Джон Пристли - Затерянный остров

В таком настроении Уильям вместе с Рамсботтомом наведывался в «Бугенвиль» за спасительной дозой чего-нибудь покрепче. Иногда они устраивали пикники или навещали дальние бунгало, где им тоже непременно наливали. Очень скоро Уильям поймал себя на том, что без своей пары бокалов он начинает маяться не только душевно, но и физически. Несколько раз он просыпался разбитый, с гудящей головой, и только целебный ром со льдом или джин приводил его в более или менее сносное состояние. Ему хватало ума осознать, что дело принимает дурной оборот, однако собственное здоровье и благополучие его сейчас совершенно не заботило. Без Терри все это не имело никакого значения. Конечно, оставался еще Затерянный, о нем Уильям не забывал, но ведь через неделю-другую обязательно подвернется какая-нибудь шхуна, и они уплывут отсюда, так что о Затерянном беспокоиться незачем. Нужно просто убить время, любой ценой избежать душевных терзаний и скуки. Да, Уильям понимал, куда катится, однако ореол мученика, романтического героя, махнувшего на себя рукой, щекотал нервы. Пока, до отплытия на остров, другой романтики не предвиделось, поэтому Уильям утешался тем, что есть. Хотя и здесь он не доходил до конца, поскольку ни разу не зазвал к себе ни одну из тех улыбчивых прелестниц-метисок, которые стайками крутились в «Бугенвиле» и на пикниках. День-два после отъезда Терри он не замечал их вовсе, а потом они вдруг завладели всеми его мыслями, несмотря на отчаянную тоску по Терри. Прежде он даже не сознавал, как они прелестны. Высокая хмурая Хина, пухлая малышка Пепе, пышнотелая Теура, веселая белозубая Реватуа — они ласкали взор и одновременно сводили с ума. Каждой полоской сияющей кожи, каждым изгибом, каждым бархатным взглядом они намекали, что умеют дарить забвение и избавлять от тоски не хуже рома со льдом. Однако Уильям в отличие от Рамсботтома, позволявшего себе любые вольности с шалуньями — в ход шли и подтрунивания, и шлепки, и похлопывания, — по-прежнему конфузился и робел перед их чарами. Впрочем, с каждым днем он чувствовал себя свободнее.

С коммандером тем временем дошло едва ли не до ссоры.

— Как я погляжу, — заявил коммандер однажды после завтрака, — вы оба валяете дурака. Вместо того чтобы противостоять разврату, вы ему охотно предаетесь. В тропиках нужно держать себя в руках, иначе быстро скатитесь на дно.

— Какое еще дно? — нахмурился Рамсботтом.

— Вы прекрасно меня поняли.

— Нет уж, договаривайте.

— Хорошо, извольте. По-моему, вы слишком распустились. Я в отличие от вас здешние особенности знаю и с самого начала предупреждал, чем это может закончиться. И не ошибся.

— Не передергивайте, коммандер, — возмутился Уильям. — Можно подумать, мы в бродяги подались или решили тут остаться навсегда.

— Еще не вечер, — парировал коммандер, смерив обоих ледяным взглядом. — Я и такое видел не раз.

— Нам это не грозит, можете не волноваться, — отрезал Рамсботтом. — Так какие у вас остались претензии? Я ведь вижу, остались.

— Да. Вы слишком много пьете и гуляете, оба. Вы не владеете собой. У вас неважный вид, Рамсботтом…

— В жизни так хорошо не выглядел, спасибо.

— А вы, Дерсли, чахнете на корню. Вы сами загоняете себя в гроб, что совсем не на пользу нашему общему делу. Поиски острова потребуют сил. Мы не для того сюда приехали, чтобы сидеть в Папеэте и накачиваться ромом.

— Ну, чем-то же нужно заниматься.

— Это чепуха, Рамсботтом, вы сами знаете. Занятий тут хватает, не обязательно прожигать день за днем в компании лоботрясов и местных девиц.

— Хорошо, дядюшка, — ухмыльнулся Рамсботтом.

— Прекратите паясничать, Рамсботтом! — не выдержал коммандер.

— Паясничать? Нет уж, не обрывайте. Я вас выслушал, теперь и вы меня выслушайте. Вы, коммандер, норовите указывать другим, как им распоряжаться собственным временем и деньгами. Если вам самому что-то не по нраву, значит, и остальным это не подходит. Я много таких, как вы, повстречал на своем веку, да и неудивительно, в Англии их пруд пруди. А я скажу: живи и не мешай жить другим. Ваша драгоценная рыбалка, если на то пошло, глупейшее занятие на мой вкус, но я же вам ни слова не говорю — пожалуйста, рыбачьте на здоровье, мне не мешает. Человеку в радость, так и пусть радуется. А мне, знаете ли, в радость посидеть с хорошими приятелями и да, парочкой хохотушек за коктейлем, приятной беседой и песнями. У вас же все с ног на голову: не нравится вам, а бросать почему-то должен я. Где логика, коммандер?

— Согласен, — подхватил Уильям. — И я не понимаю, почему вы так всполошились. Вы нам, в конце концов, не нянька. Мы сами можем о себе позаботиться.

— Как бы не так, — фыркнул коммандер. — Вы прибыли сюда прямо из дома, из теплой постельки, не зная здешней жизни, как пара салаг-новобранцев. Считаете, ваше времяпровождение не мое дело? К сожалению, мое. Иначе не пришлось бы вмешиваться, делайте что хотите. Но мы сюда не развлекаться приехали. Мы приехали искать остров и думать, как им распорядиться. Да, вы взяли на себя все расходы…

— Об этом не обязательно упоминать, — вставил Рамсботтом.

— Но если вы и дальше будете распускаться, у вас не останется ни сил, ни мозгов заняться основной нашей целью. И что тогда? А мне что делать? И ведь рано или поздно вы все равно опомнитесь и начнете пенять мне, что я вас не остановил вовремя.

— Только не я. Если думаете, что я заведу эту шарманку, вы плохо знаете Джонни Рамсботтома. За всю жизнь еще ни разу ни от кого не требовал меня остановить. Я и сам знаю меру.

— Я понимаю ваши опасения, коммандер, — подхватил Уильям, — но вы преувеличиваете. Почему вдруг мы будем вам пенять? Вы за нас не в ответе.

— Постойте, Дерсли, шутки в сторону. Как ваше самочувствие? Ощущаете себя бодрым, сильным? Потому что, если да, по вам не скажешь.

— Я чувствую себя неплохо, — заявил Уильям, отчаянно кривя душой. — Жара сказывается, что правда, то правда, и сплю неважно, вот и все. Однако вас послушать, так у меня уже белая горячка начинается. Не делайте из нас запойных пьяниц.

— Я не делаю, но вам пора поставить точку и постараться блюсти себя неделю-другую. Мой вам совет, сходите к врачу, и пусть он вам скажет, что делать.

— Ну уж нет! — Уильям не терпел врачей. — С какой стати? Со мной все в порядке. Врач только запутает меня своей абракадаброй, сдерет втридорога, а потом еще и посмеется мне вслед.

— Не знаю, сынок, не знаю… — Рамсботтом окинул его задумчивым взглядом. — Мне тоже ваш цвет лица не нравится. Показались бы вы и впрямь доктору, вреда-то не будет.

— Не факт. Видел я людей, которых с одного такого визита на всю жизнь залечивали, — возразил Уильям, не уточняя, где и когда именно он видел этих людей. — Нет уж, к врачу я обращусь, когда заболею, а сейчас я вполне здоров.