Нора Лофтс - Джентльмен что надо
В комнате присутствовало еще одно заинтересованное лицо, и прекрасный юный капитан пробуждал в нем чувства куда более глубокие, чем врожденная настороженность отца и потаенное кокетство матери. Дженис едва могла удержать в руке нож — так дрожали ее руки — или сделать глоток — так билось ее сердце прямо у нее в горле. Всего только раз взглянул он на нее, когда они занимали свои места за столом, но в его изумленном, оценивающем взгляде она прочитала все, что хотела прочитать, и, казалось, он навсегда наложил зарок на ее красоту и на ее мечты.
— А после испанской кампании, — спрашивал в это время лорд Рош, — что после нее, капитан Ралей?
— Я поселился в Лондоне. Ведь я прежде всего мирный человек. Мне нравится читать книги, писать и вести беседы со своими друзьями. В Лондоне сейчас собралось несколько великолепных собеседников. Кит Марло, например, и Томас Нэш, и Том Лодж… [14] — Его голос потеплел при воспоминании о них, нынешних его товарищах, но довольствоваться только чернилами и бумагой… Нет, увольте. Как же мало эти мирные орудия труда могут принести ему славы! Ему было комфортно с друзьями, он мог наслаждаться стихами Марло и писать в ответ на них свои, мог спорить с Флетчером о проблемах человечества и истории — он мог быть, как он только что сказал, «мирным человеком»; и тем не менее Уолтер всегда сознавал, что этого ему мало. Его мечты нельзя было просто переплести в кожаный переплет, чтобы люди читали их. Но и легкой славой с громом аплодисментов он не удовлетворился бы, подумал он про себя. Ралей принадлежал к обоим мирам… но ни один из них в отдельности до конца не удовлетворял его. Что будет… И тут он вдруг, за этим освещенным свечами столом, перед тремя людьми, о которых еще два часа назад и понятия не имел, а через час или два они вообще станут его врагами, обнаружил, что говорит о вещах, о которых никогда не слышали ни Кит, ни Том.
— …когда я был в Лондоне, королева поручила моему сводному брату отыскать Северо-Западный пролив, ведущий через Северную Америку в восточные страны. Я в качестве командира королевского корабля «Сокол» последовал за ним. Мы попали в шторм, и нас отнесло от других кораблей. Тогда я попытался совершить бросок на берег Американского континента. Именно там заключено наше будущее. Другие нации давно поняли это: Испания с ее Мексикой, Португалия с ее Бразилией — все они стремятся на Запад, как устремляется туда солнце. Там должны находиться прохладные страны, где мягко греет солнце, где спокойно могут жить англичане, обрабатывая землю и строя города — это все можно превратить в английскую колонию. Я не добрался до континента. Не хватило пищи, да и хозяин корабля с самого начала был против этого предприятия. Но старый моряк, которого я знавал в юности — Харкесс его имя, — клялся и божился мне, что на западе и севере Индий лежит земля пиний и фазанов, там богатая целина, на которой все наши безземельные люди — и вы в том числе, лорд Рош, — могли бы поселиться и обрести землю в собственность… Я не более чем плохой моряк, и все же я надеюсь достичь этого континента, увидеть, как разрастается земледелие, как появляются все новые дома. Мне бы самому хотелось начать это дело — построить там первую колонию Англии и править ею.
Заметив, что его слова упали на благодарную почву, Ралей понял — его мечты и амбиции обрели форму слов. Больше это не пустые фантазии, не блуждание вслепую. Он хотел править.
Шок от этого открытия вернул его к действительности. С едой было покончено, наступила ночь, и уже нельзя было откладывать дело, ради которого он тащился сюда двадцать миль пути из Корка.
— Между прочим, — произнес он, вежливо наклоняясь к хозяину дома, — меня послали за вами, чтобы привезти вас в Корк. Есть вопросы относительно последнего выступления мятежников, на которые ответить можете только вы.
Лорд Рош оставался спокоен и улыбался, несмотря на то, что вяло и как бы неуместно точивший его в течение всего вечера инстинкт вдруг вышел на свет Божий и предупреждал: «Берегись!»
— Нет таких вопросов, касающихся последнего выступления мятежников, на которые я мог бы ответить, — спокойно заявил он, — и, более того, я категорически отказываюсь ехать с вами в Корк.
— Очень сожалею, но в таком случае у меня нет выбора: я должен буду применить силу.
— Применяйте и пойдите к черту. Я пока еще в своем собственном замке. Город за его стенами тоже принадлежит мне, и народ, населяющий его, тоже мой, все до последнего человека. Боюсь, ваши угрозы мало весят, капитан Ралей.
— Угрозы? Да я не произнес ни одной. Какие могут быть угрозы с моей стороны, если вы ничего не знаете о последнем восстании? Я приглашаю вас проехать со мной в Корк; если вы отказываетесь, я вас забираю.
