Джеймс Купер - Морские львы
К вечеру ветер стих, и Росвель Гарнер велел спустить в море шлюпку и отправился посетить капитана другой шхуны.
Капитан Дагге принял своего гостя с замечательным радушием. Подали грог, и оба выпили по стакану. Оба капитана пили за взаимный успех. Гарнер даже дружески пожал руку Уотсона, хотя этот последний и был почти беглецом, а его прощание с ним было столь же дружественно и столь же искренно, как и с самим капитаном Дагге.
Глава IX
В этот вечер солнце зашло за облака, хотя на востоке горизонт был относительно ясный.
Росвель вышел на другой день утром на палубу и нашел погоду совершенно изменившеюся. Буря, так долго собиравшаяся, наконец, приближалась. Ветер был юго-восточный.
Газар маневрировал. «Морской Лев» из Виньярда подражал каждому движению своего соперника и плыл под теми же парусами. В это время расстояние между кораблями было еще меньше, и только ойстер-пондский корабль находился немного под ветром.
Ветер постепенно увеличивался и заставил убрать часть парусов.
Раз или два корабли были готовы разлучиться; расстояние между ними делалось таким значительным, что для них казалось невозможным итти вместе; потом вследствие искусного маневра обе шхуны меняли галс и приближались одна к другой. Росвель Гарнер скоро убедился в том, что капитан Дагге умышленно держится около него.
Вечером третьего дня после усиленного ветра Росвель Гарнер полагал, что он находится в тридцати двух-трех морских милях[18] от берега.
— Я хотел бы знать мнение самого Дагге, — сказал молодой капитан тогда, когда день кончался и начинался бурный вечер. — Мне не нравится погода, а потому я не хотел бы оставаться в открытом море, но я не подойду к берегу и не укроюсь от опасности, если другая шхуна не сделает того же.
А погода была настолько бурная, что ветер рвал паруса, и надо было по возможности убавить их. Когда наступил день, и туман исчез, показалась земля. Ориентировавшись по своим морским картам и взглянув на берег, Росвель Гарнер убедился, что он был под ветром острова Курритука, и таким образом находился на расстоянии около шести градусов[19] к юго-востоку от порта, из которого он вышел, и почти около четырех к западу.
Молодой капитан понял, какую он сделал ошибку, позволяя овладеть собою глупой страсти соперничества, и жалел, что прошедшим вечером не пошел по другой дороге. Теперь он не знал, на что ему решиться.
Около десяти часов ветер, постоянно дуя с востока немного к северу, еще усилился. Утром офицеры, находившиеся на палубе обоих шхун, воспользовались несколькими минутами затишья и могли дать себе ясный отчет в своем взаимном положении. Всякая мысль о соперничестве исчезла. Каждый корабль маневрировал с единственной целью спасения. Большие паруса были ослаблены, и экипажи обоих кораблей, напрягая силы, боролись с ветром и волнением.
— Большая мачта гнется, как китовый ус, — сказал Газар. — Она прыгает, как лягушка, которая спешит броситься в лужу.
— Надо, чтобы шхуна выдержала эту борьбу, — спокойно ответил Гарнер, хотя сам очень беспокоился. — Даже если бы Пратт простил мне гибель своей шхуны, то я никогда не прощу этого самому себе.
— Если шхуна погибнет, капитан Гариер, то останется очень мало людей из экипажа, которые могли бы чувствовать угрызения совести или радости. Посмотрите на этот берег, сударь! Я никогда не видел земли, около которой было бы легче погибнуть.
Берег был низок, и виднелась непрерывная линия подводных камней. Целые столбы воды поднимались в воздух. Лица моряков стали угрюмыми, потому что они очень хорошо поняли степень угрожавшей им опасности.
Гарнер втайне надеялся найти проход, ведущий в Карритук. Этот проход был тогда еще свободным и лишь после был занесен песком.
Гарнер знал, что плыл у опаснейшей части берегов Америки. Большие проливы, лежащие между образованными песком отмелями, делали плавание столь же трудным, как мели, находившиеся на севере. Однако, от счел за лучшее плыть по одному из этих проливов, чем попасть на подводные камни, которые выдавались наружу. Виньярдское судно оказывалось в лучшем положении, потому что шло по ветру и находилось на длину кабельтова[20] от камней, а следовательно, и дальше от опасности. Скоро глаза всех устремились на пролив.
Теперь очень хорошо была видна линия подводных камней, и с каждою минутою она приближалась все больше и больше. Все старались отыскать место для якорной стоянки.
Вдруг шхуна глубоко нырнула в волны и встретила снизу какое-то сопротивление, которое ее оттолкнуло, как будто она ударилась об утес.
Большая мачта была крепка, но не была достаточно толста; один или два лишних дюйма в диаметре могли бы спасти ее, но Пратт купил из экономии потоньше, несмотря на все делаемые ему указания. Дерево переломилось на две части и упало в нескольких метрах от палубы под ветром, увлекая верхнюю часть передней мачты. Таким образом «Морской Лев» из Ойстер-Понда остался в гораздо худшем положении, чем если бы он был совершенно без мачт. Надо было бросить якорь. К счастью, Гарнер все предвидел в этом отношении. Если бы не приняли всех предосторожностей, то, наверное, через десять минут шхуна была бы брошена на подводные камни, и для экипажа не было бы никакого спасения. Бросили два небольших якоря и вытравили канаты во всю их длину; корабль поднялся и тотчас же повернулся носом к морю.
Бросили лот, чтобы узнать, держат ли якоря. Оказалось, что шхуна каждые две минуты подавалась вперед на длину своего корпуса. Оставалась единственная надежда на то, что лапы якоря вонзятся в лучшую почву, нежели какую он встречал до сих пор. По вычислениям Росвеля, шхуна могла достичь подводных камней самое большее через час.
«Морской Лев» из Гольм-Голя был под ветром в полумиле к югу. Находившиеся впереди судна подводные камни принуждали его свернуть с прямого пути. Он повернул на юг и направился с большим трудом к своему товарищу.
Росвель Гарнер стоял на корме своего корабля, следя с беспокойством за ходом другой шхуны. Она приближалась, борясь с волнами, почти столь же белыми, как подводные камни, неизбежно угрожавшие кораблям. «Морской Лев», стоявший на якоре, хотя и подвигался, но так медленно, что его собственный ход еще яснее подчеркивал быстроту приближения «Морского Льва» из Виньярда. Сначала Гарнер боялся, чтобы Дагге не столкнулся с его кораблем, и трепетал за свои канаты, которые по временам, как железные прутья, показывались поверх воды. Шхуна виньярдцев бежала с такою скоростью под ветром, что не могла принести этой новой опасности своему товарищу.
