Александр Грин - Морские волки. Навстречу шторму (сборник)
Проверив положение этого острова, мы продолжали свой путь по настоящему направлению и скоро увидели на северо-востоке острова: Ситхунак и Тугидак в 35 милях [65 км]. К ним мы подошли уже к вечеру, и, хотя тогда уже стемнело, были видны высокие хребты и оконечности мысов.
10 июля. Во втором часу пополуночи мы пришли на глубину 55 сажен [100 м], грунт – белый песок с илом. Поскольку в это время дул сильный ветер, то, взяв рифы, мы легли в дрейф. Это несколько нас задержало, ибо не ранее как в 2 часа на западе открылась восточная часть острова Ситхунака, а за ней появился и давно ожидаемый Кадьяк[102]. Этот остров мы увидели на северо-востоке в 18 милях [33 км] и по двуголовому мысу, описанному в путешествии Дугласа[103], легко установили свое местоположение. Чем больше приближался корабль «Нева» к берегам, тем они казались изрезаннее. Так как дальние горы были еще покрыты снегом, то вместе с утесистыми мысами они представляли хотя и неприятную, но величественную картину природы. В 4 часа мы подошли к гавани Трех Святителей, откуда к нам приехал один русский промышленник и несколько коренных жителей острова Кадьяка на своих байдарках (кожаных лодках). Эти гости для нас были тем приятнее, что привезли довольно большое количество свежей рыбы. Я предполагал к вечеру дойти до мыса Чиниатского, но ветер нас задержал так, что только к заходу солнца мы могли приблизиться к острову Салтхидаку.
11 июля дул южный ветер. Но из-за густого тумана мы даже в 5 саженях [9 м] от корабля ничего не видели. Поэтому до 4 часов пополудни мы шли курсом на северо-восток и находились на глубине от 440 до 22 сажен [от 73 до 40 м]; грунт – мелкий камень с серым песком и битой ракушкой. Около шестого часа, пройдя остров Угак, мы легли в дрейф.
12 июля после полудня туман рассеялся и мы явственно рассмотрели Чиниатский мыс. Пользуясь юго-западным ветром, я наполнил паруса и, подойдя ближе к берегу, опустился в залив. Обойдя упомянутый мыс, мы легли на запад-северо-запад.
Увидев камень Горбун, находящийся среди залива, мы направились прямо на него. Мне очень не хотелось проходить близко от этого места, но оставшийся с нами лоцман из гавани Трех Святителей на этом настоял. Предполагаемая мной опасность не заставила себя ждать. При нашем проходе мимо камня ветер вдруг задул с противоположной стороны и вместе с течением привел было нас в весьма неприятное положение, которое мы могли избегнуть не иначе как с помощью гребных судов, готовых для буксира. Вскоре после столь внезапной перемены ветра наступила тишина и появился густой туман, а потому мне не оставалось ничего, чтобы удерживаться на своем месте, как только при помощи буксира, ибо течение заметно увлекало нас к северо-востоку. Лот, который мы беспрестанно бросали, остался единственным нашим путеводителем. У Горбуна глубина оказалась от 10 до 20 сажен [от 18 до 36 м], грунт – мелкий камень, а чем дальше от него, тем глубже, и напоследок глубина дошла до 95 сажен [174 м], грунт – ил. Боясь островов Пустого и Лесного, берега которых очень опасны для кораблей, мы буксировались на юго-восток до половины двенадцатого часа.
13 июля с полуночи мы легли курсом на север, а придя на глубину 60 сажен [110 м], бросили верп. Не успели мы еще убрать паруса, как услышали неподалеку сильный шум. Полагая, что он исходил от гребных судов, отправленных к нам (войдя в залив, я послал на байдарке письмо в гавань, чтобы мне оказали возможную помощь) из гавани Св. Павла, я велел закричать «ура!» и через несколько минут увидел байдары, наполненные людьми. На одной из них приехал помощник правителя (поселений Российско-Американской компании) Бандер. Это нас очень обрадовало, ибо после десятичасового нашего плавания лоцман, наконец, признался, что и сам не знает, где мы находимся. Бандер вскоре опять отправился на берег, оставив у меня своего штурмана, который ввел «Неву» в гавань около 2 часов пополудни. Когда мы подошли к селению, крепость салютовала нам 11 пушечными выстрелами. Затем Бандер и несколько жителей приехали поздравить меня с благополучным прибытием. Каждый может себе представить, с каким чувством я мог принять это поздравление, видя, что я первый из русских, предприняв столь трудный и дальний путь, достиг места своего назначения, не только без единого больного на своем корабле, а с людьми, здоровье которых еще более укрепилось. Все это приводило меня в радостное восхищение.
Идя к Кадьяку, я предполагал, что в этом году мое путешествие окончится, но ошибся. На другой день нашего прибытия Бандер вручил мне бумагу от правителя Российско-Американской компании, коллежского советника Баранова, в которой он извещал о взятии местными жителями селения Ситкинского и просил моей помощи. Видя, что Баранов уже с самой весны отправился туда на четырех парусных судах со 120 русскими и с 800 кадьякцами на 300 байдарках, и зная также, как важно занятие Ситкинского селения для русской торговли, я, не теряя времени, начал опять готовиться в поход и потому приказал как можно скорее осмотреть такелаж и поправить все нужное. Если бы начавшиеся тогда дожди и восточные ветры нам не воспрепятствовали, то мы, конечно, вышли бы опять в море через десять дней. Последние дули так постоянно, что корабль Соединенных Штатов «Океин», который мы застали в гавани, был ими задержан на шесть недель.
