28 мгновений весны 1945-го - Вячеслав Алексеевич Никонов
“Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем. Мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Дёницу, мне и Борману. Я уполномочил Бормана установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери. Геббельс”.
К письму Геббельса было приложено завещание Гитлера со списком нового имперского правительства».
Продолжал Чуйков: «Г. К. Жуков сказал, что немедленно доложит в Москву. Я же должен ждать у телефона: возможно, будут вопросы и потребуются разъяснения…
Через минуту в телефоне слышится:
– Спросите Кребса, хотят ли они сложить оружие и капитулировать или же намерены заниматься переговорами о мире?
Спрашиваю Кребса в упор:
– Идет ли речь о капитуляции и заключается ли ваша миссия в том, чтобы ее осуществить?
– Нет, есть другие возможности.
– Какие?
– Разрешите и помогите нам собрать новое правительство, которое назначил Гитлер в своем завещании, и оно решит этот вопрос в вашу пользу.
Докладываю этот ответ Г. К. Жукову. Он приказывает снова ждать у телефона…
– Что за новое правительство? – интересуется Жуков.
Я как раз, читая завещание Гитлера, дошел до состава этого нового правительства…
– Что еще может сказать Кребс? – спросил Жуков. Передаю вопрос Кребсу. Тот пожимает плечами. Тогда я пояснил ему, что мы можем вести переговоры только о полной капитуляции Германии перед союзниками по антигитлеровской коалиции: СССР, США и Англией. В этом вопросе мы едины.
– Для того чтобы иметь возможность обсудить ваши требования, я прошу о временном прекращении военных действий и о помощи новому правительству собраться здесь, в Берлине… Мы просим признать новое правительство Германии до полной капитуляции, связаться с ним и дать ему возможность войти в сношение с вашим правительством. От этого выгадаете только вы.
Повторив, что у нас одно условие – общая капитуляция, я вышел в соседнюю комнату, позвонить командующему фронтом.
В докладе маршалу Жукову я изложил свои соображения… Маршал задал несколько вопросов, сказал, что он сейчас доложит обо всем в Москву, и приказал мне продолжать переговоры и добиться от Кребса согласия на общую капитуляцию».
Жуков рассказывал: «Ввиду важности сообщения я немедленно направил моего заместителя генерал-полковника В. Д. Соколовского на командный пункт В. И. Чуйкова для переговоров с немецким генералом. В. Д. Соколовский должен был потребовать от Кребса безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
Тут же соединившись с Москвой, я позвонил И. В. Сталину. Он был на даче. К телефону подошел начальник управления охраны генерал Власик, который сказал:
– Товарищ Сталин только что лег спать.
– Прошу разбудить его. Дело срочное и до утра ждать не может.
Очень скоро И. В. Сталин подошел к телефону. Я доложил о самоубийстве Гитлера, о появлении Кребса и решении поручить переговоры с ним генералу В. Д. Соколовскому и просил его указаний.
И. В. Сталин ответил:
– Доигрался подлец! Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?
– По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера сожжен на костре.
– Передайте Соколовскому, – сказал Верховный, – никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, ни с Кребсом, ни с другими гитлеровцами не вести. Если ничего не будет чрезвычайного, не звоните до утра, хочу немного отдохнуть перед парадом».
Генерал Соколовский приехал в штаб Чуйкова. «Выслушав меня, Соколовский начинает сам спрашивать Кребса. Воспроизвожу их диалог:
Соколовский (Кребсу). Когда вы объявите о Гитлере и Гиммлере?
Кребс. Тогда, когда мы придем к соглашению с вами о новом правительстве…
Соколовский. У вас есть Геббельс и другие – и вы сможете объявить капитуляцию.
Кребс. Только с разрешения Дёница, а он вне Берлина. Мы могли бы послать Бормана к Деницу, как только объявим паузу. У меня нет ни самолета, ни радио.
Атмосфера накаляется.
– Сложите оружие, тогда будем говорить о дальнейшем.
Кребс. Нет, это невозможно. Мы просим перемирия в Берлине… Надо Дёница вызвать сюда, пропустите его.
Соколовский. Капитулируйте – и мы пропустим его немедленно.
Кребс. Я не полномочен это решить…
– Немедленно капитулируйте, тогда мы организуем поездку Дёница сюда.
Кребс. Я не могу без Дёница капитулировать. (Подумав.) Но я все же мог бы спросить об этом Геббельса, если вы отправите к нему полковника. (Показывает на своего адъютанта).
Соколовский. Итак, мы пришли к следующему: немецкий полковник идет к доктору Геббельсу узнать, согласен ли тот на немедленную капитуляцию…
Кребс (снова упирается). Без Дёница ни я, ни Геббельс не можем допустить капитуляцию.
– Тогда вы не создадите правительство.
Кребс. Нет, надо создать правительство. Потом решить вопрос о капитуляции.
Соколовский выходит в соседнюю комнату, звонит командующему фронтом».
Жуков запомнил: «Около 5 часов утра мне позвонил генерал В. Д. Соколовский и доложил о первом разговоре с генералом Кребсом.
– Что-то хитрят они. Кребс заявляет, что не уполномочен решать вопрос о безоговорочной капитуляции. По его словам, это может решить только новое правительство Германии во главе с Дёницем. Кребс добивается перемирия якобы для того, чтобы собрать в Берлине правительство Дёница. Думаю, нам следует послать их к чертовой бабушке, если они сейчас же не согласятся на безоговорочную капитуляцию.
– Правильно, Василий Данилович, – ответил я. – Передай, что, если до 10 часов не будет дано согласие Геббельса и Бормана на безоговорочную капитуляцию, мы нанесем такой удар, от которого в Берлине не останется ничего, кроме развалин».
Пока Соколовский говорил с Жуковым, Чуйков продолжил душеспасительные беседы с Кребсом. «Он заговорил первым, снова настаивая на временном перемирии…
– Я задаю вам прямой вопрос: в чем смысл вашей борьбы?
Несколько секунд Кребс смотрел на меня молча, не зная, что сказать, затем выпалил:
– Мы будем бороться до последнего.
Я не мог сдержать иронической улыбки…
Переговоры утомляли все больше. Ясно: Кребс имеет задачу убедить нас признать “новое” правительство. Без согласия Геббельса и Бормана он не может изменить высказанных им предложений и будет твердить одно и то же…
Немец-переводчик вмешивается в разговор:
– Берлин решает за всю Германию.
Кребс его тут же обрывает:
– Я сам говорю по-русски не хуже вас. – И, обращаясь ко мне уже на русском языке, быстро заговорил: – Я боюсь, что будет организовано другое правительство, которое будет против решений Гитлера. Я слушал только радио Стокгольма, но мне показалось, что переговоры Гиммлера с союзниками зашли далеко…
После короткой паузы
