Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Между прочим французы переправлялись через реку По и захватили все среднее течение этой реки. Отступавшие порознь австрийские корпуса были отброшены назад, прямой путь на родину отрезан. Как паук опутывает несчастную муху своими невидимыми нитями, так и Бонапарт расположил свои силы для встречи австрийцев: куда бы ни повел Меласс свою армию, всюду он должен был встретить сопротивление. Главные силы, цвет армии, расположились у подножия Апеннин, на главной дороге из Александрии в Пиаченцу, где откосы гор подходят почти к самой реке, образуя род теснины. От 9 до 10 тысяч были растянуты по течению реки По, на тот случай, если бы Меласс вздумал идти на Милан; почти столько же занимало низовья реки По и Адды, чтобы встретить Меласса, если он захочет обойти французов через Апеннинские горы. Бонапарт из своего гнезда мог всюду явиться на помощь в самое короткое время. Напрасно прождав австрийцев в своей позиции, он двинулся к Александрии, им навстречу. Французы прошли через Вогеру и Тортону – путь, по которому двигался в прошлом году Суворов навстречу Макдональду – переправились через реку Скривио и 13-го июня вступили в равнину, простиравшуюся до самой Александрии. Эта местность была самая подходящая для австрийцев: здесь они могли развернуть все свои силы, могли употребить в дело свою многочисленную конницу и артиллерию, однако их не было.
К вечеру французы заняли без сопротивления деревню Маренго. Бонапарт начинал уже тревожиться, не ушел ли Меласс через Геную? Тогда он отряжает генерала Дезе с одной дивизией к Нови, а сам уезжает в Тортону, чтобы получить сведения из прочих отрядов. На счастье французов, река Скривио вышла из берегов и Бонапарт заночевал в деревушке недалеко от своей армии. На другой день утром ему дали знать, что вся австрийская армия наступает на Маренго.
Еще накануне битвы в главной квартире Меласса, в Александрии, не знали, что делать. Все находились в смятении, старик совсем потерял голову. На военном совете австрийские генералы сказали ему: «Мы дрались 18 месяцев, как добрые солдаты! Мы снова завоевали Италию; мы шли к границам Франции. Это не наша вина, что у нас в тылу неприятельская армия, нас об этом не предупредили. Теперь самое лучшее пробиться с оружием в руках. Завтра мы откроем себе путь ценой крови. Если не удастся, по крайней мере, мы исполним свой долг». Австрийцы не могли двинуть более 40 тысяч; прочие занимали позицию в тылу города или же были раньше французов отрезаны. Зато они имели превосходную кавалерию и 200 оружий. Едва начало светать, австрийская армия перешла по двум местам реку Бормиду. Французы были захвачены врасплох; их главный вождь отсутствовал, на лицо находилось более 15 тысяч солдат.
Австрийские ветераны, сподвижники великого Суворова, и их престарелый вождь пытались спасти честь армии, открыть путь на родину. Между деревней Маренго и рекой Бормидой поперек пути австрийцам протекал глубокий ручей Фонтаноне. Он сильно затруднял движение их войск. Жестокий бой завязался на всем протяжении Фонтаноне, генерал Галлик отважно кинулся в воду, но был смертельно ранен, его солдаты отступили. 25 орудий громили корпус Виктóра почти что в упор, но так как французы стояли полукружием, то они могли направлять залпы в любую точку атаки. Смерть уносила целые ряды и все-таки они не уступали. Австрийскому генералу Пилати удалось перебраться через ручей с 2 тысячами всадников, но за ним давно следил Келлерман, стоявший с 3 полками на левом фланге полукружия. Он врубился в эскадроны Пилати и затоптал их в Фонтаноне. Тогда Меласс делает последнее усилие. Он посылает в обход налево генерала Отта, бывшего под Генуей, а гренадер в третий раз двигает вперед. Под картечным огнем австрийцы ставят мосты и переходят ручей. Навстречу им из деревни бросается храбрый Риво. Он ранен, гренадеры ворвались в Маренго, раненый Риво опять ведет свою 44-ю полубригаду, выбивает гренадер, теснит их к ручью, но в эту минуту вторично падает без чувств. Не было, что называется, живого места; от страшной канонады австрийцев, дивизия французов, стоявшая в центре полукружия, вся легла на месте. Правый фланг был обойден, Маренго занято, позиция потеряна, французы стали отступать. Весь путь, версты на три, покрылся ранеными. Солдаты Виктóра оставляя поле битвы, кричали: «Мы разбиты, все пропало!» В это время прискакал Бонапарт, за ним следовали резервы, в том числе гвардия. Своим привычным взглядом он окинул местность и сразу решил, что делать. Его левое крыло уже разбито, но правое пока держится, надо ему помочь. Пусть австрийцы идут на Тортону; они должны идти мимо, их можно взять во фланг, лишь бы поскорее явился Дезе. Так соображал Бонапарт. По его приказанию 800 гренадер двинулись вправо, прошли сквозь отступающие ряды Ланна, построили каре и задержали Отта. Их не могли сдвинуть ни на шаг самые горячие атаки австрийских драгун. Сам Бонапарт, схвативший полубригаду, спешит с ней вперед. Присутствие вождя, вид меховых шапок его конной гвардии ободряет солдат, распаляет битву. Храбрые генералы Ланн и Гардан бросаются вперед с надеждой овладеть деревней и ручьем, но и Меласс не уступает. Артиллерийские залпы рвут французские колонны на куски, из Маренго их просто выдавливают свежие полки пехоты и гренадер. Держаться больше нельзя, надо отступать.
Но как
