К востоку от Малакки (СИ) - Реган Ричард

— А нейротоксин?

— Это средство, которое я приобрел у даяков, охотников за головами с Борнео. Они наносят на свои дротики яд, который в достаточно малых дозах может парализовать человека и замедлить его дыхание и сердцебиение так, что он будет выглядеть мертвым.

— Это рискованно, если вы просчитаетесь.

— Это так, но некоторые мои друзья в Лондоне кое-что изучали на тему действия таких ядов.

— И это так остановило пульс, что советский капитан не почувствовал его? —  спросил Лотер.

— Нет, яд только замедляет его. Вот чем мы воспользовались. — Спенсер вытащил из кармана небольшой резиновый мячик. — Если вы зажмете его в подмышке, то прервется кровообращение в запястье, так что пульс не будет ощущаться. Он был прикреплен к подмышке леди Эшворт. Я прижал ее руку к ее телу, когда она упала, и убрал мячик, когда мы бросили ее на дно шлюпки.

— Вы имеете в виду, что ее бросили преднамеренно? — Лотер выглядел почти обиженным, как будто это его бросили в шлюпку.

— Боюсь, что да. Люди видят то, что они хотят видеть. Нет лучшего способа поддержать обман, чем неуклюже уронить труп. Мне очень жаль, леди Эшворт, из-за действия яда вы не чувствуете пока, но у вас будут неприятные синяки на ваших ребрах.

Хелена простонала театрально:

— Я уже чувствую их.

— Итак, Питер, подведем итог, — сказал я. — Если повезет, они попадутся на эту уловку и сообщат, что леди Эшворт покончила с собой. Если у них возникнут сомнения, они могут попытаться последовать за нами и предпринять еще одну попытку схватить ее. Но я приказал Гриффиту лечь на курс зюйд-вест, как если бы мы следовали в Гонконг. Позже мы изменим курс и направимся на восток, чтобы вернуться на исходный путь. Они не могут знать, что мы направляемся в Давао, поэтому надеемся, что видели их последний раз.

— Да, вы определенно обманули меня, — усмехнулся Лотер. — Все это жестокое равнодушие при словах о том, что никакого ущерба не было. Это было сказано только для того, чтобы меня возбудить. И это сработало. Прошу прощения за мою вспышку, но я должен был сказать, что вы ублюдок… сэр!

— Я заслужил это, — сказал я, отвечая на усмешку. Было приятно видеть улыбку Лотера, даже если это было за мой счет.

— Что ж, джентльмены, — продолжил я. —Теперь, когда леди Эшворт благополучно вернулась к жизни, я предлагаю дать ей отдохнуть. — Я взял запасное одеяло и накрыл ее. — Пожалуйста, лежите, пока не почувствуете себя лучше. Я через час проведаю вас.

Хелена взяла меня за руку:

— Вы рисковали своей жизнью ради меня, капитан. Спасибо, и, пожалуйста, поблагодарите остальных своих людей.

В ее глазах стояли слезы, на этот раз настоящие, а не те театральные, которые она пролила в шлюпке. Они тронули даже мое твердое, циничное, старое сердце.

— Прекрасно, что все обошлось благополучно. Но мы все еще в опасной зоне. Нам нужно доставить вас в Давао, а вам придется держаться подальше от посторонних глаз, пока мы не доберемся туда. Так что я не могу отблагодарить команду; они должны продолжать думать, что вы мертвы.

— Возможно, так оно и есть, — сонным голосом ответила она, расслабляясь на подушке и закрывая глаза.

Когда я вернулся, она уже сменила блузку, поправила нарушенный слезами макияж и сидела в кресле, удовлетворенно куря одну из своих разноцветных "Собрани". Да Сильва принес мне чайник, я поставил поднос на стол и полез в сервант за дополнительной чашкой.

— Ох уж эта ваша английская одержимость чаем. После такого смертельного переживания требуется что-то покрепче. Если вы снова заглянете в этот сервант, то найдете там бутылку водки "Wyborowa". Это польская, а не русская водка, но она лучше, чем керосин, который в Советском Союзе теперь выдают за водку. Наполните два стакана, и давайте поднимем тост за свободу.

— Свободу? — произнес я. — Да, полагаю, вы свободны от этого бандита Масленникова.

— Я свободна от гораздо большего, чем он, — ответила она.

