Ричард Вудмен - Королевский куттер
Внезапно молодой человек оказался на краю рва. Джеймс Томпсон запыхтел рядом. От невысокого бастиона к воде спускался гласис. Он несколько зарос, и укоренившиеся кусты темнели на фоне серо-зеленой травы. На фоне закатного неба обрисовалась фигура — Болтон. Дринкуотер снова побежал. Томпсон последовал за ним, но споткнулся и упал, поливая отборной руганью заросли так некстати обнаружившейся крапивы. Дринкуотер мчался, вспугнул кролика, который понесся, поджав хвост, прямо перед ним, пока не юркнул в нору. Вскоре молодой человек достиг первого из старых корпусов, краем уха слыша голоса, обозначающие, что сзади появился пеший патруль.
Старый корабль возвышался над ним, ощетинившись «дополнительными устройствами» — дымовыми трубами, уборными и лестницами. Ржавые цепи свисали из клюза, утонув в грязи; на палубу высыпали люди, с любопытством разглядывая бегущего. Запах дыма и готовящейся еды ударил Дринкуотеру в ноздри, и он приостановился, дабы отдышаться.
Из-за одного из дальних корпусов вынырнула фигура. Беглец, сутулясь, бежал вдоль уреза воды, и Дринкуотер пожалел, что под рукой нет пистолета. Болтон направлялся к перекинутому через ров расшатанному деревянному мостику — неофициальному ходу, спрямляющему путь между Старыми кораблями и Синим городом. Сумерки сгущались. Каблуки Натаниэля застучали по доскам, перекинутым через грязь с серебристой лентой воды посередине. Мощный напор ветра мешал идти, дышать было трудно. Справа от него плоская поверхность солончакового болота плавно переходила в реку Мидуэй, излучина которой вела к Блэкстейксу и Чатэму. Слева темнели очертания Синего города.
Когда он углубился в первую узкую улочку, стало почти совсем темно. Пройдя гостиницу, молодой человек остановился. Болтон сумел оторваться. Нужно перевести дух и дождаться пешего патруля, после чего прочесать дом за домом.
— Черт! — вырвалось у него. Они несколько недель простояли в Ширнессе. Почему же Болтон решил сбежать именно сейчас? Натаниэль повернул к гостинице, чтобы приняться за поиски. Разгоряченный, он с размаху распахнул дверь и оторопел от неожиданности, увидев неприятно знакомое лицо.
Двое мужчин изумленно смотрели друг на друга, роясь в памяти. Эдюара Сантона опознание и поимка страшили инстинктивно, для Дринкуотера же, гнавшегося за Болтоном, появление заклятого врага казалось ошеломительным и нереальным. Пока его мозг переключался на другую добычу, француз повернулся и метнулся к задней двери.
Англичанин попытался крикнуть: «Стой, именем короля!», но жалкий хрип потонул в гомоне собравшихся в зале ремесленников и матросов. Он растолкал нескольких из них, пытавшихся задержать его, и выбрался наружу, где стразу натолкнулся на патруль. Сержант поспешил на помощь.
— Туда, — выдавил Дринкуотер, и преследователи поспешили по улице, не заметив Болтона, скорчившегося под ручной тележкой, стоявшей во дворе гостиницы. Сердце моряка билось как молот, мышцы исполосованной спины нестерпимо ныли, легкие с жадностью хватали воздух.
Сержант рассредоточил своих людей и они начали прочесывать здания. Дринкуотер остановился, дабы собраться с мыслями и подумал, что искать нужно теперь двоих, но солдаты об этом не подозревают. Потом решил, что Сантона важнее. До него доносились голоса сержанта и его подчиненных, которые перекликались, прочесывая улицу. Вдруг за спиной раздался металлический скрежет. Натаниэль обернулся.
В проулке стоял Сантона — темно-серая фигура с тускло поблескивающим клинком перегораживала проход. Дринкуотер выхватил кортик.
Противники начали осторожно сближаться, и англичанин ощутил соприкосновение клинков. В голове у него звучал голос, побуждающий не тянуть, нападать немедленно, ибо Сантона — наверняка чертовски хороший фехтовальщик. Пора!
Отведя лезвие противника вниз, он распростерся в выпаде. Но Сантона молниеносно отпрыгнул и нанес ответный укол, не успев даже восстановить равновесие. Защита у Дринкуотера получилась не слишком изящной, зато действенной.
Клинки скрестились снова. После долгого бега Дринкуотер был вымотан. Тесак тяжело оттягивал руку. Натаниэль чувствовал, что Сантона перехватывает инициативу, когда с бесконечной, как показалось ему, медлительностью, металл заскрежетал о металл и соперник растянулся в выпаде. Моряк неловко отшатнулся, едва не упав, и привалился к стене. Острие чиркнуло его по плечу, но разворот спас; он ощутил на лице жаркое дыхание француза, инстинктивно уловив, что тот подставил свой незащищенный живот, и развернул кисть с кортиком.
— Merde! — выругался Сантона, отпрыгивая назад и снова беря шпагу наизготовку. Робкая попытка контратаки исчерпала остатки сил Дринкуотера. Тут до его ушей донесся свист клинка, рассекающего воздух в серповидном молинелло.[20] Правое плечо обожгло нестерпимой болью, Натаниэль понял, что обречен.
Он действовал опрометчиво, нарушил обещание соблюдать осторожность, данное Элизабет. Неуклюже пытаясь парировать смертельный выпад тесаком, весившим, как казалось, целую тонну, англичанин уловил, что Сантона заколебался. Откуда-то сзади слышался топот бегущих ног, что-то горячее и липкое стекало по ладони. Потом он начал падать все ниже и ниже, тогда как вопли людей и завывание ветра в проулке сливались в его ушах в громогласный гул. Сил пошевелиться не было.
Глава одиннадцатая. Время испытаний
Декабрь 1796 — апрель 1797 г
— Держитесь!
— Черт, Гарри!
Дринкуотер закусил губу, когда «Кестрел» врезался в волну, заставившую его корпус содрогнуться.
— Готово! — Эпплби закончил накладывать повязку.
— Порядок?
— В каком смысле?
— Поможет лечение или нет? Рука по-прежнему немая. Смогу я снова фехтовать?
Эпплби пожал плечами.
— Бицепс сильно рассечен и не будет слушаться некоторое время, и только постоянные упражнения предохранят нервы от узелков. Рана заживает хорошо, хотя шрам на память останется.
Он указал на узкую бледную полоску, пересекавшую щеку Натаниэля.
— А еще?
— Ну, боли там или здесь могут беспокоить время от времени, — хирург замялся. — Но смею заявить, что вскоре вы снова окажетесь способны к человекоубийству.
Облегчение Дринкуотера обернулось сорвавшимся с языка проклятием, когда очередное столкновение куттера с волной заставило молодого человека, одна рука которого была всунута в рукав мундира, другая — вытащена, распластаться в крошечной каюте доктора. На выходе он с трудом одел непромокаемый плащ, а Эпплби, опустившись на койку и упершись ногой в косяк двери, потянулся за книгой. Дринкуотер вышел на палубу.
