Странники моря - Джек Лондон
Но Прайс, держа одной рукой руль, а другой шкот, мрачно посмотрел на товарища и продолжал держать курс на юг.
— Позволь узнать, кто поставил тебя здесь командиром? — спросил он левым уголком губ.
Это у пего была такая привычка — всегда кривить рот и говорить одним уголком губ, когда он был в дурном расположении духа. Джонни знал это — недаром они были из одной деревни. Он видел, что дело идет к ссоре, и всею душой хотел избежать ее.
— На каждом судне должен быть командир, — примирительно ответил он, — а так как нас тут двое, то выбирать не из кого, кроме меня да тебя.
— Да, кроме меня да тебя, — сказал Прайс, еще больше скривив рот. — Какой же тут может быть выбор, а?
Джонни был хороший моряк, а Билли Прайс — плохой, и они оба знали это. Джонни чувствовал, что он должен взять на себя командование лодкой. Он наклонился и нехотя взял со дна весло. Но в тот же момент Билли Прайс закрепил шкот и вынул что-то из кармана. И когда Джонни выпрямился, он увидел перед собою дуло револьвера. Это был совсем маленький револьвер, но изумленным глазам Джонни его дуло показалось величиной с жерло пушки.
— Брось это, — сказал он гневно и презрительно. — На твоем месте, Билли, я бы постеснялся так поступать. Честные люди не наводят пистолетов на товарищей. Но ты, впрочем, никогда не был достаточно мужчиной, Билли Прайс, чтобы честно драться руками и ногами.
С этими словами он положил весло назад и уселся на скамейку за мачтой, лицом к самозваному шкиперу.
— Полегче болтай языком, Джонни, а то пристрелю, — предостерег его Билли.— Я не люблю тебя и никогда не любил. Если хочешь остаться без головы, скажи только слово еще... Я не потерплю бунтовщичества.
И, таким образом, лодка продолжала итти на юг. Солнце высоко' поднялось на небе. Билли Прайс управлял рулем и шкотом, с револьвером на коленях, а Джонни Чокер сидел и курил. В отдалении за кормой показался черный трехугольный спинной плавник и стал приближаться к лодке, рассекая волны.
— Но куда ты ведешь лодку? — спросил, наконец, Джонни. — Если ты повернешь на запад, мы достигнем Америки.
— К чорту Америку, — ответил Прайс. — Заткни глотку, я здесь командир.
— Но ведь тебе самому важно достигнуть земли, Билли, — возразил Джонни самым сладким голосом. — Ведь плох тот командир, который не может добраться до земли.
— Я тебе не Билли, — заорал Прайс. — Если тебе нужно что-нибудь сказать мне, Джонни Чокер, изволь говорить мне «вы» и «сэр». Я командир здесь, чорт тебя дери!
С упавшим сердцем Джонни начал сознавать, что его товарищ немного повредился в уме.
Ему вспомнилось, что в семье Прайсов было несколько «чудаков» и прямо сумасшедших.
— Слушаю-с, сэр, — ответил он и начал набивать трубку.
— Не сметь курить, когда ты на вахте! — крикнул Прайс.
Два черных плавника следовали за лодкой, рассекая голубые волны.
Джонни спрятал трубку в карман и от нечего делать стал вертеть пальцами.
— Пора завтракать, сэр, — осмелился он напомнить, в конце-концов.
— Команда переведена на четверную порцию, Чокер, — ответил Прайс, — один сухарь и один глоток воды. А сперва принеси мне мой завтрак — коробку сардин, булку и бутылку рома.
Джонни нашел сардины, булку и ром и поставил их к ногам Прайса. Он надеялся, что Билли щедро угостится из бутылки, и радовался тому, что тот всегда скоро пьянел от спиртного. Потом он удалился на нос, за прикрытие паруса, и там принялся утолять свой голод печеньем, маслом и мармеладом, запивая их водой из боченка.
Он уже кончал трапезу, когда Прайс вдруг приказал ему спустить парус.
— Есть, сэр, — отозвался Джонни, лихорадочно спеша надеть крышку на банку с маслом.
— Скорее, чорт тебя дери, — заорал Прайс.
Крышка все не налезала. Джонни сунул банку под скамейку. Но мармелад и коробка с печеньем еще были на виду, когда прогремел выстрел, и пуля, продырявив парус, со свистом пролетела над головой Джонни. Джонни спустил парус. Билли Прайс глядел на него, перекосив рот.
— Так ты, стало-быть, ел варенье и печенье, а? — зловеще спросил он. — И масло, добавил он, увидев открытую банку с маслом, которая выдвинулась из-под скамейки, когда лодка сильно покачнулась.
Джонни был не на шутку испуган. Револьвер все еще дымился в руках безумца.
— Но у нас ведь так много провианта, сэр, — залепетал он.
— Много провианта, — заорал Прайс, — не так уж много на четыре рта, дурак.
— На четыре рта?.. — слабо спросил Джонни.
— Оглянись назад, — ответил Прайс.
— Но ведь это нас не касается, вас и меня, — сказал Джонни. — Мы не обязаны кормить акул.
— Мы будем кормить их, как честные моряки, — ответил Прайс. — А когда весь провиант выйдет, я выброшу им тебя, Джонни Чокер, а потом вернусь домой и женюсь на Катюше Маллой.
У Джонни волосы стали дыбом и мурашки побежали по спине.
— А теперь иди сюда, по сю сторону мачты, и подними опять парус, — приказал Прайс.
3. Сумасшедший
Так прошел день. Джонни надеялся, что ночь положит конец смешному и опасному положению в которое его поставила злая судьба. Билли Прайс заснет, и тогда он, Джонни, свяжет его по рукам и ногам и направит лодку к берегам Бразилии. Это было просто, как дважды два четыре.
Акулы продолжали плыть за лодкой, потому что Прайс щедро покормил их солониной. Солнце зашло в пурпурном ореоле. Большие звезды засветились над водным миром, словно желтые и белые фонарики. И при свете звезд были видны черные плавники акул, рассекавшие невысокие, но крупные волны. Ветер затих.
Прайс приказал убрать парус. Он сидел на руле, покуривая трубку, а Джонни, полулежа на носу, не сводил взгляда с кормы, ожидая, когда потухнет огонь трубки, и голова сумасшедшего упадет па грудь. Трубка погасла, но голова не опустилась на грудь. Прайс был оживлен и с каждым часом становился все оживленнее. Он напевал сам себе, рассказывал