— Забираете? Каким образом?
Ралей поднялся и, подойдя к окну, выходившему во двор замка, отодвинул тяжелые занавеси. Старый вельможа, опершись на его плечо, смог разглядеть там, внизу, как поблескивали в свете фонарей пики в руках солдат. Он даже разглядел на плаще одного из них, повернувшегося к ним спиной, вышитую розу Англии. Единственное, чего он не мог увидеть, это что под его окном было выставлено всего лишь небольшое подразделение солдат, — все, что имел при себе Ралей. Их было пятьдесят, но стояли они как целая армия и так же выглядели. Еще днем пятьсот жителей города, вассалов лорда Роша, встретили отряд Ралея, но он со спокойной наглостью отнесся к ним как к уже потерпевшим поражение. Не объявляя военных действий, он расположил своих пятьдесят человек по улицам города в качестве полицейских, и ирландцы, обескураженные столь странным поведением, позволили загнать себя в дома, им при этом пообещали полную безопасность, если они будут вести себя хорошо. И они вели себя настолько «хорошо», что пятьдесят «полицейских» смогли по одному, потихоньку прокрасться во двор замка и подготовить подходящую картинку, на которую лорд Рош теперь взирал.
— Все они основательно вооружены, — спокойно объявил их капитан, — но если вам вдруг померещится, что этих небольших сил недостаточно, чтобы защитить вас от ваших недоброжелателей по пути в Корк, призовите своих горожан. Как я успел убедиться сегодня утром, все они крепкие ребята, и я не возражаю, если они тоже будут сопровождать вас в Корк.
Лорд Рош, который на протяжении пяти минут размышлял, как бы ему созвать своих горожан и обмануть этого пронырливого англичанина, услышав предложение Ралея, был окончательно сражен. Стало совершенно очевидно, что капитан Ралей повидался с народом и абсолютно не боится его.
Смирившись со своей судьбой, старик пошел готовиться к поездке.
Ралей обратился к леди Рош:
— Простите, что приходится в ответ на ваше гостеприимство забирать вашего мужа, но если, как лорд утверждает, он ничего не знает, ему и бояться нечего. Если же, напротив, он что-то знает, рано или поздно сюда вернутся все наши войска и, вероятнее всего, солдаты сожгут ваш замок.
Леди Рош по достоинству оценила правоту его слов и сумела ответить ему улыбкой.
Горожане по приказу своего господина построились в эскорт. Лорд и леди Рош обнялись. Ралей склонил свою темную голову над рукой Дженис и прикоснулся к ней губами. При этом он улыбался, потому что дрожь ее руки могла означать лишь одно. Однако Дженис сказала с достойной похвалы холодностью:
— Полагаю, поскольку задание ваше выполнено, мы уже никогда больше не увидимся, капитан Ралей?
И, одарив ее вторым долгим взглядом, капитан ответил:
— Никогда — это слишком долго.
Странная кавалькада двинулась в непроницаемую темь, и Ралей не отставал от всех, появляясь то тут, то там. А оставшаяся в высоком замке девушка прижимала к груди руку, как какую-нибудь драгоценность, и раз за разом повторяла: «Никогда -это слишком долго». Была ли она настолько глупа, что услышала в этих словах легкий намек на обещание?
Ралей вошел в Корк вместе со своими пленниками. Среди них был не только лорд Рош, но и его ближайшие сподвижники, и существовала надежда, что у них найдутся ответы на все назревшие вопросы. Не было пролито ни капли крови, никому не причинили оскорбления, и, ясное дело, даже самый большой пессимист — молодой пессимист, — не мог бы не рассчитывать на награду и продвижение по службе после так хорошо проведенной операции. Но губернатор, лорд Грей, недолюбливал капитана Ралея. Потому что перо Ралея оказалось более болтливым и неосмотрительным, чем его язык: в своих письмах домой он не раз выражал свое мнение о своем сводном брате, теперь уже сэре Хэмфри Гилберте; так, однажды он написал, что, мол, Хэмфри покончил с мятежом в этом именно регионе Ирландии за два месяца, имея при том всего треть от числа тех войск, которыми командовал теперь лорд Грей. А с мятежом до сих пор так и не покончено. До губернатора дошли слухи о нелояльных по отношению к нему письмах капитана, но он никак не отреагировал на них. Кто такой Ралей, кто там его корреспонденты? Так что он продолжал с холодной терпимостью проявлять несправедливость к нему, даже не соприкасаясь с ним, пока, проснувшись однажды, он не обнаружил, что имя Уолтера Ралея у всех на устах и что его письма дошли до Лестера и Беркли [15]. Следовало срочно убрать со своего пути супостата и его никогда не остывающее перо. В декабре он отправил Ралея в Лондон с письмами для королевы. И надежнее средства избавиться от него он не мог бы придумать.
