Джек Лондон - Морской волк. Бог его отцов
Джонсон закончил поворот и помчался за нами. Ему больше ничего не оставалось делать. Смерть подстерегала их со всех сторон, и только вопросом времени было, когда именно волны зальют и потопят их.
— Вот когда у них скребет на сердце, — шепнул мне Луи, когда я прошел на нос, чтобы приказать убрать бом-кливер и стаксель.
— Капитан, верно, скоро прикажет лечь в дрейф и подобрать их, — бодро ответил я. — Он просто хочет их проучить.
Луи хитро посмотрел на меня.
— Вы думаете? — спросил он.
— Уверен, — ответил я. — А вы разве нет?
— Я думаю только о своей шкуре, — был его ответ. — Удивительная судьба бывает у людей. В хорошую переделку попал я из-за лишнего стаканчика во Фриско! А вы попадете в еще лучшую из-за этой женщины. Знаю я вас!
— Что вы хотите сказать? — спросил я.
Но он, метнув свою стрелу, отвернулся.
— Что я хочу сказать? — вскричал он. — Вы спрашиваете об этом у меня? Что я говорю, не важно, а важно то, что говорит Волк, — Волк, повторяю я.
— Будете ли вы на нашей стороне, если заварится каша? — невольно спросил я.
— На вашей стороне? Я буду на стороне старого толстого Луи. Нам еще предстоят дела, говорю вам. Это еще только начало.
— Я не думал, что вы такой трус, — уколол я его.
Он окинул меня презрительным взглядом.
— Если я пальцем не пошевельнул для того, чтобы выручить этих несчастных, — он указал на крошечный парус за кормой, — то неужели вы думаете, что я дам проломить себе голову из-за женщины, которой я до этого дня никогда не видел?
Я отвернулся, возмущенный, и ушел на корму.
— Отдайте марселя, мистер ван Вейден, — сказал мне Вольф Ларсен, когда я появился на мостике.
Услышав это, я несколько успокоился за судьбу людей в лодке. Было ясно, что капитан не имел намерения слишком далеко уйти от них. Я быстро исполнил его приказ. Не успел я раскрыть рот, чтобы отдать команду, как матросы с готовностью бросились к снастям и начали проворно взбираться на реи. Их усердие вызвало у Вольфа Ларсена мрачную улыбку.
Расстояние между шхуной и лодкой все еще увеличивалось, но когда лодка исчезла в нескольких милях за кормой, мы легли в дрейф и стали ждать. Глаза всего экипажа с беспокойством следили за ее приближением. Лишь Вольф Ларсен оставался невозмутим.
Лодка подходила все ближе и ближе, как живое существо, ныряя среди зеленых волн, то появляясь на пенистых гребнях, то исчезая из виду, чтобы затем снова взлететь к небу. Прошел дождевой шквал, и лодка вынырнула из водяной завесы почти у самого нашего борта.
— Руль на борт! — заорал Вольф Ларсен, и, бросившись к штурвалу, сам резко повернул его.
Снова «Призрак» рванулся вперед и помчался фордевинд. Два часа Джонсон и Лич гнались за нами. Мы ложились в дрейф и снова убегали вперед, а маленький парус за кормой то взлетал к небу, то проваливался в пучину. Вскоре новый дождевой шквал скрыл его от нас своей густой пеленой. Больше лодка не показывалась. Ветер разогнал облака, но жалкого лоскутка не было видно на возмущенной поверхности океана. На миг мне показалось, что я вижу среди волн черное дно лодки. Это было все. Труд жизни для Джонсона и Лича был окончен.
Матросы продолжали толпиться на шканцах. Никто не уходил вниз, никто не произносил ни слова. Люди избегали смотреть друг на друга. Но Вольф Ларсен не дал им долго раздумывать. Он сразу же вернул «Призрак» на надлежащий курс, направляя его к промыслам, но отнюдь не к порту Иокогамы. Теперь, переставляя паруса, матросы работали вяло и с их уст срывались глухие проклятия. Не так держали себя охотники. Неунывающий Смок рассказал какой-то анекдот, и они спустились на кубрик, покатываясь от хохота.
Ко мне подошел спасенный нами машинист. Лицо его было бледно, губы подергивались.
— Ради создателя, сэр! Что это за судно? — вскричал он.
— У вас есть глаза, и вы видите сами, — почти грубо ответил я, так как сам в эту минуту был слишком удручен и обеспокоен.
— Где же ваше обещание? — обратился я к Вольфу Ларсену.
— Давая обещание, я и не думал брать их на борт, — ответил он. — Как бы то ни было, вы согласитесь, что, действительно, я их «и пальцем не тронул».
Я ничего не ответил. Я не мог говорить. Мне надо было продумать все случившееся. Я чувствовал на себе ответственность за женщину, спавшую в это время в запасной каюте, и единственное, что я ясно сознавал, было то, что я не должен действовать опрометчиво, если хочу быть чем-нибудь полезен ей.
Глава XX
Конец дня прошел без событий. Легкий шторм, «промочивший нам жабры», начал стихать. Машинист и трое его товарищей после теплого разговора с Вольфом Ларсеном получили снаряжение из судового склада. Их распределили между охотниками по различным лодкам, назначили им вахты на шхуне и велели устроиться на баке. Они шли туда неохотно, не смея, однако, громко протестовать, — они уже успели ознакомиться с характером Вольфа Ларсена. А истории, которые им тотчас преподнесли на баке, окончательно отбили у них охоту к бунту.
Мисс Брюстер, имя которой мы узнали от машиниста, все еще не просыпалась. За ужином я попросил охотников понизить голоса, чтобы не потревожить ее. Она вышла к нам лишь на следующее утро. Я хотел подать ей еду отдельно, но Вольф Ларсен запретил это. «Кто она такая, — сказал он, — чтобы гнушаться столом и обществом кают-компании?»
Но ее появление за столом было довольно забавно. Охотники молчали, точно воды в рот набрали. Только Джок Горнер и Смок держали себя развязно, украдкой поглядывая на нее и даже принимая участие в разговоре. Остальные четверо уткнулись в свои тарелки и жевали методически и задумчиво, причем их уши двигались в такт с челюстями.
Вольф Ларсен вначале был неразговорчив и только отвечал на обращенные к нему вопросы. Нельзя сказать, чтобы он был смущен. О нет! Но эта женщина представляла собой для него новый тип, какую-то новую породу, и это возбуждало его любопытство. Он изучал ее, и глаза его отрывались от ее лица только тогда, когда он следил за движениями ее рук или плеч. Я тоже присматривался к ней и поддерживал разговор, хотя чувствовал, что и я немного робею и не вполне владею собой. Вольф Ларсен держался невозмутимо, с огромной уверенностью в себе, которой ничто не могло поколебать. Женщины он боялся не больше, чем бури и битвы.
— Когда же мы придем в Иокогаму? — спросила она, поворачиваясь к нему и смотря ему прямо в глаза.
Этот вопрос требовал прямого ответа. Челюсти прервали свою работу, уши перестали двигаться, и хотя глаза по-прежнему были устремлены в тарелки, каждый ждал ответа с напряженным и жадным вниманием.
