Рафаэль Сабатини - КОЛУМБ
Взгляд старика стал подозрительным.
— Это ты её брат?
— Я самый. А зовут меня Пабло де Арана.
— Подожди здесь.
Ставень захлопнулся. Пабло с нетерпением ждал и уже вновь взялся за цепь колокольчика, когда заскрипели засовы и распахнулась дверь.
— Можешь заходить.
Он оказался в ухоженном саду, с аллеями, обсаженными миртом. Вдали, за шеренгой кипарисов, апельсиновыми и гранатовыми деревьями, белели стены монастыря.
Беатрис стояла у гранитного фонтана среди серебрянолистых алоэ. В чёрной накидке до пят, в простом сером платье безо всяких украшений. Капюшон она откинула, и в солнечном свете её густые каштановые волосы отливали бронзой. Бледная, с напряжённым лицом, испугом в глазах, наблюдала она за приближением Пабло.
— Слава Богу, ты на свободе, Пабло, — приветствовала она его.
— Свободой я обязан только себе, — отрезал он.
— Я рада… так рада… что они отпустили тебя.
— Отпустили? — Он рассмеялся. — Отпустили на галеры. Вот куда отпустили они меня. Они и ты.
Тем самым он ясно дал понять, что пришёл не как любящий брат. Упрёка она, правда, не приняла.
— Как ты нашёл меня?
— Благодаря случаю. Надеюсь, счастливому. Бог знает, я имею право на удачу. За всю жизнь она редко улыбалась мне.
Беатрис указала ему на гранитную скамью.
— Расскажи мне о побеге.
Пабло сел.
— Галера попала в шторм неподалёку от Малаги. Перед тем как она затонула, я успел прыгнуть в воду. Провёл в море ночь и день, и уже полумёртвого меня подобрали рыбаки. Они же высадили меня в Малаге. Я сказал, что бежал с турецкой галеры, благодаря чему получил приют в монастыре. Потом оказался в Севилье. Дьявол меня забери, если я знал зачем, пока сегодня утром не увидел тебя на монастырской стене. Да и сейчас не уверен, стоило ли мне приходить сюда. Не чувствую, что ты рада меня видеть.
Пока он говорил, Беатрис пристально разглядывала брата. Не остались незамеченными ни его вульгарный наряд вкупе с мечом и плюмажем на шляпе, ни голодный блеск глаз, ни желание предстать в её глазах мучеником. Когда-то из жалости она только и думала, как защитить его от тягот повседневной жизни. Считала себя обязанной оберегать его, потому что они вышли из одного чрева. Убежала с ним из Испании. Пожертвовала бы ради него своей жизнью. Но всё это ушло в далёкое прошлое. Теперь же она находила Пабло отвратительным, зная, что отвращение это возникло в то мгновение, когда в венецианском подземелье он умолял её продать своё тело, чтобы спасти его от заслуженного наказания. И слава Богу, что не до конца она сделала то, о чём он просил, загубив жизнь, отказавшись от счастья. И Беатрис и не подумала скрыть своё отношение к брату.
Возможно, Пабло выбрал неудачный момент для визита. Возможно, что при виде Кристобаля вновь открылись начавшие затягиваться раны. Она села на другой конец скамьи.
— Ты появился столь внезапно, столь неожиданно. И застал меня врасплох.
— Сюрприз, и не из приятных, так надо тебя понимать?
— Какая уж тут радость, если я знаю, что пребывание в Испании грозит тебе опасностью? — В словах её, конечно, была и доля правды.
— Ш-ш-ш! Какого дьявола! — Он торопливо оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. И облегчённо вздохнул, не заметив ничего подозрительного. — Едва ли мне что-то грозит, если я буду держаться подальше от Кордовы. Да и сомнительно, чтобы там кто-либо помнил о случившемся. С другой стороны, ты, конечно, права, и мне лучше уехать из этой проклятой страны. В этом ты можешь мне помочь, Беатрис.
— Помочь?
— Человек не может путешествовать с пустыми карманами. А я, как назло, без гроша, когда деньги нужны мне более всего.
— Я не помню, чтобы они у тебя когда-нибудь были.
— И ты ещё насмехаешься надо мной. — Он вновь изобразил из себя мученика. — Видит Бог, мне никогда не везло в жизни.
— А ты хоть чем-то заслужил это везение?
Кровь бросилась в лицо Пабло.
— Во всём виновата только ты. Ты сломала мне жизнь. А теперь ещё и упрекаешь меня. Думаешь, я не знаю, чем обязан тебе? Думаешь, мне не сказали в Венеции, за что отправляют меня на галеры?
— К галерам тебя приговорили за кражу, — холодно напомнила Беатрис.
— Чтобы тебе проглотить твой бессовестный язык. Если б ты согласилась, я бы давно обрёл свободу. О, они всё мне рассказали. Тебе дали шанс послужить Венеции, и наградой было моё освобождение. Но разве заботила тебя судьба брата? Нет, ты обманула их, забыв обо мне. Обо мне, своём брате. Брате! Наша святая мать, упокой Господь её душу, — он перекрестился, — должно быть, перевернулась в гробу от твоего предательства. И ты, однако, смеешь упрекать меня. Это… это невероятно.
В изумлении смотрела она на Пабло. Он… не притворялся, не играл. Говорил искренне. Верил в то, что именно она виновата во всех его бедах. И в Беатрис медленно закипела злость.
— А они сказали тебе, что от меня требовалось? Сказали, на какую мерзость толкали? Так знай, они хотели, чтобы я поехала в Испанию и обворожила Кристобаля Колона.
— Колона! Кристобаля Колона! — В изумлении у него отвисла челюсть. Ещё не веря услышанному, он повторил: Колона!
В волнении Беатрис сказала ему чуть больше, чем следовало.
— Да, Колона. Они хотели, чтобы я выкрала у него карту и, таким образом, помешала бы ему открыть Новый Свет и навеки прославить Испанию. Вот что от меня требовалось, ради чего я отправилась в Кордову. — Её глаза яростно блеснули. — Теперь ты всё знаешь.
Но, если она пылала яростью, то Пабло совсем уже успокоился.
— Действительно, я этого не знал. Значит, ты приехала в Кордову за картой. А что потом? Что помешало выкрасть её?
Беатрис презрительно усмехнулась.
— Слава Богу, мне открылась та низость, на которую меня толкали. Но из-за тебя, Пабло, я натворила такого, что зачтётся мне и на том свете.
Под «таким» Пабло понимал только одно. Но поверил не сразу.
— Что же ты натворила? Ты говоришь загадками. Тебя попросили что-то сделать, ты вроде бы ничего не сделала, но всё равно считаешь себя виноватой. Глупость какая-то.
— Неужели ты не понимаешь? Колон запал мне в душу. Мы полюбили друг друга.
— Дьявол! Что ты хочешь мне сказать? Ты была его любовницей?
Щёки Беатрис зарделись под пристальным взглядом.
— Ты, конечно, оскорблён. — И прибавила в свою защиту: — Он предлагал мне выйти за него замуж.
— Замуж! Бог мой! Замуж! Вице-король Индий! — Его глаза широко раскрылись. — Ты никогда не лгала, Беатрис, и я должен верить тебе. Но чтобы вице-король хотел жениться на тебе… Матерь Божья! — Он задумался, теребя чёрную бородёнку большим и указательным пальцами правой руки. — А почему бы и нет? Действительно, почему?