Я вытащил бутылку из серванта, налил два стакана прозрачной жидкости и протянула ей один.

— Водка должна быть ледяной, но мертвецы не могут быть привередливыми. — Она подняла свой стакан и чокнулась со мной. — За свободу и новую жизнь в Голливуде. — Запрокинув голову, она выпила водку. — Надо было бы разбить стекло о камин, но его нет, да и не хочется прибавлять работу тому, кто будет убираться. — Она ухмыльнулась. — Ну что ж, теперь мы можем выпить чаю, который вы так предусмотрительно принесли. Присядете?

Я сел в другое кресло, заинтригованный ее настроением. Не каждый день можно увидеть, как красивая женщина воскрешает из мертвых, выпивая крепкие напитки.

— Так каково это — быть мертвым?

Она пила чай, обдумывая вопрос.

— Это раскрепощает, — наконец ответила она смеясь, показывая свои прекрасные белые зубы и тряся каштановыми волосами. —Я свободна от леди Хелен Эшворт, притворявшейся англичанкой. И я свободна от Хелены Ковтун, танцовщицы и актрисы с темным прошлым. Я застрелила их обеих, чему были британские и русские свидетели, которые могут подтвердить это. Вы доставили тело обратно на борт, сделаете запись в судовом журнале после погребения его в море где-нибудь у побережья Формозы. Я с нетерпением жду возможности присутствовать на собственных похоронах.

Я рассмеялся вслед за ней; это была забавная мысль, но опасная.

— Думаю, для всех будет лучше, если вы этого не сделаете, — ответил я. — Кроме майора Спенсера, Лотера и меня, никто не знает, что вы еще живы. Возможно, мне придется поделиться этим секретом еще с парочкой человек. Но лучше, если остальные члены команды продолжат думать, что вы мертвы. Таким образом, никто не проболтается, выпив лишку.

Она задумчиво кивнула. Затем ее рот расплылся в широкой ухмылке, и каюта заполнилась новыми взрывами смеха:

— Еще лучше: я пропущу собственные похороны.

Я приложил палец к губам:

— Серьезно, никто не должен знать, что вы живы. Вам придется оставаться в каюте, пока мы не доберемся до Давао. Я буду приносить еду от Да Сильвы. Он молчалив как рыба, но вы будете поражены тем, что он может приготовить на плитке в своей буфетной.

— А вы будете посещать и развлекать меня? Не то мне придется прибегнуть к бутылке водки и тем ужасным романам, которые я успела бросить в багажник, прежде чем майор Спенсер запихнул меня в свою машину.

Ее улыбка стала дразняще кокетливой, но я решил, что лучше всего сыграть подачу прямой битой:

— У меня в каюте неплохой выбор книг. Но также вы можете занять время обдумыванием своих действий по приходу в Давао.

— Я уже все обдумала, — сказала она, снисходительно качнув головой. — Вы не представляете, как пребывание в статусе трупа очищает мышление. Все мое прошлое, все мои ошибки, все эти ужасные люди, такие как Масленников — все ушло, все убралось к дьяволу. Газеты сообщат о моей смерти. Несколько строк в колонке некрологов: вдова покойного лорда Эшворта, друга Асторов, экзотическое происхождение. Через несколько дней обо мне забудут, и скатертью дорога. Затем в Голливуде появляется некое новое лицо — осколок шанхайских беженцев, спасающихся от хаоса Китая в поисках новой жизни в Америке. Девушка с красивым лицом, которая может говорить на нескольких языках. Новое имя, возможно, небольшая косметическая операция, чтобы скрыть некоторые морщины. Макияж, костюм... я не думаю, что кто-то узнает бывшую леди Эшворт. И я уверена, что у меня все получится на большом экране. — Ее глаза смотрели вдаль, как если бы она уже могла видеть свое имя в свете огней на Таймс-сквер. Затем она резко повернулась ко мне. — Что вы думаете?

— Я не хочу обрушивать ливень сомнений на ваш торжественный парад по улицам Голливуда, — сказал я, — но как вы попадете в Америку без документов? Вам понадобится новое удостоверение личности, новый паспорт и все такое.

— Майор Спенсер должен мне пару одолжений, не так ли? И я уверена, что человек с его связями сможет оформить необходимые документы для еще одного беженца.