Валентин Пронин - Завещание мессера Марко (сборник)

Зал приемов в главном дворце был ярко освещен. У всех дверей замерли китайские солдаты в золоченых латах.

Советник Ахмед шел, размышляя о причине новых капризов царевича, и не знал, что позади него монголы хватают растерявшихся стражей, обезоруживают их и беспощадно убивают.

В последнем переходе Ахмеда встретил тучный китаец – распорядитель приемов великого хана и с подобострастным поклоном пропустил его вперед.

На троне сидел кто-то в голубом халате с золотыми драконами. Внизу, у ступеней тронного возвышения, в почтительных позах стояло несколько воинов.

Ахмед приблизился, опустился на колени и склонил голову. Тогда один из стоявших, тысячник Чжан И, с бледным и нахмуренным лицом, ударил его по шее обнаженной саблей.

Голова наместника упала между его расставленными руками, так и не узнав, что на троне вместо царевича Чингиса сидел начальник дворцовой стражи, китаец Ван Чжу.

– Измена! – закричал Кагатай, появляясь на пороге, и пустил в Ван Чжу тяжелую стрелу с трезубым наконечником. В то же мгновение во все двери ворвались нукеры Кагатая и схватили яростно отбивавшегося Чжана. Остальных китайцев перебили ударами кованых палиц.

Перешагивая через неподвижно лежавшие тела, темник подошел к умирающему Ван Чжу, схватил его за волосы, повалил на ступени и ногой столкнул на обезглавленного Ахмеда.

Вошел сотник Тули, вытер меч о полу чапана и доложил:

– Около дворца задержан старик в белом халате. Говорит, что он астролог великого хана и его знает начальник башни «непрестанного согласия с небесами» Го Шоу Гин.

– Начальника астрологов нет в Ханбалыке, – резко сказал Кагатай. – Нет здесь и их покровителя, советника Айсе. Старика отвести в подземную тюрьму и надеть ему на шею колодку.

Тули продолжал:

– Еще задержали какого-то юношу. Когда схватили старика, он рвался к нему на помощь. Приставить к нему стражу или умертвить?

– Отведи его следом за стариком.

– И последнее, – сказал Тули, – прискакал приближенный великого хана, господин Марко. Он хочет говорить с тобой.

– Впусти его… – Кагатай усмехнулся: «Опоздал хитрый латинянин. Мятеж задушен в зародыше, пламя погасло, не разгоревшись. Но мне не надо наград, я – нукер на службе у своего хана».

Марко Поло вошел стремительно. Широко раскрыв глаза, он посмотрел на трупы и все понял.

– Темник Кагатай, – воскликнул венецианец, – я вижу, Ванху расправился с Ахмедом и хотел возмутить подданных великого хана. Его постигло возмездие от твоей могучей руки. Однако, может быть, нужно обезопасить страну от бунта?

– Ты вовремя оказался здесь.

– Я узнал, что дворец ярко освещен, это показалось мне удивительным. Я решил немедля скакать в «Запретный город».

– Ты опытный и преданный человек и поможешь при раскрытии заговора при допросах и следствии. Поезжай к советнику Высшего военного совета и под его начальством послужи великому хану.

Когда латинянин ушел, Кагатай сказал сотнику Тули:

– Послать гонцов в ставку великого хана и к наместникам областей с сообщением о происшедшем нынешней ночью в Ханбалыке. Суульдэ еще не ослабил тетиву наших луков, а злобный волкодав Кагатай и на этот раз не выпустил добычу из своих клыков.

Глава девятая

Там сказал: «Того из вас, кто противился моим приказам, я накажу сурово и казню без всякой пощады».

Бунта не произошло. Китайские солдаты не вышли из казарм и не объединились с жителями города. Татары разъезжали по улицам и убивали каждого встреченного ими китайца.

Ворота всех двенадцати башен Ханбалыка оказались закрытыми и усиленно охранялись.

Люди предместья также остались в своих домах, и отряды «травяных разбойников» не переправились через Хуньхэ. Никто не зажег огней восстания. Во многих городах и селениях заговорщики тщетно ждали сигнала.

Обезглавленного Ахмеда похоронили. Тело убитого Ван Чжу бросили собакам.

Следствие продолжалось. Кончились показания допрошенных солдат и начальников, служивших в тумене Ван Чжу. Копились доносы астрологов, гадальщиков, слуг из знатных китайских домов.

Все больше узников оказывалось в подземной тюрьме, а на площади ежедневно происходили казни. Следствие велось и в других городах, там тоже допрашивали, рубили головы и бросали в котлы с кипящим маслом.

И хотя меры пресечения бунта были жестокими и устрашающими, огромная страна продолжала роптать. В разоренных поборами областях крестьяне покидали свои дома и прятались в лесах и горных ущельях. На дорогах, расположенных в пустынной местности, вдали от ямских станций, проезд стал опасен, особенно для чиновников и иноземных купцов.

Осенью Хубилай вернулся в столицу. Ему представили бумаги, в которых говорилось, что бунт вызван чрезмерными налогами, назначенными Ахмедом. Кроме того, наместник обвинялся в присвоении ценностей, принадлежащих лично великому хану, во взяточничестве, продаже государственных должностей, в преследовании многих замужних женщин. Подобным же образом поступали некоторые из его двадцати сыновей.

Выслушав эти обвинения, Хубилай воскликнул:

– Ванху правильно сделал, убив его!

Тело Ахмеда вырыли из могилы и бросили на растерзание псам. Семи его сыновьям заживо содрали кожу. Остальных хан приказал не трогать. Женам и наложницам наместника предоставили свободу, а его имущество передали в казну хана.

Китайцы надеялись, что по всей империи начнется преследование мусульман. Но выходцы из Персии и Хорезма занимали высокие должности при дворе среди чиновников и военных, и главное – в руках мусульманских купцов находилась вся караванная торговля.

Хубилай повелел прекратить следствие.

В подземных тюрьмах Ханбалыка сотни узников кормили своей кровью вшей и клопов. Кого считали менее опасным – бросали в глубокую яму, прикрытую деревянной решеткой, куда раз в день опускали на веревке бадью с жидкой и смердящей похлебкой.

Обвиненных в близости к зачинщикам мятежа держали в отдельных каменных подвалах, запертых железными дверями. Среди этих несчастных оказался и Чэн.

Его схватили около дворца, куда он сопровождал монаха Гао.