Бернард Корнуэлл - Орел Шарпа
Для начала он решил рассчитаться с наглым стрелком, смутившим его покой.
— Три выстрела в минуту?
— Да, сэр.
—И как ты учишь солдат делать по три выстрела в минуту?
— Терпение, сэр. Практика. — Шарп пожал плечами. — И первая же битва — очень помогает.
— Терпение! — Симмерсон фыркнул. — Практика! Они ведь не дети, Шарп. Пьяницы и воры! Всякая шваль! — Голос полковника поднялся до визга. — Их нужно пороть, Шарп, пороть! Иначе нельзя! Преподать урок, которого они никогда не забудут! Ты считаешь, что я не прав?
Наступило молчание. Симмерсон повернулся к Форресту:
— Разве не так, майор?
— Так, сэр. — Однако в голосе Форреста не чувствовалось убежденности.
Симмерсон повернулся к Шарпу.
— Шарп?
— Это самая последняя мера, сэр.
— "Самая последняя мера, сэр!" — Симмерсон передразнил Шарпа, но в душе остался доволен. Именно такой ответ он и хотел услышать. — Ты слюнтяй, Шарп! Можешь научить солдат делать по три выстрела в минуту?
Шарп почувствовал, что запахло вызовом, но пути к отступлению не было.
— Да, сэр.
— Отлично! — Симмерсон потер руки. — Сегодня днем. Форрест?
— Сэр?
— Дашь мистеру Шарпу роту. Ну, скажем, легкой пехоты. Мистер Шарп поможет им научиться стрелять! — Симмерсон повернулся и с иронией отвесил поклон Хогану. — Если, конечно, капитан Хоган согласится на время одолжить мне лейтенанта.
Хоган пожал плечами и бросил взгляд на Шарпа.
— Конечно, сэр.
— Превосходно! — Симмерсон просто сиял от удовольствия. — Что ж, мистер Шарп, вы научите моих легких пехотинцев делать по три выстрела в минуту?
Шарп выглянул в окно. Стояла жаркая, сухая погода; толковый солдат и пять пуль успел бы выпустить. Конечно, все зависело от того, чему научена легкая пехота. Если к настоящему моменту они в состоянии сделать только два выстрела в минуту, превратить их в специалистов за один день будет практически невозможно, но попробовать все же стоит.
Он встретился с Симмерсоном глазами.
— Попытаюсь, сэр.
— О да, ты попытаешься, мистер Шарп, непременно попытаешься. А от меня можешь передать солдатам, что, если у них ничего не выйдет, я прикажу высечь каждого десятого. Ты меня понял, мистер Шарп? Каждого десятого!
Шарп все прекрасно понял. Симмерсон поставил перед ним практически невыполнимую задачу, а в результате будет устроена настоящая оргия порки, за которую все обвинят его, Шарпа. Если же он добьется успеха, Симмерсон заявит, что это произошло из-за того, что он пообещал выпороть каждого десятого.
Шарп увидел, как предвкушение триумфа зажглось в маленьких красных глазках Симмерсона, и улыбнулся полковнику.
— Я не буду говорить им про порку, полковник. Вы ведь не хотите, чтобы это их отвлекло, не так ли?
— Ты можешь использовать свои собственные методы, мистер Шарп. — Симмерсон не скрывал ликования. — Однако я прикажу, чтобы деревянные треугольники оставили на месте; мне думается, они нам еще пригодятся.
Шарп надел свой потерявший форму кивер и с максимально возможной лихостью отдал полковнику честь.
— Не беспокойтесь, сэр. Вам не понадобятся треугольники. До свидания, сэр.
«Ну, а теперь дело за тобой», — подумал Шарп.
Глава третья
— Черт возьми, не могу поверить, сэр. Скажите мне, что вы пошутили. — Сержант Патрик Харпер покачал головой.
Он стоял рядом с Шарпом и наблюдал за тем, как рота легкой пехоты Южного Эссекского по приказу лейтенанта начала стрелять.
— Отправьте этот батальон в Ирландию, сэр. Через две недели мы будем свободной страной! Им не победить и церковный хор!
Шарпу оставалось только мрачно согласиться. И не то чтобы солдаты не знали, как заряжать мушкеты и как из них стрелять; просто они делали это крайне медленно и тщательно, в соответствии с инструкциями, за выполнением которых со всей строгостью следили сержанты. По инструкции, чтобы перезарядить мушкет и выстрелить из него, солдату надлежало сделать двадцать движений, причем пять из них приходились на стальной шомпол, которым пуля и заряд заправлялись в дуло, а это означало, что на каждый выстрел уходило не меньше тридцати секунд. У лейтенанта было самое большее три часа, чтобы научить солдат делать выстрел за двадцать секунд — ничего удивительного, что Харпер открыто выражал свои сомнения.
— Не дай нам Бог когда-нибудь сидеть в засаде с этими придурками! Французы съедят их на завтрак!
«Он совершенно прав», — подумал Шарп. Рота была не готова участвовать в сражении, не говоря уже о том, чтобы занимать переднюю линию обороны, перед самым носом врага, как положено легкой пехоте.
Шарп жестом приказал Харперу замолчать, когда к ним подъехал капитан Леннокс, командир роты легкой пехоты, а тот усмехнулся, глядя на Шарпа сверху вниз:
— Ужасающе, верно?
Шарп не знал, как ответить. Его согласие будет означать критику в адрес немолодого шотландца, который казался ему человеком доброжелательным. Пришлось пробормотать что-то неразборчивое. Леннокс, спрыгнув с седла, встал рядом с лейтенантом.
— Да ладно, Шарп. Я знаю, насколько они плохи, но высшее командование настаивает, чтобы все делалось по инструкции. Если бы мне дали свободу действий, я бы заставил этих ублюдков стрелять как следует, но стоит кому-нибудь нарушить хоть одно положение инструкции — и надо в качестве наказания устраивать трехчасовой марш-бросок в полной экипировке. — Он с интересом посмотрел на Шарпа. — Вы были в Ассаме? — Шарп кивнул, и Леннокс снова усмехнулся. — Да, я вас помню. В тот день вы сделали себе имя. Я служил тогда в Семьдесят восьмом полку.
— Ваш полк тоже сделал себе имя.
Леннокс был явно доволен комплиментом. Шарп вспомнил поле битвы в Индии и шотландский полк, который стройными шеренгами атаковал линии маратхи[1]. Огромные бреши были пробиты в рядах шотландцев, но они продолжали хладнокровно маршировать вперед, сквозь шквал артиллерийского огня, и в результате сделали свое дело — уничтожили артиллеристов и сумели развернуть пушки прямо в лицо огромным массам вражеской пехоты, у которой не хватило мужества пойти в контратаку на этот бесстрашный полк.
— Я знаю, о чем вы думаете, Шарп. — Леннокс покачал головой. — Какого дьявола я делаю среди этих недоносков? — Он не стал дожидаться ответа. — Я старый человек, ушел в отставку, но жена умерла, на половину жалованья прожить совсем не просто, а тут понадобились офицеры для проклятого сэра Генри Симмерсона. Поэтому я здесь. Вы знаете Лероя?
— Лероя?
— Томас Лерой. Он тоже служит здесь капитаном. Хороший офицер. И Форрест — достойный человек. Но остальные!.. Считают, что достаточно надеть яркий мундир — и ты уже настоящий военный. Вот, посмотрите на этого!
