Юрий Шестера - Приключения поручика гвардии
Не успели матросы поставить паруса в положение для дрейфа, как из темноты раздался тревожный голос:
— Глубина пять саженей!
А через некоторое время:
— Глубина четыре сажени с четвертью!!
И тут же вахтенный возбужденно доложил:
— Судно легло в дрейф!
— Отдать якорь! — с облегчением скомандовал Андрей Петрович и обнял шкипера за плечи. — Ну что, Осип Макарыч, будем жить?!
— Будем, Андрей Петрович, — подавленно ответил тот, прекрасно понимая, что могло бы случиться, если бы судно шло под всеми парусами, как он и предлагал. А ведь тогда, при отказе Андрея Петровича от его предложения, он про себя еще подумал: «Э, да ты, видать, из боязливых, поручик?»
Паруса были убраны, и судно размеренно покачивалось на зыби. Андрей Петрович с Осипом Макарычем оделись в принесенную из их кают одежду и спустились в штурманскую рубку. Склонились над картой, освещенной тусклым фонарем.
Последнее определение местоположения судна было сделано перед заходом солнца. Невязка, то есть расхождение между истинным положением судна и определенным по счислению, соответствовала скорости экваториального течения и дрейфу судна под действием ветра. Никаких островов в большом радиусе от местонахождения судна на карте не было отмечено. Неужели?! Мореходы многозначительно переглянулись. Но Андрей Петрович, отгоняя прочь возникшую догадку, попросил штурмана еще раз поточнее сделать определение по звездам и поднялся со шкипером на мостик.
Вахтенный доложил, что грунт — камень, но сползания якоря не наблюдается. И то, слава Богу…
— Ну что, Осип Макарыч, будем ждать рассвета?
— Будем ждать, Андрей Петрович, — и они заговорщически обменялись понимающими взглядами.
Андрей Петрович накинул на постель одеяло и прилег на койку, не раздеваясь. Он чувствовал, что навряд ли заснет после пережитого напряжения, от которого никак не мог избавиться. Но это дело второе. А главное — предчувствие открытия, которое всколыхнет картографов и мореплавателей всех морских держав. Ведь это будет одним из первых географических открытий русских в центральной части Тихого океана. Какой уж тут сон…
Здесь, в тишине каюты, он старался по характеру гула прибоя определить объект, его вызывающий. Им может быть коралловый риф, которыми изобилуют тропические широты океана. Но это маловероятно, так как такой гул могут издавать только обрушивающиеся океанские волны на довольно значительное по размерам побережье. Атолл? Вполне возможно, ведь они бывают больших размеров, достигая в поперечнике десятков миль. А может быть, это большой остров? У Андрея Петровича аж засосало под ложечкой…
Он благодарил время, проведенное за чтением своих любимых книг с описаниями экзотических островов, в том числе и атоллов. Как он мечтал увидеть их хоть одним глазом! А тут, на тебе, он, похоже, становится первооткрывателем одного из них. Нет, это невозможно, это какое-то наваждение… «А как быть с гулом прибоя? А куда денешь четыре с четвертью саженей глубины в открытом океане? То-то, Андрей Петрович, это же факты», — спорил он сам с собой.
А время тянулось так медленно… Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, учит народная мудрость. Так что терпи и не дергайся.
И только-только в иллюминаторе забрезжила предрассветная синева, он встал, одернул одежду, перекрестился на образ в углу каюты и с бьющимся сердцем неторопливо, как и положено человеку с его положением, поднялся на мостик.
Вахтенный доложил обстановку, а он непроизвольно косился в сторону рокота волн, который, как показалось, стал еще громче. Но он знал, что перед рассветом самый чистый и прозрачный воздух и звуки передаются на большие расстояния, чем в другое время суток. А там, в стороне гула, периодически появлялось что-то наподобие белых барашек от волн. Но не более того.
Поднялся на мостик и шкипер, выслушал доклад вахтенного и молча пожал руку Андрею Петровичу. Однако в его глазах застыл немой вопрос, на который пока не было ответа.
И как ни медленно тянулись минуты, стало как-то сразу светлеть, и тишину разрезал почти истошный крик впередсмотрящего:
— Пальмы! Пальмы!!
А это означало, что ими открыт атолл, то есть коралловый остров.
В кабельтове перед путешественниками по обе стороны простирался округлый невысокий берег с одинокими длинноствольными пальмами, на который накатывались валы океанских волн. И если справа и слева они почти бесшумно омывали его, то перед ними волны поднимались ввысь и, опрокидываясь, с тяжким гулом обрушивались, взметая тучи брызг и пены.
«Значит, здесь отмель, — констатировал Андрей Петрович, имея в виду и четыре с четвертью саженей глубины. — Выходит, мы должны быть благодарны именно ей, этой самой отмели, за то, что избежали почти неминуемого кораблекрушения!» Мурашки пробежали по спине, и он, передернув плечами, перекрестился.
Штурман, колдовавший с угломерными инструментами, доложил, что размеры атолла в поперечнике равны примерно двум верстам, а более точные расчеты он сделает уже на месте. «Не то, чтобы очень, но и не то, чтобы так», — усмехнулся Андрей Петрович своим мыслям.
Когда все волнения более или менее улеглись, он и Осип Макарыч, посоветовавшись, решили обойти вокруг атолла в поисках входа в лагуну, то есть в большое по площади внутреннее озеро, соединенное с океаном одним или несколькими узкими проливами. Вход в лагуну обнаружили и послали боцмана с матросами сделать промеры глубин перед узким проливом, в нем самом и за ним, уже в лагуне. Оказалось, что перед проливом берег был обрывист, в проливе глубины были не менее десяти саженей, а в лагуне — от двадцати до тридцати саженей.
Путь был свободен, и Осип Макарыч со всеми предосторожностями ввел «Екатерину» в просторную лагуну. Осмотревшись, решили стать на якорь у берега с большим количеством пальм. Здесь была тишь да благодать, ни малейшего волнения. Полная, абсолютная безопасность, ибо атолл был необитаем. И Андрей Петрович решил всю команду свезти на берег, прихватив с собой закуску и бочонок рома. Он страстно хотел отметить открытие своего острова непременно на его берегу…
Похоже, что матросы никогда так ретиво не исполняли команд начальства. С прибаутками и молодецким задором, в предвкушении отдыха на берегу и выпивки за казенный счет, они, подгоняемые для острастки зычным голосом боцмана, быстро и споро перевезли с судна и людей, и все необходимое. В спасительной тени пальм они стелили парусину, готовя импровизированный стол, а самые отчаянные уже примерялись, как бы достать столь заманчивые кокосовые орехи с их верхушек.
