Странники моря - Джек Лондон
— Это совершенно необычайно, этот шторм, — говорил Мак-Кой капитану, стоя на подветренной стороны каюты. — По настоящему, здесь не должно быть штормов в это время года. Но с погодой вообще делается что-то необыкновенное. Пассаты прекратились, а теперь дует прямо с их стороны.— Он махнул рукой в темноту, как-будто зрение его могло проникнуть на согни миль. — Это там, на западе. Там, где-то, делается что-то ужасное, ураган или что-нибудь в роде того. Хорошо, что мы так далеко к востоку. Но это только небольшой порыв, — прибавил он. — Это не может долго продолжаться. Это я могу сказать вам наверняка.
К рассвету ветер значительно спал. Но рассвет принес новую опасность. Атмосфера сгустилась, море было покрыто туманом, или, вернее, жемчужной мглою, потому что солнце пронизывало ее насквозь и наполняло ярким сиянием.
Палуба «Пиренеев» дымила больше, чем в предыдущий день, и веселость команды исчезла. На подветренной стороне камбуза слышно было хныканье кают-юнги. Это было первым его плаванием, и боязнь смерти была в его сердце.
Капитан бродил, как погибшая душа, нервно покусывая свои усы, хмурясь и не зная, на что решиться.
— Что вы думаете? — спросил он, останавливаясь рядом с Мак-Коем, который завтракал жареными бананами и кружкой воды.
Мак-Кой доел последний банан, осушил кружку и медленно огляделся. В глазах его осветилась нежная улыбка, когда он сказал:
— Что же, капитан, не все ли нам равно, итти вперед или гореть. Ваши палубы не выдержат бесконечно. Они сегодня горячее. Нет ли у вас пары башмаков, которые я мог бы надеть, а то моим босым ногам становится неудобно.
Через «Пиренеи» перекатились две большие волны, когда она подняла якоря и снова стала под ветер, и старший штурман выразил желание иметь всю эту воду в трюмах, если бы только ее можно было впустить туда, не открывая люков. Мак-Кой наклонился к нактоузу и посмотрел направление курса.
— Я бы держался больше к ветру, капитан, — сказал он. — Ее отнесло течением, пока она лежала в дрейфе.
— Я и так взял на румб круче, — был ответ. — Разве этого не довольно?
— Я бы лучше взял на два румба, капитан. Этот ветер усилил западное течение больше, чем вы полагаете.
Капитан помирился на полутора румбах и потом отправился на мачту в сопровождении Мак-Коя и старшего штурмана, чтобы посмотреть, не видно ли земли. Паруса были поставлены так, что «Пиренеи» шла со скоростью десяти узлов. Нагонявшие ее волны быстро утихали. В жемчужном тумане не было просвета, и к десяти часам капитан начал волноваться. Весь экипаж был на своих местах, готовый при первом крике «земля впереди» броситься работать, как черти, чтобы уменьшить ход «Пиренеев». Эта земля впереди, омываемый буранами внешний риф, будет в опасной близости, когда откроется в таком тумане.
Прошел еще час. Три наблюдателя наверху пристально смотрели в жемчужное сияние.
— Что, если мы пропустим Мангареву? — вдруг спросил капитан Давеппорт.
Мак- Кой, не отрывая взгляда, мягко ответил:
— Что же, пойдем дальше, капитан. Это все, что мы можем сделать. Весь Паумоту перед нами. Мы можем итти тысячу миль среди рифов и атоллов. Где-нибудь мы да остановимся.
— Ну, значит, пойдем дальше. — Капитан выказал намерение спуститься на палубу. — Мы пропустим Мангареву. Я жалею, что не взял выше на эти полрумба, — признался он через минуту. — Это проклятое течение играет дьявольские шутки с моряками.
— Старые мореплаватели называли Паумоту Опасным Архипелагом, — сказал Мак Кой, когда они опустились на корму. — Это самое течение отчасти ответственно за это название.
— Я однажды говорил с одним моряком в Сиднее, — сказал мистер Кониг, — он вел торговлю с Паумоту. Он говорил мне, что за страховку берут восемнадцать процентов. Правда ли это?
Мак- Кой улыбнулся и кивнул головой.
Капитан Давенпорт грустно покачал головой, бормоча: — Скверные воды, скверные воды!
Они снова пошли в каюту, чтобы взглянуть на большую карту, но ядовитые пары заставили их, кашляя и задыхаясь, выскочить на палубу.
— Вот остров Моренгоут,— капитан Давенпорт указал его на карте, которую разложил на каюте.—Он не может быть дальше сотни миль отсюда.
— Сто десять. — Мак-Кой с сомнением покачал головой. — Это можно сделать, но очень трудно. Я могу выброситься на берег, но могу и сесть на риф. Скверное место, очень скверное.
— Мы все-таки рискнем, — решил капитан Давенпорт, принимаясь намечать курс.
Паруса были взяты рано пополудни, чтобы ночью не пройти мимо острова, и на вторую ночную вахту к команде снова вернулась веселость: земля была так близка, и утром их бедствия кончатся.
Но утро наступило ясное, с палящим тропическим солнцем. Юго-восточный пассат перешел в восточный и гнал «Пиринеи» по воде со скоростью восьми узлов в час. Капитан сделал подробный рассчет, точно принимая во внимание течение, и объявил, что остров Моренгоут не дальше, как в десяти милях. Шкуна прошла десять миль; она прошла еще десять миль, а вахтенные на верхушках трех мачт не видели ничего, кроме свободного моря, залитого солнцем.
— Но земля здесь, говорю я вам, — кричал им с юта капитан Давенпорт.
Мак-Кой успокоительно улыбнулся, но капитан, бешено сверкая глазами, достал свой секстант и сделал хронометрическое наблюдение.
— Я знал, что я прав, — почти крикнул он, вычислив свои наблюдения. — Двадцать один градус, пятьдесят пять минут южной широты; один градус, тридцать шесть минут, две секунды западной долготы. Вот видите. Мы еще пока на шесть миль к наветру. Что у вас получилось, мистер Кониг?
Старший штурман взглянул на свои цифры и сказал тихим голосом:
— Двадцать один, пятьдесят пять — совершенно верно, но у меня долгота — один градус, тридцать шесть минут, сорок восемь секунд. И, значит, мы оказываемся значительно к подветру...
Но капитан Давенпорт игнорировал его цифры с таким презрительным молчанием, что мистер Кониг заскрежетал зубами и свирепо выругался вполголоса.
— Руль под ветер, — приказал капитан рулевому. — Три румба; так держать!
Затем он вернулся к своим цифрам и проверил их. Пот градом лился с его лица. Он кусал свои усы, губы и карандаш, глядя на цифры с таким ужасом, как человек, увидавший привидение, смотрит на него. Вдруг, неистово вспылив, он скомкал исписанную бумагу
