Патрик О'Брайан - Гавань измены
Адамс, казначей, и оба помощника штурмана, Хани и Мэйтлэнд, посетили то же самое мероприятие, поэтому их мучила аналогичная тяжесть в печени, в то время как штурман Гилл, казалось, готов повеситься (хотя это было его привычное состояние). Вообще-то бодрые, живые и разумные лица принадлежали лишь представителям молодежи, оставшимся на фрегате: Уильямсону и Кэлэми — маленьким бесполезным созданиям, зато веселым и иногда внимательным к своим обязанностям.
Пуллингс был не в счет, хотя и присутствовал. Он больше не принадлежал «Сюрпризу» и находился тут только в качестве посетителя, любопытного наблюдателя. Да и в любом случае его лицо нельзя было назвать по-настоящему веселым. Несмотря на явную гордость эполетами, внимательный наблюдатель мог разглядеть в нем глубоко засевшие чувство утраты и беспокойство. Словно капитан Пуллингс, коммандер без корабля и с малыми шансами получить оный, начал осознавать, что само многообещающее путешествие оказалось лучше, чем его концовка, что больше нечего ждать, осталось только рассказывать о прежних походах, старых друзьях и старом корабле.
— Очень хорошо, мистер Моуэт, — произнес капитан Обри, закончив смотр, а затем к всеобщему ужасу добавил, — все матросы направляются на Гоцо в шлюпках. —
И, видя на лице Пуллингса какую-то безутешность и потерянность, добавил,
— капитан Пуллингс, сэр, если вам удобно, вы бы неимоверно мне помогли, взяв на себя командование катером.
«Это немного растрясет их жирок», — подумал с удовлетворением Джек, когда лодки кружили вокруг мыса Сент-Эльмо и баркас, катер, гичка, два тендера и даже ялик отправились в долгое плавание против течения, прямо навстречу умеренному северо-западному ветру без малейшей надежды на то, что удастся поднять паруса прежде, чем они через тринадцать злополучных миль доберутся до Гоцо.
Моряки даже подумали, что капитан, учитывая его нынешний содомский склад ума, заставит их тащиться прямо вокруг Гоцо, Комино, Коминотто и остальной части долбаной Мальты. Команда баркаса, заметив уставившегося прямо на них капитана, сидящего на кормовой банке между своим рулевым и мичманом, едва ли могли выразить своё мнение о поведении капитана чем-то кроме неподвижных каменных лиц, как не могли постенать всласть и гребцы на других шлюпках, в особенности те, что сидели прямо за кормой.
Однако шлюпки были переполнены, люди на веслах сменялись каждые полчаса, и даже там, где командовал Пуллингс и два лейтенанта, гребцы умудрялись высказаться или, по крайней мере, проворчать, пару слов о капитане Обри в весьма непочтительных выражениях, а на катерах и ялике под командованием мичманов настроения витали откровенно мятежные, и через определенные промежутки времени слышался крик мистера Кэлэми: «Тишина, тишина, эй, там, все попадете в штрафной список». И с каждым разом голос становился все пронзительнее и настойчивей.
Тем не менее, через час или около того колкие насмешки улетучились вместе с потом, и, достигнув спокойной морской глади, защищенной островом Комино, экипаж пустился в погоню за сперонарой [7] в безумном всплеске бесполезной нерастраченной энергии, преследуя её криками прямо до залива Мгарр и порта острова Гоцо, где и они пришвартовались, задыхающиеся и уставшие, выкрикивая как обычно привычные остроты шлюпкам, достигнувшим берега последними, а услышав, что капитан заказал всем выпивку на длинной, покрытой виноградной лозой площадке для игры в кегельбан у пляжа, заулыбались ему с прежней теплотой.
Офицеры направились к ресторанчику Мочениго, встретив там себе подобных, и разбрелись насладиться замечательным деньком или встретиться с друзьями на острове. Там же оказались красномундирники, но, в целом, все держались раздельно: солдаты — у форта, а моряки — на террасах у моря. Капитаны занимали самую верхнюю.
Джек провел Пуллингса наверх и представил Боллу и Ханмеру, пост-капитанам, и Мерсу, простому коммандеру. Джеку пришел на ум занятный каламбур с участием этого имени, но он не озвучил его: незадолго до этого, выяснив, что отцом одного офицера являлся каноник Винздора, Обри заметил, что сыну пушки [8] на борту корабля, столь славного своей артиллерийской подготовкой, окажут всевозможные почести, но этот офицер шутку встретил с прохладцей.
— Мы говорили о секретной миссии, — сказал Болл, когда мужчины снова уселись и заказали напитки.
— Что за секретная миссия? — спросил Джек.
— Ба! В Красное море, конечно, — ответил Болл.
— А, эта, — протянул Джек.
Какое-то время уже ходили разговоры о том, что в этих небезопасных водах проводится операция, которая, с одной стороны, уменьшит влияние французов, с другой — порадует турецкого султана, являвшегося, пусть и номинально, правителем аравийского побережья, от берегов Баб-эль-Мандебского пролива и Египта до владений эфиопского негуса. А еще эта операция отвечала интересам тех английских купцов, которые страдали от поборов и жестокого обращения Таллала ибн Яхьи, правившего маленьким островом под названием Мубара и частью материкового побережья, еще его предки взимали пошлину со всех судов, проходящих в пределах досягаемости и не обладавших ни достаточной мощью для сопротивления, ни достаточной скоростью для того, чтобы уйти от громоздких дау [9].
Однако этой практике было далеко до настоящего пиратства, старого шейха воспринимали как мелкую неприятность, только и всего. Но его сын, гораздо более волевая личность, приветствовал вторжение Бонапарта в Египет, и в Париже в нем видели потенциально ценного союзника в кампании по изгнанию англичан из Индии и уничтожению их торговли с Востоком.
Поэтому новый шейх получил несколько европейских кораблей и корабелов, которые построили ему небольшой флот галер. И хотя индийская кампания казалась теперь чем-то отдаленным, Таллала по-прежнему использовали для причинения неприятностей туркам, когда их политика становилась слишком благоприятной для Англии.
Усиление его влияния мешало и Блистательной Порте, и Ост-Индской компании. Кроме того, в недавнем приступе религиозного энтузиазма он насильно сделал обрезание трем английским торговцам в ответ на принудительное крещение трех его предков — его семья, Бени Ади, семьсот лет прожила в Андалузии, по большей части в Севилье, где ее хорошо знали и упомянули в охранной грамоте ибн Халдуна.
Эти торговцы не входили в Ост-Индскую компанию, а были всего-навсего контрабандистами, так что три самоуправных обрезания едва ли могли послужить поводом для полномасштабной боевой операции: план, похоже, заключался в том, что Компания предоставит турецким властям в Суэцком Заливе одно из своих местных судов, с матросами королевского флота на борту, и англичане, в качестве специальных советников, высадятся на Мубаре с отрядом турецких войск и более подходящим правителем, и заберут у шейха галеры.
