Святослав Сахарнов - Повести и рассказы
Мохноногий краб не успел удрать, и акула, сделав едва заметное движение головой, сглотнула его.
Обогнув бугристый зелёный коралл, она очутилась под нами. Я ещё раз жестом успокоил приятеля. Колебания воды, вызванные моей рукой, достигли акулы, она остановилась и, изогнув шершавое, складчатое тело, посмотрела на нас поросячьим глазом. Что-то шевельнулось у меня в желудке.
«Пустяки! Раз пишут — не нападает, значит, не нападает».
Акула продолжила свой путь. Когда она достигла песчаной поляны, со дна, подбросив облако песка, подскочила и пустилась наутёк камбала. Акула заметила её и стремительно кинулась вдогонку.
Они исчезли за нагромождением каменных глыб, а мы поспешили к берегу. Там я тотчас побежал в дом, торопливо достал таблицу из чемодана.
Против песчаной акулы стоял красный квадрат.
ХИТРЕЦЫБольших акул я видел на рифе всего раза два. Зато маленьких там было предостаточно.
Чаще всего встречались акулы-няньки. За что их так прозвали, я не понял. Разве что за привычку лежать парами на солнышке: большая и маленькая — как нянька с ребёнком…
Однажды я разглядывал скользкую, лиловую, похожую на огурец голотурию, которую нашёл на дне, когда заметил, что на меня из-под кораллового уступа смотрит, вытаращив большие глаза, рыба-белка.
Она выплыла было совсем из укрытия, как вдруг испуганно повернула и скрылась.
Я оглянулся — к нам приближалась небольшая песчаная акула. Она плыла, уставив глазки на пещеру, где скрылась рыба.
Пещерка была узкой, последовать за рыбой акулёнок не решился и отплыл в сторону.
Рыба вновь показалась на пороге своего дома. Акулёнок — к ней, рыба в нору. Так повторилось несколько раз. Маленький хищник понял: надо хитрить. Отплывёт подальше и тотчас со всех плавников мчится к пещерке. Подлетит, а рыбы уже нет — спряталась.
Тогда акулёнок решил изобразить, будто он совсем покинул место охоты. Быстро работая хвостом, исчез из виду.
Но красная рыбка оказалась не проста: стоило акулёнку скрыться, как она стрелой вылетела из норы и бросилась к груде камней. Мгновение — она исчезла.
Не успел её раздвоенный хвост пропасть в камнях, как снова появился акулёнок. Стараясь застать рыбу врасплох, он мчался изо всех сил.
Вот и пещерка… А где же рыба?
Он остановился как вкопанный.
«Взять добычу измором? Ну конечно!» И всё время, пока мы с Родольфо бродили по рифу, он стоял перед пустой норой, алчно поблёскивая круглыми стеклянными глазами.
АКУЛЬЯ ОХОТАЯ всё ждал, когда акулы удивят меня своей охотничьей сноровкой.
Всякий раз плыву, присматриваюсь.
Вот на песчаной полянке греется стайка — шесть штук, коричневые, с пёстрыми спинами. Небольшие акулы-няньки. Лежат бок о бок. Одна шевельнётся, столкнёт с места соседку, та — следующую… Повертятся и опять замрут. Дремлют голова к голове, только у каждой около рта шевелится песок — дышат.
Надоело одной акуле лодыря гонять, привсплыла, пошла прямо на меня. Свернула, идёт по краю рифа — слева кораллы, справа песок.
На охоту. Куда же ещё!
Вижу, выплывает из-под скалы стайка щетинозубов.
«Сейчас, — думаю, — акула им задаст. Только брызги полетят!»
Нет. Плывёт акула дальше, щетинозубов словно не замечает.
«Ага, значит, они для неё мелочь! Ей подавай что крупнее».
Вот и покрупнее: три рыбы-ангела, чёрные, в золотую крапинку. Каждый с тарелку. Эти — пожива.
Но и на них акула ноль внимания.
«Неужели ищет с себя ростом?»
Дёрнула акула хвостом, изменила путь. Плывёт теперь над песком. Мордой у самого дна водит. С нижней челюсти усики свешиваются. Эти усики она по песку и волочит.
Вдруг — раз! — копнула мордой песок. Вылетела из него раковина. Акула её на лету раскусила — хрусь! Глотнула — нет раковины!
Плывёт дальше.
На песке два бугорка — два ежа с короткими иглами. Прошла над ними акула — ежи исчезли.
Долго я за ней наблюдал. В песок, в траву, в камни — повсюду свой нос сунула.
Моллюски, крабы, ежи, креветки — всё ей сошло, всё в пищу сгодилось…
Так и не удалось мне увидеть акульей охоты — настоящей, с кровью, с отчаянными схватками, какую описывают в книгах и показывают в кино.
Оказывается, и акулы бывают разные.
АКУЛА НА КРЮЧКЕОтца Родольфо звали Франциско. Когда-то он ловил акул.
Всё началось с перчатки. Он нашёл её в порту, куда ездил за новым движком для электростанции.
Перчатка была на правую руку, ладонь — из кожи толщиной в палец.
— Эта перчатка — ловить акул, — объяснили ему.
Франциско был молод, и глаза его загорелись. Он смастерил снасть и стал выходить в свободные часы в море. Ловил он по одной-две акулы и привык, что это дело нехитрое, требует только сноровки и осторожности.
В тот день он выехал с вечера, после захода солнца заглушил мотор и положил лодку в дрейф.
На корме у него валялась задняя нога овцы, а на крючки — Франциско ловил на нейлоновый трос с цепочкой и двумя крючками — была насажена овечья печень.
Не успел он забросить снасть, как лодку тряхнуло, и он очутился на досках. В нескольких метрах за кормой кто-то шумно бился о воду.
Франциско встал на четвереньки и подобрался к мотору. Овечья нога с кормы исчезла, а за кормой что-то большое и чёрное колотилось о воду.
«Эге! Вот куда делась нога, — подумал Франциско, разглядев белый бурун и плавник, который то показывался над водой, то скрывался. — Ну, берегись!»
Он подумал так и забросил приманку поближе к акуле.
Та уже покончила с овечьей ногой и кружила около лодки. Франциско водил приманку около акулы, но акула плавала взад-вперёд и не торопилась хватать крючки.
Наконец она решилась. Короткий бросок — проглочены и наживка и половина цепочки. Акула совершила прыжок и рухнула в воду, окатив Франциско с головы до ног. Он придержал снасть, и крючки намертво впились в акулью глотку.
«Теперь не плошать!» Правой, одетой в перчатку рукой Франциско половчее перехватил нейлоновый шнур и стал потихоньку стравливать его.
Леса, натянутая как струна, поползла по коже, всё глубже врезаясь в перчатку. Франциско упёрся ногой в борт лодки и, держа шнур двумя руками, сдавал акуле с боя каждый сантиметр.
Почувствовав, что леса ослабела, он начал понемногу подбирать её.
Вода у борта качнулась, и при слабом свете звёзд Франциско увидел около лодки длинную чёрную тень. Акула казалась неподвижной. Франциско вздохнул и на мгновение ослабил лесу. И тотчас же тень исчезла, шнур врезался в ладонь. Рассекая кожу перчатки, он стремительно скользил акула уходила на глубину.
