Георгий Свиридов - Летом сорок первого

– Знакомься, капитан, – представил незнакомца Яхин, когда они разместились на заднем сиденье. – Начальник особого отдела корпуса подполковник госбезопасности Орехов.

– Вот вы какой, командир легендарной батареи! Нам с вами надо обстоятельно побеседовать и желательно наедине, – сказал Орехов, делая упор на слово «обстоятельно».

Голос у него был на удивление мягким, приятным, о таком в народе принято говорить «бархатный». Да и сам подполковник, несмотря на суровую внешность, производил приятное впечатление.

– Когда? – спросил Флеров.

– Чем скорее, тем лучше.

– По поводу тех, двоих? – уточнил капитан, догадываясь, что особый отдел несомненно заинтересовался разоблаченными и убитыми немецкими диверсантами.

– Да, именно о них, а еще о мерах безопасности на будущее.

– Я в вашем распоряжении.

– Сейчас, как только разместим батарею в лесу, пойдем в штаб, – сказал Яхин.

Место для дневки, как отметил наметанным глазом Флеров, было выбрано довольно удачно: в густом лесу и рядом с рекой. Когда прибыли все машины, капитан отдал приказ о круговой охране, а сам вместе с Яхиным и Ореховым отправился в штаб.

– Как майор? Успели довезти? – с надеждой спросил Флеров, когда они шли от батареи по тропе к штабу.

– Он был убит сразу. Смерть наступила от быстродействующего яда, который содержался в разрывных пулях.

Орехов рассказал, что диверсанты были вооружены пистолетами системы «Браунинг Лонг 07», внешне схожими с нашими армейскими «ТТ», только калибр у них 9 миллиметров, патроны с разрывными пулями и с сильнодействующим ядом, вызывающим немедленную смерть даже от простой царапины.

Подполковник сказал и о том, что за теми двумя диверсантами, которые несколько раз переходили фронт, чекисты давно охотились, шли буквально по их следам, особый отдел даже посылал специального курьера на мотоцикле, чтобы предупредить капитана Флерова и его кочующую батарею о возможной встрече с опасными лазутчиками. Вот только посланный младший лейтенант так и не догнал автоколонну и попал под жестокую бомбежку на том самом месте, где еще недавно стояла батарея. От мотоцикла ничего не осталось, а сам порученец – контуженный и серьезно раненый – в тяжелом положении отправлен в госпиталь.

– Обстоятельства заставляют меня требовать от вас, капитан, чрезвычайной бдительности, – Орехов говорил негромко, озабоченно и обстоятельно. – Сохранение государственного военного секрета, каким является новое реактивное оружие, вверенное вам, в создавшейся фронтовой обстановке становится с каждым днем все более трудным. Не открою для вас никакого секрета, если скажу, что немецкое командование очень обеспокоено залпами реактивной батареи и что враг прилагает все усилия, чтобы раскрыть нашу тайну, чтобы завладеть хотя бы одной боевой машиной. Как нам стало известно, гитлеровское командование установило по всему участку фронта специальные посты наблюдения, которые тут же по радио сообщают в свои штабы о вашем появлении, а точнее, о залпе.

– Ясно, – сказал Флеров, понимая, откуда такая быстрая реакция у врага, почему так быстро стала появляться вражеская авиация.

– Мы ждем от гитлеровцев еще более активных действий. Они не остановятся ни перед чем. Те двое диверсантов лишь первые ласточки.

Флеров понимающе кивал. Он и сам понимал, что его отдельная батарея своими сокрушительными залпами не только внесла смятение в ряды наступающих вражеских войск, но и вызвала соответствующую реакцию высокого гитлеровского руководства. Неуловимая батарея, как магнит, притягивала к себе внимание всех подразделений вражеских разведывательных органов, начиная от фронтовой разведки, до более высоких служб, ведающих засылкой агентуры и диверсионных групп.

Штаб разместился на склоне возвышенности в густом лесу. Палатки, шалаши, наспех вырытые блиндажи располагались под густыми кронами деревьев. Здесь же находились и машины, закрытые для маскировки ветвями. Во многих местах темнели обнаженной землей щели, вырытые на случай бомбежки. В разные стороны от штаба тянулись телефонные провода, подвешенные к стволам деревьев. Около большой сосны стояла грузовая машина с домиком, выкрашенным зеленой краской, в кузове. В небо тянулась антенна. Флеров сразу узнал походную радиостанцию, такие же были и на финском фронте, только красили их белой краской под цвет снега. А ближе к вершине возвышенности словно задранная вверх оглобля темнел ствол зенитной скорострельной пушки.

С возвышенности хорошо просматривалось, как в лесу расположилась на дневку или короткий отдых крупная воинская часть. Были видны грузовики, две противотанковые пушки. Дымили полевые кухни. Бросилось в глаза Флерову и то, что бойцы части вели себя как-то странно, выглядели измотанными и усталыми. Они не были похожими на тех, что прибывали на пополнение из тыла, скорее походили на части, выведенные с передовой на краткий отдых. Но капитан знал, что в корпусе лишних подразделений не имелось, сменить измотанные и поредевшие полки на передовой было некому. И все же наличие этих подразделений в такой напряженный момент не могло не радовать. И Флеров, показывая на расположившуюся на отдых воинскую часть, сказал Яхину:

– С пополнением вас, полковник!

– Вчера поздно вечером прибыли, дали им день на отдых, – пояснил Яхин. – Своим ходом шли не одну неделю.

– Так долго двигались к фронту? – удивился капитан.

– А они оттуда шли. Из немецкого тыла. Почти от самой границы топали. Ночью форсировали Днепр, захватили автодорожный мост, потом его сами же и уничтожили. Почти три полка вышло по численности, с командирами и штабом дивизии, со всеми службами.

Флеров с уважением посмотрел на воинов, расположившихся на отдых. Вот откуда у них и необычный вид и такая измотанность. Он знал, что из тыла врага пробиваются через линию фронта выходящие из окружения солдаты, группы бойцов, остатки подразделений. Но чтобы такая крупная воинская часть успешно выдержала натиски врага, не рассыпалась на мелкие части, прошла не одну сотню километров по тылам гитлеровцев, нанося им урон, и наконец пробилась через линию фронта к своим, Флеров видел впервые. Эти люди в его глазах казались героями.

– Капитана даю вам минут на тридцать, не больше, время дорого, – сказал Яхин подполковнику. – Уложитесь?

– Вполне хватит, – ответил Орехов.

– Из особого отдела, капитан, прямо ко мне в штаб корпуса, – Яхин посмотрел на часы, засекая время. – Будем ставить батарее новую задачу.

Особый отдел располагался в обычной палатке. Раскладной стол, пишущая машинка, ящики с документами, заменявшими порой стулья, две раскладушки, заправленные солдатским одеялом, полевой телефон и рация. Капитан и два лейтенанта с петлицами пехотинцев работали над документами. Они вопросительно посмотрели на Орехова.