Странники моря - Джек Лондон
— Будьте готовы к повороту через фордевинд, капитан, — предупредил Мак-Кой.
И минутой позже земля разделилась, открывая узкий проход, а за ним лагуну, большую зеркальную поверхность, имевшую тридцать миль в длину и десять в ширину.
— Теперь поворачивайте, капитан!
Последний раз реи «Пиренеев» повернулись, когда судно повиновалось рулю и входило проход. Поворот только что был сделан, и веревки еще не были сложены в бухты, когда матросы и штурманы в паническом страхе бросились на корму. Ничего не случилось, но они утверждали, что что-то должно случиться. Они не могли сказать, почему. Они просто знали, что это случится. Мак-Кой бросился вперед, чтобы занять свое место на носу и ввести судно, но капитан схватил его за руку и повернул назад.
— Сделайте это отсюда, — сказал он. — Палуба не безопасна. В чем дело — спросил он в следующую минуту. — Мы остановились?
Мак-Кой улыбнулся.
— Вы встретились с течением, быстротою в семь узлов, капитан, — сказал он. — Так морской отлив выходит из этого прохода.
К концу следующего часа «Пиренеи» не двинулась вперед даже на длину своего собственного корпуса, но вскоре ветер посвежел, и судно тронулось.
— Вся команда в шлюпки! — приказал капитан Давенпорт.
Едва матросы успели собраться на корме, как средняя палуба «Пиренеев» среди пламени и дыма взлетела вверх, в паруса и такелаж, при чем часть обломков ее там и осталась, а остальное упало в море. Ветер был с траверса, и это спасло людей, столпившихся на корме. Они, как сумасшедшие, бросились к лодкам, но голос Мак-Коя, звучавший необычайным спокойствием, словно впереди было сколько-угодно времени, остановил их.
— Не торопитесь, тише, — говорил он, — больше порядка. Помогите, пожалуйста, кто-нибудь спуститься мальчику.
Рулевой в панике бросил штурвал, и капитан Давенпорт кинулся и схватил штурвал как раз во время, чтобы не допустить шкуну попасть в течение и разбиться.
— Вы бы лучше приняли на себя командование лодками, — сказал он мистеру Конигу. — Прибуксируйте одну из них покороче, прямо под корму. Когда придет время, я прямо спрыгну в нее.
Мистер Кониг колебался, потом перешагнул через борт и спустился в лодку.
— Полрумба ниже, капитан, — раздался голос Мак-Коя.
Капитан вздрогнул. Он думал, что один остался на судне.
— Есть, есть полрумба, — ответил он.
Посредине «Пиренеи» превратилась в открытую пылающую печь, из которой выходила масса дыма, высоко поднимавшегося над мачтами и совсем скрывавшего переднюю часть судна. Мак-Кой под защитой бизань-вантов продолжал свою трудную задачу проведения судна через извилистый канал. Огонь подвигался по палубе от места появления к корме, а высокая башня парусов на грот-мачте поднялась и исчезла в пламени. Они знали, что передние паруса еще работают, хотя и не могли их видеть.
— Только бы все паруса не сгорели, прежде, чем она войдет в лагуну, — простонал капитан.
— Она успеет войти, — ответил ему Мак-Кой с величайшей уверенностью. — У нас еще много времени. Она должна войти. А лишь войдет в лагуну, мы тотчас же повернем под ветер; это отгонит от нас дым и помешает огню распространиться на корму.
Язык пламени лизнул бизань-мачту, жадно протянулся к нижнему ярусу парусов, не достиг их и исчез. Сверху упал прямо на затылок капитана горящий кусок веревки.
Он быстро, как человек, ужаленный пчелой, протянул руку и сбросил с себя огонь.
— Какой курс мы держим, капитан?
— Норд-вест к весту.[4]
— Держите вест-норд-вест.
Капитан повернул штурвал и держал так.
— Вест на норд, капитан.[5]
— Есть, вест на норд.
— А теперь — вест.
Медленно, румб за румбом, входя в лагуну, «Пиренеи» описала круг, который поставил ее под ветер; и румб за румбом с такой спокойной уверенностью, как-будто у него впереди тысяча лет времени, Мак-Кой нараспев выкрикивал изменение курса.
— Еще румб, капитан.
— Есть, так держать.
Капитан Давенпорт повернул штурвал на несколько спиц в одну сторону, потом на одну меньше в другую, чтобы приостановить шхуну.
— Так держать!
— Есть, так держать!
Несмотря на то, что ветер теперь дул с кормы, жар был так силен, что капитан был вынужден сбоку глядеть на компас, отнимая от штурвала то одну, то другую руку, чтобы заслонить свои покрывшиеся волдырями щеки, или потереть пыльные поверхности рук о брюки. Борода Мак-Коя съеживалась и коробилась, и запах горелых волос, дошедший до капитана, заставил его тревожно взглянуть на Мак-Коя. Все паруса на бизань-мачте исчезли в натиске пламени. Капитан и Мак-Кой припали к палубе и закрыли свои лица. Лоскутья и клочья горящих веревок и парусов падали около них и на них. Смолистый дым от веревки, тлевшей у ног капитана, вызвал у него сильный припадок кашля.
«Пиренеи» ударилась о дно, нос ее поднялся, и она остановилась, сев на мель. Град пылающих обломков, сбитых толчком, упал вокруг них. Шкуна опять двинулась вперед и снова ударилась. Она раздробила своим килем хрупкий коралл, двинулась дальше и ударилась в третий раз.
— Руль на борт, — сказал Мак-Кой.
— На борту? — мягко спросил он минутой позже.
— Она не слушается руля, — был ответ.
— Хорошо. Она поворачивается. — Мак-Кой взглянул за борт. — Мягкий, белый песок. Лучшего и желать нечего. Прекрасное ложе.
Когда «Пиренеи» повернулась вокруг кормы и стала от ветра, ужасный порыв дыма и огня налетел на ют. Капитан от жгучей боли ожогов бросил руль. Он добрался до фаленя шлюпки, стоявшей под кормой, потом оглянулся, ища Мак-Коя, который стоял в стороне, чтобы дать ему спуститься.
— Раньше вы, — крикнул капитан, хватая его за плечо и почти перебрасывая через борт. Но пламя и дым были слишком ужасны, и он тотчас же последовал за Мак-Коем; оба вместе спустились, крутясь по веревке, и соскользнули в лодку. Матрос, стоявший на носу, не ожидая приказаний, перерубил фалень своим ножом. Весла, бывшие наготове, опустились в воду, и лодка отъехала.
— Прекрасное ложе, капитан, — пробормотал Мак-Кой, оглядываясь назад.
— Да, прекрасное ложе, и все благодаря вам, — был ответ.
Три лодки гребли к берегу, белому от раздробленного коралла. За берегом, на краю кокосовой рощи, виднелось с полдюжины соломенных хижин и с дюжину или больше возбужденных туземцев,
