Джеймс Купер - Красный корсар

— Вы знаете, сударь, что никто, какого бы ранга он ни был, не может оставить в этот час корабль без разрешения капитана! — был ответ, сделанный вежливым, но решительным тоном.

— Полагаю; но я получил это разрешение и сообщаю его вам. Я отправляюсь на берег в моей лодке.

Его собеседник, заметив стоявшего вблизи командира, подождал несколько мгновений, чтобы убедиться, верно ли то, что он слышал. Видя, что никакого возражения не последовало, никакого знака не было ему сделано, он ограничился тем, что показал, где находится лодка.

— Мои люди оставили ее! — вскричал готовившийся уже сойти с корабля Уильдер, отшатнувшись в удивлении. — Негодяи убежали? Нужно их поискать.

Офицер сказал, что он поищет их, и направился к носу, оставив Уильдера на палубе одного; но Уильдер был не один. Корсар выступил из темноты и обратился к нему с замечанием насчет корабля.

— Вот прекрасный корабль, мистер Уильдер, — сказал он, — послушный и быстрый. Я называю его «Дельфином», по его ловкости и, может-быть, скажете вы, по цветам. Кроме того, надо же было дать имя, а я ненавижу ваши названия: «Изрыгай огонь», «Убийца».

— Вы счастливы, обладая подобным кораблем. Он построен по вашему приказу?

— Этот корабль был построен для его величества и был предназначен, я думаю, в подарок алжирцам, а может-быть, и для войны с ними; но он переменил хозяина, как вы видите, и судьба подвергала его некоторым изменениям. Как и почему? Это пустяк, которым не стоит смущать свой ум в настоящую минуту. Он был в порту, и благодаря некоторым улучшениям, сделанным по моему распоряжению, чудесно приноровлен к плаванию. Его красота, порядок и стройность всех частей поразили меня с первого взгляда, и это заставило меня постараться узнать, кому он принадлежит.

— Но как вы чините его, — проговорил Уильдер, — если он пострадает во время бури или сражения?

— Гм! Мы ухитряемся чинить его и держать в море в довольно хорошем состоянии.

Он остановился, и Уильдер, заметив, что его еще не считают достойным полного доверия, замолчал. Офицер вскоре возвратился в сопровождении одного негра. Нескольких слов было достаточно, чтобы узнать положение, в котором находился Фид.

Уильдер испытывал сильное огорчение. Открытое искреннее лицо, с каким он обратился к Корсару, чтобы просить его простить матроса, забывшегося до такой степени, убедило Корсара, что Уильдер не подозревал заговора, жертвой которого сделался Фид.

— Вы слишком хорошо знаете матросов, — сказал он Корсару, — чтобы вменить бедному малому в преступление минутную ошибку. Поставьте его на рею или у снастей, и вы никогда не увидите лучшего матроса, чем Дик Фид. Он такой хороший товарищ, что готов не уступать никому со стаканом в руке.

— К счастью, у вас еще остался человек, способный вести лодку, — возразил беззаботно капитан.

— Я отлично поведу ее сам и предпочитаю не разлучать этих двух матросов. Если вы позволите, негр сегодня переночует на корабле.

— Как хотите. После последней стычки у нас нет недостатка в пустых койках.

Уильдер велел Сципиону вернуться к своему товарищу и позаботиться о нем до тех пор, пока Фид не протрезвится. Негр не проявил своего обычного упрямства и охотно повиновался. Молодой лейтенант тотчас же попрощался с новыми друзьями и сошел в лодку. Сильной рукой он оттолкнул ее далеко от корабля, и его глаза снова с удовольствием остановились на оснастке, расположенной в таком совершенном порядке. Потом его взор упал на палубу.

У подножия бушприта рисовалась человеческая фигура и, казалось, следила за движением лодки. Несмотря на темноту ночи, молодому человеку показалось, что он узнает в этом человеке, с таким интересом следящем за малейшим его движением, Красного Корсара.

Глава VIII

Солнце только-что поднялось над пеленой вод, среди которых раскинулись голубые острова Массачузетса, когда жители Ньюпорта стали открывать свои двери и окна и готовиться к дневной деятельности.

Хозяин трактира под вывескою «Опущенный Якорь» один из первых открыл дверь, чтобы привлечь к себе всех прохожих, которые почувствуют необходимость прогнать сырость минувшей ночи напитком, известным в английских колониях под различными наименованиями: горького, утреннего кубка, прогони-туман… Поток посетителей хлынул к его гостеприимной двери.

Какой-то незнакомец, не вошедший вместе с другими и, следовательно, не совершивший обычного утреннего возлияния, стоял в углу таверны и, повидимому, был погружен в собственные мысли. Этот человек привлек проницательный взор трактирщика, который подумал, что, пожалуй, и на нем можно кое-что заработать, если вступить с ним в разговор.

