Хозяин острова Эйлин-Мор - Сергей Валерьевич Мельников

Аннабель подняла глаза в темное небо, пытаясь разглядеть брезгливо-любопытные лица за облаками, но увидела лишь деревянный столб с вбитым на высоте семи футов крюком. Тем самым, на котором крепили мальчишку Броди в коконе рыбацких сетей. Она устало опустилась на колени.

– Прости меня, Шонни, – прошептала она.

Хозяин взял паузу, набирая в грудь воздух. Аннабель зарыдала, чувствуя, как с горючими слезами выходит из нее скверна и как ее еще много. Ее так много, что надо выплакать целый океан, чтобы очиститься. Аннабель посмотрела на свои руки: крепкие, большие, мозолистые, совсем не такие, какими они были, когда Колин целовал их последний раз. Они были пусты: в них не было ружья. Оно осталось в пабе.

Аннабель обернулась. Перед пабом сидели и лежали люди. Между ними ходили бледные тени. Взмахивала серая рука: и еще один человек падал замертво, но никто не пытался убежать. Все, что она слышала – это рыдание и свист рассекаемого рукой воздуха, слишком быстрого движения для человека.

Хозяин втянул воздух и затянул новый куплет.

– Господи, забери меня, – зарыдала Аннабель.

На ее плечо легла рука.

– Я тут, – сказал тихий голос.

Аннабель подняла голову. У нее за спиной стоял Дональд МакАртур.

Глава 22. МакАртур

От песни Хозяина хотелось сбежать на край света. И люди сбегали. Они вылетали из паба навстречу своей смерти и обессиленно падали на колени. Бледные косари ходили между ними и собирали кровавый урожай. От взмахов их белых рук кровь и слезы веерами разлетались в воздухе.

Мимо меня пробежала Лорна. Чокнутая старуха успела натянуть самое красивое платье моей жены и ее лучшую шляпку.

– Грейс не обидится на мамочку? – спросила она, улыбаясь под кокетливой вуалькой во всю свою акулью пасть.

Не дождавшись ответа, она врезалась в толпу стоящих на коленях мангерстцев, махнула скрюченной рукой. Поток крови заливающегося слезами Хэмиша окатил выходное платье. Ничего, у жены будет достаточно других поводов расстраиваться.

Охотники махали руками без устали, но мне там делать было нечего. Мне нужен палач, а не зритель. Аннабель Ганн среди мангерстцев не было. Я пошел к пабу, мимо бойни у входа. Из моих земляков в живых оставалось двое. Они стояли на коленях по обе стороны от входа, как изваяния скорбных ангелов и, давясь от рыданий, смотрели на приближающихся охотников. Остальные растерзанными кусками мяса валялись на траве.

Я равнодушно прошел мимо, ничто не шевельнулось в моей душе. Может, она улетела прочь, в ужасе от того, что происходило вокруг? Я завернул за угол, туда, где Гилкрист застрелил моего внука. А ведь в этом тоже виновата вездесущая Аннабель. За пабом не было ни души, только остро пахло кровью и тухлятиной: пятно на траве под ногами, ошметки гниющего мозга Магнуса на стене.

Мой чуткий слух уловил знакомые звуки, вплетающиеся в тоскливую песнь Хозяина. Я вгляделся в стену и увидел узкую щель под крышей. Там голос моего зятя выводил «Цветок Шотландии». Пением назвать эти звуки было трудно. Он горланил прекрасную песню сорванным голосом, хрипя и фальшивя. Я подтянулся и заглянул внутрь. На полу, опершись о полку со всякой снедью, сидел мой зять. Голова Шинейд лежала у него на коленях. Рой руками зажимал ей уши и орал, заливаясь слезами.

– Рой, – позвал я.

Он сразу заткнулся и замер, вглядываясь в темноту.

– Дон! – Он вскочил, и голова Шинейд стукнулась об пол. – Чертова тварь! Это ты убил Шона! – закричал мой зять.

Рой прыгал перед стеной, пытаясь достать мутное пятно моего лица в узкой щели.

– Угомонись, Рой! – прорычал я. – У меня нет времени на разговоры.

– Будь ты проклят! – Рой прислонился к стене. Хозяин замолчал, набирая воздух в легкие.

– Я уже проклят, – ответил я. – Убил его не я. Его убийцы – Магнус Гилкрист и Аннабель Ганн. Одного я уже казнил, вторую ищу.

– Если б ты не пришел…

– Этого уже не изменить. Шона не вернуть, спаси Шинейд.

– Как? – простонал Рой. – Она совсем обезумела.

– Не думай о ее разуме, думай о том, как выжить.

Хозяин снова запел.

– Найди, чем заткнуть уши себе и ей, – сказал я торопливо, – и сидите тихо, тогда, может, дотянете до утра.

– Чем затыкать-то?

– Да откуда я знаю? Хоть… – Мой взгляд заметался по темным полкам. – Напротив тебя, на второй полке сверху – плошка с пчелиным воском. Быстро, сначала себе, потом Шинейд. Удачи, Рой!

– Катись в ад! – зло бросил Рой, но все же сделал шаг к полке и зашарил по ней рукой.

– Выполняю, – козырнул я, – только прихвачу с собой кое-кого.

Голос Хозяина стал еще ниже. Я убедился, что обливающийся слезами Рой торопливо засовывает в уши кусочки воска, и спрыгнул на землю. Втянул носом воздух. В запах свежей крови и цветущего вереска ворвался новый: резкая смесь сивухи, копченой рыбы и женского пота. Я нашел, кого искал, но радости не было, лишь холодная пустота.

Я неслышно подошел сзади. Аннабель стояла на коленях у столба, где до смерти замучила моего внука. Она рыдала, вопила о своем сожалении, но разве это вернет загубленную жизнь мальчика? Хитрая тварь с руками портового грузчика решила сбежать, просила своего Господа забрать ее отсюда. Она не знала, что в Мангерсте сейчас другой бог, и один из его апостолов, смердящих рыбой, уже стоит за спиной. Я склонился над ней и сказал:

– Я тут.

Она повернула ко мне мокрое от слез лицо, в глазах не было ни капли удивления, только страх и безнадежность.

– Ты готова к суду, Аннабель Ганн? – спросил я.

Хозяин затих, и в наступившей тишине она грохнулась на свой толстый зад, взрывая каблуками землю, старалась отползти от меня как можно дальше. К вони немытого тела добавился едкий запах мочи. Я взял ее рукой за шею и поднял в воздух.

– Тебе есть что сказать в свое оправдание, убийца?

Аннабель беспомощно разевала рот, но не могла произнести ни слова. Мне ее оправдания были ни к чему. Я примотал ее тушу к столбу сетями, в которых погиб мой внук. Она кричала, но прийти на помощь было некому, на вопли прибежала только Лорна.

Она покачала перед моим носом головой Маклейна с застывшей блаженной улыбкой.

– Нашла я этого пустозвона! – расхохоталась Лорна. Кровь сплошной маской покрывала ее лицо и клыки. – Старый пропойца даже не проснулся, когда я оторвала его брехливую голову. Смотри, что у меня есть…

Она бросила под ноги окровавленный трофей и выдернула пробку из бутылки. Я со злорадством смотрел, как скривилось ее лицо после первого глотка.

– Матерь Божья, я купороса хлебнула? – спросила она, откашлявшись и отплевавшись.

– Нет, тещенька, – обрадовал я ее, –