Во время нашего пребывания в гавани Св. Павла я посылал своего штурмана по Чиниатскому заливу для его описания. Сам же, когда можно было, занимался астрономическими наблюдениями, по которым оказалось, что мы находились тогда под 57° 46´ 36˝ с. ш. Мы также имели возможность проверить компас и хронометры, из которых № 136 вместо 42˝,2, как я полагал, от островов Сандвичевых отстал на 48˝,4, а № 50 – вместо 10˝ – на 13˝.
Часть вторая
Глава первая. Плавание корабля «Нева» от острова Кадьяка до залива Ситки
Корабль «Нева» отправляется из гавани Св. Павла. – Прибытие его в залив Ситку. – Неприятельские действия. – Взятие крепости ситкинцев
Август 15 числа 1804 г. В самый полдень корабль «Нева» был выбуксирован из гавани Св. Павла, а в 3 часа пополудни вступил под паруса. При снятии с якоря ветер дул свежий, с запада. Войдя в пролив между берегами островов Кадьяка и Лесного, мы было заштилили; однако вскоре потом опять начался легкий северо-западный ветер, при котором вышли в открытое море. Место, которым мы прошли, называется Северным проливом и имеет огромное преимущество перед Южным: по нему можно проходить при ветрах с северо-запада до юго-востока и почти одним курсом, особенно имея снаряженные гребные суда.
Во время нашего плавания до залива Ситки ничего достопримечательного не случилось; ветры большей частью дули с запада, и корабль шел довольно скоро, чему способствовало также и не меняющееся юго-западное течение.
19 августа. В 6 часов утра увидели мы землю на северо-северо-востоке. Но так как горизонт был еще покрыт мраком, то рассмотреть показавшуюся нам землю было невозможно. По наблюдениям, в полдень мы находились под 57° 08´ с. ш. и 136° 46´ з. д. В это время мыс Эчком отстоял от нас на 25 миль [46 км] к северо-востоку и виден был весьма отчетливо. Отсюда можно было заключить, что либо мои хронометры показывали на 15 миль [28 км] более к западу, либо упомянутый мыс должен лежать под 136° з. д. Весь этот день ветер был столь слаб, что корабль «Нева» не мог поравняться с горой Эчком раньше 10 часов вечера. Это тем более для меня было неприятно, что мы не могли подойти к судну, которое видели в южной стороне и приняли за корабль «Океин».
20 августа. Всю следующую ночь стояла тихая погода, а в 9 часов утра подул свежий западный ветер. Пользуясь им и приливом, мы пришли к Крестовской гавани и остановились на 55 саженях [100 м] глубины, грунт – ил. Со вступления нашего в залив Ситку до того времени, как мы стали на якорь, нигде не было видно не только ни одного человека, но даже ни малейшего признака какого-либо жилища в этих местах. Перед нами повсюду открывались леса, покрывающие все берега. Сколько мне ни случалось встречать необитаемых мест, но они никоим образом не могут сравниться с этими своей дикостью и пустотой. Что же касается самого залива, то, кроме косы, лежащей к юго-востоку от первого приметного мыса по восточную сторону горы Эчком и средних островков, почти везде можно лавировать и даже нетрудно отыскать яркое место. Судно, увиденное нами вчера, остановилось близ берега за вторым мысом от Эчкома. Лишь только мы бросили якорь, к нам пришла небольшая лодка с четырьмя гостями. Сперва они приближались очень осторожно, но затем, увидев, что я знаками приглашаю их к себе, тотчас пристали к борту. Мне хотелось хотя бы одного человека заманить на корабль, однако никто не осмелился этого сделать. Я дал им несколько медных пуговиц с намерением завести с ними знакомство, но они, увидя две большие лодки, вышедшие из-за островов, тотчас оставили нас и удалились к берегу. Обе эти лодки были компанейские байдары; приехавший на них штурман Петров привез донесение, что принадлежащие Российско-Американской компании суда «Александр» и «Екатерина» стоят здесь уже 10 дней. Они пришли из Якутата и дожидаются Баранова с партией, отправившейся для промысла под прикрытием двух парусных судов – «Ермака» и «Ростислава». К моему сожалению, я слышал, что ситкинские жители собрались в одно место и решили всеми силами препятствовать русским возобновить свои поселения. Однако я надеялся, что обойдется без кровопролития. Перед заходом солнца прежняя лодка опять появилась, но только с другими людьми, которые приглашали нас к себе; но я сказал им, чтобы они приезжали в Крестовскую гавань. Гости эти были вооружены огнестрельным оружием и просили меня поменять им несколько ружей, давая за каждое по два морских бобра. Лица у них были испещрены красной и черной краской; у одного от самого лба до рта сделан черный круг наподобие полумаски, борода же и другие части лица вымазаны светлой чернетью. Я решил надежно подготовиться к отражению любого внезапного нападения и к ночи приказал одну половину наших пушек зарядить ядрами, а другую – картечью.
