Саша Кругосветов - Киты и люди
– Ну, покажи, покажи!
Джеймс встал. Его живое лицо внезапно стало непроницаемым и строгим. Руки вытянулись вдоль туловища, ноги тихо цокнули по деревянному настилу палубы. Несколько мягких тихих прыжков. И вот лань взлетела. И рассыпала копытами быструю дробь. Всё быстрее, быстрее ритм танца, всё строже выражение лица, всё выше и размашистей взлетают ноги; шаги, заступы, пируэты, махи… плетут и плетут ноги сложной вязью нить жизни. И раз! Всё остановилось. Браво, Джеймс! Браво!
Джеймс сиял. Дол и Зюл, капитан Александр и вся команда были в восторге и оглушительно аплодировали ирландцу.
– Какое счастье, что мне удалось доставить удовольствие таким сиятельным юношам, о блистательные Дол и Зюл.
– Мы много потеряли, капитан Александр, оттого что до сих пор не побывали в Ирландии, – сказал Дол.
– Тем более что это совсем недалеко от островов Франков и Бриттов, – добавил Зюл.
К разговору подключился капитан:
– Да, жаль, что вы раньше не были знакомы с гаэлами. Один знаменитый писатель так говорил об ирландцах: «Из всех народов они самые весёлые и самые грустные, самые беспокойные и самые послушные, самые талантливые и самые непродуктивные, самые практичные и самые мечтательные, самые набожные и самые что ни на есть язычники. Эти невероятные противоречия постоянно воюют в их крови». Ирландцы – очень мягкие и одновременно непредсказуемые. Таков и наш друг О’Коннолли. Его жизнь, полную самых невероятных, самых фантастических приключений, невозможно даже сравнивать с жизнью обычных людей.
Услышав эти слова, Джеймс загрустил.
– Как давно я не был на древней земле Эйре[27], овеянной легендами, окроплённой кровью героической борьбы простых ирландцев за свою свободу. Новые неожиданные повороты, сюрпризы своенравной судьбы – вот жизненный путь Ирландии и гаэлов, её народа. Мой великий соотечественник Д.П. Маххари сказал: «Ирландия – это страна, где неизбежное никогда не произойдёт, зато часто случается неожиданное». Ирландия – страна Гулливера и Свифта. Неслучайно, что именно Гулливер – единственный из всего многомиллионного населения Старого Света сумел побывать на острове Бброддингнегге, на родине вашего народа, дорогие Дол и Зюл, и оставить подробное описание этого путешествия.
Джеймс долго рассказывал захватывающие истории о героях Ирландии. Друзья говорили также о Гулливере, обсуждали, правильно ли тот описал жизнь народа великанов. Дол и Зюл, которые, конечно, читали о его приключениях, объяснили, что не могут судить знаменитого путешественника. Ведь они прибыли из этой страны совсем недавно, а Гулливер побывал там двести с лишним лет назад. И, конечно, жизнь в Бброддингнеге, ту, которую застали и знали наши молодые великаны, за это время существенно изменилась. Кроме того, они плохо помнят, как там была устроена эта самая жизнь, поскольку были тогда ещё совсем маленькими.
В сладком плену
– Ну же, ну же, дорогой Джеймс. Расскажи, наконец, как ты попал к людоедам и стал «татуированным человеком»? – обратился к ирландцу Зюл.
– Родители отправили меня в Лондон к дяде, где он тоже работал наездником в цирке. Дядя следил, чтобы со мной не приключилось что-нибудь дурное, и поэтому был очень строг. Там, в Лондонском предместье Дептфорд, я развлекал своими акробатическими трюками изнывающих от скуки матросов, которые сходили на берег во время стоянки их кораблей. Познакомился поближе с моряками и очень понравился некому Сэлмону, капитану судна «Феникс». Тот пригласил меня, и я без согласия родных и друзей, дядя всё равно меня бы не отпустил, убежал на «Феникс». Ушёл в дальнее плавание юнгой на этом судне, перевозившем в Новую Голландию двести высланных из старой Англии женщин лёгкого поведения. Тогда мне было одиннадцать. Не буду пересказывать все мои злоключения, крушения кораблей, пленение каннибалами в Новой Голландии, тюрьмы и лишения, новые плавания. Спал под одеялами из коры деревьев. Ел мясо кенгуру и лысухи, пил тухлую воду из горлянки, бутылочной тыквы. Видел, как туземные женщины носят в наспинном мешке подготовленные для еды высушенные части человеческих тел. В общем, страху натерпелся.
В свои восемнадцать я попал на китобойное судно «Джон Булл», которое по вине пьяного капитана налетело в шторм на подводный риф и затонуло. Это было в Тихом океане. В шлюпке нас было шестеро мужчин и две женщины. Утлое судёнышко носило по волнам. Другие лодки раскидало по морю, мы потеряли их из виду. Женщины погибли на второй день, и мы предали их морю. На четвёртый день мы увидели берег. Подойти к острову нам мешал риф, мы были без сил, но продолжали искать проход в бухту и, наконец, вышли на гладкую воду. В этот момент нас окружили каноэ дикарей-индейцев. Измученные и испуганные, мы пали ниц на дно лодки, показывая, что не будем бороться и сопротивляться. Индейцы забрали наши вещи, оружие и одежду и отвели в дом каноэ. Там готовился праздник. Барабаны, дудки. Костры, покрытые маленькими камнями. Суета. Смех. Нам принесли клубни ямса[28], плоды хлебного дерева, бананы, фрукты, рыбу, всякие холодные закуски. Мужчины сидели со скреплёнными ногами как турки, женщины – на пятках. Туземцев было много. Все что-то выкрикивали и яростно жестикулировали. Многие индейцы подходили поближе, чтобы лучше рассмотреть нас. Раздавалось частое восторженное кудахтанье. Особенно восхищались они синими венами, которые были отчётливо видны на незагорелых частях наших тел. Возможно, обсуждали, насколько вкусными мы окажемся в зажаренном виде. Может быть, готовили к ритуальному съедению? Позже мы узнали, что эти индейцы – вовсе не людоеды. А к съедению они готовили совсем не нас. Индейцы собирались приготовить своё любимое блюдо – изжарить несколько собак. Но мы тогда этого не знали.
«Туземцы были покорены отчаянным ирландским танцем»
Что-то надо было предпринимать. На что-то решаться. Рядом со мной сидел мой приятель Джордж Кинен, тоже ирландец. Он сохранил в своем мешке маленькую деревянную флейту. Мы выскочили на середину площадки, Джордж заиграл на флейте. А я – умирать, так умирать – я танцевал и выбивал пятками джигу. Мной овладело отчаянное чувство безрассудства. Надо опробовать танец на этой дикой аудитории. Никогда прежде мне не приходилось танцевать с такой страстью, с таким огнём и в таком темпе. Туземцы сохранили на мне часть одежды: широкие матросские брюки, рубашку с открытым воротом и матросские ботинки. Это был военный танец. Я чувствовал себя воином, идущим в последний бой.
Джига сработала. Туземцы, не видевшие раньше ничего подобного, сначала онемели. Некоторые даже немного испугались грохота моих каблуков по деревянному помосту. Потом стали одобрительно ухать, топать ногами и трясти копьями в такт музыке. Раздалось одобрительное кудахтанье. Туземцы были покорены отчаянным ирландским танцем. Нас окружили и принялись разглядывать и ощупывать. Вождь племени счёл весьма привлекательной работу моих ботинок и из всех выбрал меня с Джорджем, нас приняли с гостеприимством и добротой. Оказалось, что моя находчивость спасла всех шестерых плененных матросов. Дальше пошло как по писаному.
