать. – С этими словами чиапа полез под накидку и достал из пояса своей набедренной повязки кристалл точно такой же формы, похожий на выпуклую с обеих сторон морскую раковину, но величиной не превышавший ноготь большого пальца. – Вряд ли стоит говорить, молодой господин, что разжечь огонь при помощи такого кристалла можно, только когда бог Какал направляет сквозь него свой солнечный луч. Но даже ночью у кристалла есть второе применение – можно пристально рассматривать сквозь него мелкие предметы. Хочешь попробовать?
Он объяснил мне, что кристалл следует поместить на нужном расстоянии между глазом и рассматриваемым предметом (им служила вышивка на кайме моей накидки), и я чуть было не подскочил, когда узор перед моими глазами увеличился, да настолько, что мне не составляло труда различать отдельные окрашенные нити.
– И откуда вы берете эти штуковины? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос не звучал слишком уж заинтересованно.
– Кварца в наших горах сколько угодно, – откровенно признался чиапа. – Если кому-то посчастливится наткнуться на хороший прозрачный кусочек, он приберегает его, а потом привозит сюда, в Чиапан. Здесь живет семья Ксибалба, и только они знают секрет превращения грубого камня в эти полезные кристаллы и передают его из поколения в поколение.
– О, это не особо важный секрет, – сказал нынешний мастер Ксибалба. – Не то что знание магии или умение прорицать будущее.
Я пришел к нему в сопровождении переводчика, который нас и познакомил. Похоже, знаток зажигательных кристаллов действительно не видел в своем ремесле ничего особенного.
– Тут главное знать, как придать камню соответствующие изгибы, а потом просто запастись терпением, чтобы шлифовать да полировать каждый кристалл именно таким образом.
Я постарался сказать как можно равнодушней:
– Странно, что у нас в Теночтитлане никто из ремесленников до сих пор не догадался этим заняться.
На это переводчик заметил, что вряд ли кто-нибудь из мешикатль видел раньше Плиту Солнца, а потом перевел следующее замечание мастера Ксибалбы:
– Я сказал, молодой господин, что изготовление кристаллов – это не такой уж важный секрет, но вовсе не говорил, что этим может заняться кто угодно. Скопировать такой кристалл не так-то просто. Нужно, к примеру, знать, как правильно держать камень при огранке. Первым этому научился не кто иной, как мой давний предок Ксибалба.
Мастер произнес это с гордостью, и стало понятно, что пусть этот человек и не считает свое ремесло особенно важным, но фамильного секрета он не раскроет никому, кроме своих потомков. Это меня полностью устраивало: пусть Ксибалба остаются единственными хранителями тайны изготовления кристаллов, а я закуплю их в достаточном количестве.
И словно бы между прочим, не выказывая особого интереса, я пробормотал:
– Хм, думаю... Да, пожалуй, я мог бы продать некоторое количество этих забавных диковинок в Теночтитлане или в Тескоко. Вряд ли они, конечно, могут хоть на что-то сгодиться... разве что писцам, имеющим дело со сложными, мелкими деталями словесных символов...
Когда мои слова перевели мастеру, его глаза лукаво блеснули.
– Ну и сколько этих «забавных диковинок» может понадобиться молодому господину, не уверенному в том, что они хоть на что-то сгодятся?
Я тоже ухмыльнулся и отбросил притворство.
– Это зависит от того, сколько ты сможешь их предложить и за какую цену.
– Вот посмотри, это весь запас рабочего материала, которым я на сегодня располагаю.
Он махнул рукой, указывая на стену своей мастерской, от пола до потолка сплошь состоявшую из полок, на которых были разложены завернутые в хлопковые тряпицы необработанные кристаллы кварца. Все они от природы имели шестигранную форму, но различались по величине – от сустава пальца и до небольшого маисового початка.
– Теперь взгляни, сколько я заплатил за весь этот материал, – продолжил ремесленник, подавая мне бумагу с многочисленными столбцами цифр и символов. – Пока я производил в уме вычисления, он добавил: – Из этих запасов я могу изготовить шесть раз по двадцать обработанных кристаллов различных размеров.
