Тайна Моря - Брэм Стокер
Но эта мысль покинула меня моментально. Следом пришло воспоминание о его рыцарстве, когда я пришел просить о помощи женщине в беде — я, несколькими часами ранее отказавший всем его воззваниям к моему благородству. Нет! Я бы в жизни не поверил, что он способен на подобное.
И такой была моя уверенность, что я пылко произнес вслух:
— Нет! Я не верю!
Что это было, эхо моих слов? Или таинственный шум моря? Определенно послышался звук — слабый, ломкий, словно отовсюду и ниоткуда. Я не мог определить источник. Неосмотренной осталась последняя часть дома. Тогда я взял полено потяжелее и проломил дверь в подвал. В нем никого не было, но отверстие посреди пола само казалось загадкой. Я прислушался, и слабый звук донесся снова, на сей раз — из дыры.
В пещере кто-то был, а звук тот оказался стоном.
Я зажег факел и наклонился над дырой. Пол внизу покрывала вода, но глубиной всего несколько дюймов, а из нее показалось лицо испанца — удивительно белое, несмотря на природную смуглость. Я окликнул его. Он меня явно слышал, потому что пытался ответить, но я ничего разобрал, услышав только болезненный стон. Я приготовил лебедку и, взяв с собой запасную веревку, спустился в пещеру. Дон Бернардино был на грани сознания — похоже, он не мог ни понимать вопросы, ни четко отвечать на них. Я обвязал его второй веревкой, поскольку не было ни времени, ни возможности осматривать его прямо в воде, и, забрав с собой свободный ее конец, снова поднялся. Там, привязав веревку к лебедке, я с легкостью вытянул его.
Уже скоро я напоил его бренди, раздел и закутал в одеяла. Сперва он трясся, но скоро тепло сделало свое дело. Он начал клевать носом и как будто вмиг задремал. Я разжег камин, заварил чай и приготовил еду. Меньше чем через полчаса он пришел в себя и выглядел заметно лучше. Тогда он рассказал, что произошло. Дверь в дом он открыл без труда, затем заглянул в столовую, где нашел шкатулки на столе. Обыскать дом ему в голову не пришло. Он взял лампу и спустился в подвал, оставив дверь открытой, и хотел осмотреть лебедку, чтобы ознакомиться с ее механизмом. Наклонившись над дырой, он получил сильный удар по затылку, лишивший его чувств. Придя в сознание, он увидел в подвале четверых мужчин, все — в масках. Сам он был связан веревкой и с кляпом во рту. Мужчины опускали друг друга в пещеру, пока на страже не остался один. Дон слышал, как они перекликаются. После долгого ожидания они вернулись, все — с тяжелой поклажей, которую стали поднимать на лебедке. Он сказал, она громко скрипела под грузом. В невыносимом бессилии он наблюдал, как они грузят в мешки и сумки те сокровища, которые его предок взялся стеречь и которые доверил своим потомкам до тех пор, пока не будет исполнено поручение. Когда все было готово к отправке в обратный путь — уже через несколько часов, когда двое вернулись на телеге, скрип колес которой он слышал снаружи, — они посовещались, как поступить с ним. Своих намерений они не скрывали — говорили прямо при нем с самой жестокой откровенностью. Один, у кого он запомнил ужасно толстые серые губы и черные руки, требовал немедленно его распотрошить или перерезать ему горло и вызывался на это сам. Впрочем, его осадил другой — видимо, вожак банды, сказавший, что лишний раз рисковать не следует. «Отправим его в пещеру, — сказал тот. — Может, он сразу свернет шею, но какая разница: скоро начнется прилив, и если кто-то придет, то решит, что он погиб по случайности».
На том и порешили: сняв с него с большой аккуратностью, но притом и с равной жестокостью веревки, его опустили в пещеру. Больше он ничего не помнил, пока гробовую тишину вокруг не нарушил далекий и гулкий звук тяжелого удара по дереву.
Я внимательно его осмотрел, но не нашел серьезных ран. Это известие его взбодрило, и к испанцу начали возвращаться силы и уверенность в себе, а с ними вернулась и решимость. Впрочем, он не мог ничего толком рассказать о нападавших. Только что сможет узнать их голоса, но из-за масок и своего стесненного положения он не видел никаких примет.
Пока он приходил в себя, я внимательно оглядел комнату и дом. По следам на окне в задней части я понял, как они влезли внутрь. Это были опытные взломщики — детектив рассказывал, что раньше Виски-Томми грабил банки, а это самое трудное из всех преступных ремесел, за исключением, быть может, подделки банкнот, — и я не удивился, что они смогли проникнуть. Из украшений, что мы с Марджори забрали из пещеры, не осталось ничего. Грабители тщательно все обшарили — пропали даже рубины из кармана охотничьей куртки, в которой я спускался в пещеру.
Одно я из их посещения понял точно: они уверены в себе. Они бы не стали рисковать такой долгой отсрочкой, не будь подготовка к побегу завершена; и они явно не сомневались в способе побега, раз могли отяготить себя такой поклажей. Более того, их укрытие, где бы оно ни было, не могло находиться далеко. В ограблении участвовали четверо, к тому же наверняка кто-то караулил. Марджори в своем шифре сообщила только о шести участниках похищения, когда наверняка потребовались все их силы на случай непредвиденных трудностей или препятствий. Старший из Секретной службы предполагал наличие по меньшей мере восьми. Посему я решил как можно быстрее вернуться в Кром и в свете новых знаний посовещаться о дальнейших действиях. Я хотел взять с собой и дона Бернардино, но он сказал, что лучше останется на месте.
— Пока не оправлюсь от потрясения, проку от меня немного, — сказал он. — А отдых, если я останусь здесь, пойдет на пользу, и уже утром я смогу вас поддержать.
Я спросил, не боится ли он оставаться один в нынешнем беспомощном состоянии. Его ответ показал большое здравомыслие.
— Единственные, кого я могу бояться, — последние, кто сюда придет!
Я устроил его как можно удобнее и подвесил защелку двери так, чтобы она заперлась за мной. Затем вскочил на велосипед и помчал сломя голову в Кром. Время уже было к утру, мужчины готовились к дневной работе. Я и Каткарт обсудили новое развитие
