Солнце слепых - Виорэль Михайлович Ломов
Приносить извинения Челышев, похоже, не собирался. Чего ему надо?
– Ты, почему обнимал ее так? – строго спросил он.
Федор всего ожидал, но тут опешил.
– Как? – у него прошла вспыхнувшая злость.
– Да так, как обнимают баб на сеновале!
Дерейкину стало смешно:
– Их разве можно обнимать как-то по-другому?
– Это моя сестра, и ей всего пятнадцать лет!
– Это я понял, что ей пятнадцать лет. Я вообще подумал, тринадцать. Забирай свою сестру в целости и сохранности. Извини, если что не так.
Извинение, хоть без «милордов» и «милостивых государей», было принято. «Черт, извиняться-то не я должен был, а он!» – Федор рассмеялся.
– Пойдем пивка вмажем, Борис! – предложил он.
Борис согласился.
– Изабелла, пошли с нами, – он взял сестру за руку.
– Изабелла? Редкое имя, – сказал Федор.
– Оно редко подходит кому, – девчушка хитро подмигнула Дерейкину, и он с удивлением увидел в ее выразительных глазах страсть.
Они направились в буфет, и Федор то и дело поглядывал на Изабеллу в надежде увидеть еще раз огонек в ее глазах. «Надо же, зацепила, – подумал он. – Изабелла, и придумывать нечего».
– Учится? – спросил он у Бориса, кивая на сестру.
– Учится, – в один голос ответили брат и сестра и все трое рассмеялись.
– На первом курсе универа, – добавила Изабелла. Голос у нее был ниже, чем думалось, глядя на ее тонкие черты лица и хрупкую фигуру.
– В пятнадцать лет? А я не рискнул поступать в универ, – простодушно сказал Федор.
– А я не забоялась и поступила, – в тон ему сказала девушка и посмотрела на него чуть насмешливо, но и как на своего.
– Белла, ты – воду? – спросил Челышев.
Он пошел к буфету. Федор с Изабеллой уселись за столик.
– Ты тот самый Дерейкин?
Федор удивился – о нем уже говорят «тот самый»?
– Тот самый, – засмеялся он. – А что за «самый»?
– Боксер, второе место по Союзу? О тебе девчата несколько раз трепались. Будто бы тебе звание чемпиона прочат.
– Прочить можно что угодно, – усмехнулся Федор. – Ничего такого радостного в этом нет. Подумаешь, чемпион! Ни один чемпион не напишет, например, так: «В густой траве пропадешь с головой. В тихий дом войдешь, не стучась… Обнимет рукой, оплетет косой И, статная, скажет: – Здравствуй, князь.»
– Есенин?
– Блок.
– На Есенина похоже.
– Ты на маму похожа или мама на тебя?
– Я на маму.
– Вот. Блок ни на кого не похож.
– Я Блока мало читала.
– Какие твои годы! – засмеялся Дерейкин.
– Ты страдаешь по ком-то?
– С чего ты взяла? – вздрогнул Федор.
– С тебя! – засмеялась Изабелла.
– Смеетесь? – Челышев принес пиво и воду с пирожным.
– Изабелла – редкое имя, – сказал Федор, – красивое. Женщина с таким именем обязательно должна быть красавицей. У меня была знакомая, Изабелла.
– Испанка? – Борис подмигнул Дерейкину. – Хорошее пиво.
– Испанка, – Федор посмотрел на Челышева. – А ты почем знаешь?
– Она тоже испанка, – Борис кивнул на сестру.
– Ты хочешь сказать, что и ты испанец?
– Ну что, потанцуем? – Борис отер губы. – Я туда, вон в уголку скучает девушка моей мечты, а вы как хотите.
– Пригласи Ольгу к нам. А мы тоже потанцуем, – Изабелла взяла Федора за руку. Он с удовольствием ощутил прикосновение ее легких пальчиков.
– Ты, наверное, музыкой занимаешься? – спросил он.
– Да, на фортепьяно.
– Там же надо пальцы сильные иметь!
– Они у меня, знаешь, какие? – Изабелла сжала обеими руками ладонь Федора. – Ну, и лопата у тебя!
– Мне пытался ее сломать как-то Рауль. Кстати, из-за Изабеллы, – в голове у Федора вдруг возник целый сюжет с Изабеллой и Раулем, куда более захватывающий, чем он рассказывал Лиде.
– Расскажи! – она блеснула глазами.
– После танцев.
Федор танцевал только с Изабеллой, забыв о ее брате. Да он куда-то исчез, видно, с «девушкой его мечты».
– Он собирается жениться на Ольге, – сказала Изабелла. – Они уже два года ходят.
– Два года? – удивился Федор.
Объявили последний танец, «белое танго». Изабелла пригласила Федора. Ему казалось, что они с Изабеллой сломя голову понеслись по ледяному желобу мелодии, и кровь в жилах стучала в ритме две четверти.
Он проводил Изабеллу до дома, она жила недалеко от университета, подождал, когда за ней на втором этаже закроется дверь и, счастливый, направился в общежитие. Поглядел на себя в зеркале, понравился сам себе здоровым румянцем и слегка шальными от бессонной ночи глазами и упал на койку. Все уже спали.
Спал он недолго, проснулся и до света думал о Изабелле. А когда забрезжил свет, в полудреме, как это часто бывало у него в последнее время, облик Изабеллы вдруг сменился обликом Фелицаты (а может, слился с ним?), отчего стало томительно и тревожно в груди.
Ему казалось, что он долго-долго идет босиком по песку, потом по шлаку, подходит к дому Вороновых, медленно открывает дверь в воротах, поднимается на крыльцо, стучит в дверь. Выходит мать Фелиции, похожая на повзрослевшую Изабеллу. Он спрашивает у нее, где ему можно найти в Воронеже Фелицию, не Изабелла ли она? Мать странно смотрит на него и, коротко спросив: «А зачем?» – вежливо, но непреклонно выпроваживает его вон и закрывает за ним двери в воротах на засов.
Глава 26. Портреты на стенах
В дверях деканата Федор столкнулся с Челышевым буквально лоб в лоб.
– Ты чего носишься так? – спросил Дерейкин, почесывая лоб.
– Тебя искал, – ответил Борис. – На свою голову.
Они вышли из деканата и направились в аудиторию на консультацию.
– Подготовился? – спросил Борис.
– Чего там готовиться? Учебник с конспектами полистал, и вся готовка!
Челышев покивал головой. Он знал цену отличным отметкам и настоящую цену студенческой браваде. Ему, как и Дерейкину, учеба давалась легко, но сама легкость доставалась тяжело, как посмеивалась Изабелла, «невидимой миру зубрежкой».
– Тебе от Беллы привет.
– Спасибо. Ей тоже.
В аудитории они сели рядом, а после консультации вместе спустились в раздевалку и вышли на улицу. День был ясный, горевший на солнце снег выбивал из глаз слезу.
– День-то какой! – прищурился Челышев. – А вон и Белла.
Федор резко обернулся и увидел ее глаза, одни только глаза, словно они одни и были на свете.
– Привет, механики! Чего задержались?
– Не озябла? – заботливо спросил Борис.
Федора удивила такая чувствительность. В семье Дерейкиных было не до сантиментов.
– Нет, – ответила девушка, не попадая зуб на зуб. – Но горячего чайку выпью с удовольствием.
– Айда к нам! – пригласил Борис Федора и, заметив его нерешительность, взял за руку.
У Челышевых была четырехкомнатная
