Джеймс Клавелл - Тай-Пэн
– Кто еще давал серебро?
– Я знаю о Чен Шене, Дзин-куа, купцах Ко-хонга – каждый внес свою долю. Это составило около пятнадцати лаков. Насчет остального я не уверена. Вероятно, маньчжурские мандарины.
– Ти-сен?
– Нет. Он в совершенной немилости. Все его богатство отошло в императорскую казну. Купцы Ко-хонга считают, что оно оценивалось в две тысячи лаков. Золотом.
– Так Чен Шень сказал, что присмотрит за Мэй-мэй и детьми?
– Да. Теперь, когда вы снова богаты, он готов отвечать за них жизнью своей матери. По крайней мере, какое-то время.
– Подожди меня здесь, Мэри. – Струан повернул к пляжу. Он нашел глазами Маусса, окрикнул его, подзывая рукой, и заторопился ему навстречу.
– Вольфганг, разыщи Орлова и отправляйся на «Китайском Облаке» в Макао. Забери Мэй-мэй и детей и привези их вместе с амой сюда. На всех парусах. Оставь Кьюдахи присматривать за палаткой.
– Привезти их сюда, на остров?
– Да. Вы должны вернуться к завтрашнему дню. Они живут у Чен Шеня.
– Привезти их сюда? Открыто?
– Да, клянусь Богом! Отправляйся немедленно.
– Я не стану этого делать, Тай-Пэн. В открытую – нет. Вы же этим погубите себя. Вы ведь знаете, что перед вами захлопнутся все двери, вы станете изгоем.
– Мандарины назначили награду за их головы. Торопись!
– Gott im Himmel! – Маусс нервно подергал себя за бороду. – Я тайно доставлю их на корабль и возьму с Орлова клятву держать язык за зубами. Gott im Himmel, прости меня, несчастного грешника.
Струан вернулся к Мэри.
– Кто сообщил тебе о похищении, Мэри?
– Вы не знаете этого человека.
– Ты подвергаешь себя большой опасности, девочка. Получаешь информацию, а потом сама же начинаешь действовать.
– Я очень осторожна.
– Оставь Макао раз и навсегда. Избавься от той жизни, пока у тебя есть эта. Твой йосс не может длиться вечно.
– Давайте лучше поговорим о вас, Тай-Пэн. Вы не можете выставлять здесь напоказ свою любовницу.
– Она и дети будут в безопасности на борту моего клипера, а это единственное, что имеет значение.
– Только не в нашем обществе, клянусь Богом, и вы это знаете. Они уничтожат вас, Тай-Пэн, – даже вас, – если вы пойдете против их проклятых правил. Они должны будут сделать это. Она китаянка.
– Чума на них!
– Да. Но это проклятие прозвучит одиноко, а вам нужно думать о своем доме. Пока Мэй-мэй существует только для вас; им она не опасна – то, чего не видно, не существует. Я не могу давать вам советы – вы знаете это лучше, чем кто-либо, но я умоляю вас, пусть о ней никто не узнает.
– Я следовал этому правилу раньше, буду следовать ему и впредь – до тех Пор, пока им ничто не угрожает. Я обязан тебе услугой, Мэри.
– Да. – В ее глазах вспыхнул странный огонек. – Я согласна ее принять.
– Назови ее.
– Все, что я попрошу?
– Назови ее.
– Не теперь. Когда она мне будет нужна, я обращусь к вам. Да. Когда-нибудь мне понадобится ваша помощь. – Потом она добавила небрежно: – Вам следовало бы быть более осторожным с такими обещаниями, Тай-Пэн. Я женщина, а женский ум очень не похож на мужской.
– Это верно, – ответил он и улыбнулся.
– У вас такая чудесная улыбка, Тай-Пэн.
– Благодарю вас, добрая леди. – Он изящно поклонился. – Это такая высокая похвала для бедного Тай-Пэна. – Он взял ее под руку, и они направились к пляжу. – Кто сказал тебе о Мэй-мэй и о детях?
– Мы договорились два года назад, что источники моей информации священны и неприкосновенны.
– Постарайся обойтись без таких длинных слов.
– Я рада, что наконец встретилась с Мэй-мэй. Она так прекрасна. И дети тоже. – Мэри чувствовала себя согретой прикосновением его руки.
– А есть хоть какая-нибудь вероятность, что твоя информация неверна?
– Нет. Похищение за выкуп – древний китайский обычай.
– Гнусный обычай. Покушаться на женщин и детей. – Струан какое-то время шел молча. – Как долго ты собираешься пробыть здесь?
– Несколько дней. Горацио... Горацио немного теряется, когда остается один. Кстати, Чен Шень, конечно, знает, что я говорю на кантонском. Теперь об этом знает и Мэй-мэй. Я попросила ее сохранить это в секрете. Она ведь никому не расскажет, правда?
– Нет. На этот счет можешь не беспокоиться. Но я ей напомню о твоей просьбе. – Он заставил себя не думать о Мэй-мэй, детях, By Квоке, брандерах и оставшихся трех половинках монет. – Один секрет заслуживает другого. «Благородный Дом» дает бал через тридцать дней. Разумеется, вы приглашены.
– Какая замечательная идея!
– Мы назначили приз. Тысяча гиней для леди в самом красивом платье.
– Боже милостивый, Тай-Пэн, да вам глаза выцарапают!
– Судьей будет Аристотель.
– Все равно выцарапают. – Ее глаза вдруг словно поменяли цвет. – Вам не следует забывать об одной вещи: вы теперь самый завидный жених во всей Азии.
– Что?
Ее смех прозвучал почти насмешливо.
– Лучше вам поторопиться с выбором супруги, пока еще есть время. Немало красоток будут вертеть у вас перед носом кружевными панталончиками, и немало мамаш принарядят своих дочек, чтобы пропихнуть их к вам в постель.
– Как только у тебя язык поворачивается говорить такое?
– Ну что же, смотрите не говорите потом, что вас не предупреждали. Тысяча гиней? Думаю, я бы хотела выиграть такой приз. – Ее настроение неожиданно изменилось. – У меня есть деньги, чтобы купить такое платье, как вам хорошо известно, но если я это сцелаю, то... то что станется с той Мэри Синклер, к которой все привыкли? Каждому известно, что мы бедны, как кули.
– Но я не вижу, что мешало бы мне подарить тебе красивое, модное платье. По крайней мере, ничто не запрещает мне предложить его тебе через Горацио. Как ты думаешь?
– Кровь господня, Тай-Пэн, неужели вы бы это сделали? Я верну вам деньги.
– Если ты прекратишь сквернословить, да. Только никаких денег: подарок есть подарок. – Он задумчиво посмотрел на нее: – Ты когда-нибудь вспоминаешь о своей бабушке Вильгельмине?
– О ком, о ком?
– О двоюродной тете твоей матери, которая в свое время уехала к мужу. В Голландию.
– Кто это?
– Наследница своего мужа. Как раз такая, которая могла бы оставить тебе много денег.
– У меня нет родственников в Голландии.
– Наверное, мать просто забыла рассказать тебе о ней. Может быть, какой-нибудь адвокат из Амстердама смог бы известить тебя, что ты получила наследство. – Он закурил сигару. – Став богатой наследницей, ты смогла бы тратить деньги открыто. Разве нет?
– Но... но... – У нее перехватило дыхание. – А как же быть с Горацио?