— Какой прекрасный ветерок, чтобы прогнать ночной туман, сударь, — произнес трактирщик, всей грудью вдыхая действительно нежный, укрепляющий ветер чудного октябрьского утра. — Вот именно этот укрепляющий воздух составил репутацию нашему острову и делает его самым здоровым во всем мире. Притом, как известно всем, это красивейшее место. Вы, вероятно, иностранец?

— Только-что прибывший, сударь!

— Судя по вашему костюму, вы — моряк, и я готов поклясться, — продолжал трактирщик, улыбаясь, как бы поощряя свою собственную проницательность, — что вы ищете судно. Мы видим здесь многих, приходящих с тем же намерением. Но хотя Ньюпорт и цветущий город, однако, нельзя воображать, что довольно только спросить про корабль, чтобы найти его. Попытали ли вы счастье в столице провинции Байи?

— Я только третьего дня оставил Бостон.

— Как? Гордые жители этого города не нашли для вас корабля? Да! Они хорошие болтуны, но у них едва ли найдется столько кораблей, сколько у нас. Вот великолепный бриг; вот корабль, пришедший вчера вечером. Это благородное судно, и его каюты достойны принца. Теперь как-раз время попроситься туда на место хорошему моряку. А там, вне форта, невольничье судно.

— Правда, что корабль, стоящий в бухте, поднимет паруса при первом ветре?

— Это наверно. Моя жена имеет там некоторых родных. Я знаю, что все бумаги уже готовы, и его удерживает только ветер. Нужно вам знать, что моряки у меня имеют текущий счет, а в такие трудные времена честный человек должен наблюдать за своими интересами. Да, это известный корабль: «Королевская Каролина».

— Я попрошу вас, сударь, сказать, хорошо ли вооружено это судно? — спросил иностранец, на лице которого задумчивость сменилась выражением живейшего интереса.

— Да, да; на его борту есть несколько бульдогов, чтобы лаять в защиту его прав и сказать слово в поддержку чести короля. Джуди, Джуди! — громко закричал он молодой негритянке, собиравшей на дворе щепки. — Сбегай к соседу Гомспэну и постучи как следует в окно его спальни. Добряк заспался дольше обыкновенного. Это необыкновенно: бьет семь часов, а портной не пропустил ни одной капельки горькой в свою пересохшую глотку.

Пока негритянка исполняла приказание своего хозяина, собеседники молчали. Но удары в окно не привели ни к чему. В ответ на них раздался только пронзительный голос Дезире. Через минуту окно открылось, и на улицу выглянуло недовольное лицо Дезире.

— Может-быть, прикажешь ждать еще! — вскричала оскорбленная супруга, вообразившая, что это ее муж после ночи, проведенной вне дома, позволяет себе тревожить сон своей жены, возвращаясь во-свояси. — О, Гектор, Гектор! Какой прекрасный пример показываете вы нашей неопытной молодежи и какой урок даете всем вертопрахам!

— Это был достойный труженик, сударь! — промолвил трактирщик, обращаясь к незнакомцу.

— А вы думаете, на основании таких незначительных признаков, что он бежал!

— Ей-богу! Подобное несчастье случается с людьми и лучше его! — ответил трактирщик, с видом глубокого раздумья складывая руки на толстом животе. — Но… не выпьете ли вы чего-нибудь, сударь?

— Капельку, что у вас есть лучшего.

Подавая своему клиенту стаканчик с ликером, трактирщик добавил:

— Может-быть, вам заблагорассудится пообедать с нами?

— Я не говорю нет, — ответил незнакомец, расплачиваясь за напиток, в котором он едва омочил губы. — Это, главным образом, будет зависеть от тех сведений, какие мне удастся собрать здесь насчет судов, стоящих в порту.

— В таком случае, сударь, хотя мне в этом нет никакого интереса, я бы посоветовал вам избрать своим местопребыванием это помещение, пока вы остаетесь в этом городе. Мой дом — место свидания многих моряков.

— Советуете ли вы мне обратиться с просьбой о месте к капитану того корабля, который стоит во внутреннем порту? Думаете ли вы, что он скоро снимется с якоря, как вы мне говорили?

— При первом ветре. Я знаю всю историю этого корабля с того времени, как взяли первую доску для его киля. Богатая наследница с юга, прекрасная дочь генерала Грейсона должна отправиться на борт «Каролины», и с нею ее воспитательница, ее гувернантка, кажется, мистрис Уиллис. Они ожидают сигнала к отъезду в доме мистрис де-Ласей, вдовы контр-адмирала, сестры генерала и, следовательно, тетки молодой особы. Говорят, что их состояния будут нераздельны, и кто женится на мисс Гетти Грейсон, будет не только счастливейшим из смертных, но, что еще важнее, богачом.