Виталий Гладкий - Подвеска пирата
— Придется подождать, — сказал француз, посмотрев на солнце. — Охота продолжается до полудня, после чего хозяева вернутся в лагерь на обед. А во второй половине дня они начнут готовить букан и обрабатывать шкуры.
— А почему бы нам самим не пойти на охоту? — спросил кто-то из матросов. — До обеда еще далеко...
Клод Сушон снисходительно, как на ребенка, глянул в его сторону и ответил:
— Потому, что этого делать категорически нельзя. У каждой общины свои охотничьи угодья. Нельзя без разрешения нарушать их границы. В противном случае жители Тортуги платят штраф, а чужаки, решившие поохотиться без спроса... — Тут француз поднял глаза к небу. — Упокой, Господи, их грешные души...
Гедрус Шелига даже немного задремал в ожидании хозяев. А когда открыл глаза, то едва не закричал от ужаса, увидев перед глазами оскаленную звериную пасть с клыками длиной в мизинец.
— Тихо, собачки, тихо! — раздался густой бас, и страшное видение исчезло. — Ко мне!
Литвин, все еще дрожа от пережитого, осторожно поднялся на ноги и посмотрел на человека в окружении своры огромных псов. Они были выше самого большого дога, а их грудным мышцам мог позавидовать даже леопард. Рядом стоял крепко сбитый чернобородый мужчина в шляпе, напоминающей сомбреро, только с узкими полями — чтобы не мешали во время охоты. Он был одет в короткие штаны и грубую рубаху навыпуск. На поясе из сыромятной кожи у охотника висели нож и пороховница, а под мышкой он держал ружье устрашающего вида — с таким расчетом, чтобы воспользоваться им мгновенно.
Еще двое буканьеров появились поодаль. Они были полны решимости немедленно открыть огонь по незваным гостям, испуганно сбившимся в кучу.
— Доминик, Шарль, Анри, вы что, не узнали меня?! — наконец подал голос Клод Сушон, уснувший так крепко, что поднялся позже всех.
— Теперь узнали, — ответил грубо чернобородый. — Но ты ведь не святой, чтобы на тебя молиться. Кого привел, Клод?
— Хорошие люди. Хотят купить букан, солонины, немного поохотиться...
— Я не знаю их.
— А ты и не можешь знать, Доминик. Это новенькие. Прибыли вчера. Они такой шикарный галеон отбили у испанцев... ум!.. — Клод изобразил воздушный поцелуй. — Им нужен провиант, парни.
— Всем нужен... — проворчал, оттаивая, чернобородый Доминик. — Так говоришь, они испанцев хорошо пощипали?
— Еще как!
— Ну, значит, свои люди... — Доминик опустил ружье; его примеру последовали и остальные двое. — Позвольте пригласить к обеду, — неожиданно церемонно обратился он к Гедрусу Шелиге, признав в нем старшего.
— А где Луи? — спросил Клод.
— Нет больше Луи, — угрюмо ответил Доминик. — Испанцы подстрелили. Они еще ответят за нашего компаньона...
На этом разговоры пока были исчерпаны. Шарль и Анри принялись готовить обед на всю большую компанию, а люди Шелиги пошли вместе с Домеником, чтобы доставить в лагерь шкуру и остальные части убитого и освежеванного быка. Когда похлебка в котле сварилась, а мясо на вертелах хорошо прожарилось, добровольные носильщики возвратились, и вскоре по кругу загуляла чаша с добрым ромом, привезенным с Тортуги.
После обеда разговор с буканьерами пошел как по маслу. Им было выгодно продать букан и солонину на месте, с оказией, а не везти самим на Тортугу. Кроме того, они легко дали согласие и на то, чтобы матросы приняли участие в охоте, потому что мяса нужно было много. Их каменные сердца растопили два больших бочонка рома и специи из запасов «Консепсьона».
На охоту вышли на следующий день, с раннего утра. Буканьеры пошли в одну сторону, а матросы в другую. Голландцам повезло: быка добыли быстро. Когда принялись за разделку туши, с той стороны, где охотились хозяева, неожиданно раздались частые выстрелы. Судя по звукам, стреляли не только из крупнокалиберных ружей буканьеров.
— Испанцы! — встревоженно закричал Клод Сушон. — Их много! Нужно уходить на берег! Иначе все мы здесь будем перебиты!
— Отставить! — рявкнул на него Гедрус Шелига. — Не паникуй! Мы не можем бросить в беде наших новых товарищей. За мной!
Все побежали в ту сторону, где шел настоящий бой, судя по стрельбе. На бегу Литвин облегченно вздохнул: гулкие звуки «бум!.. бум!.. бум!..» — выстрелы из ружей охотников, которые нельзя было спутать ни с какими другими, продолжали перекрывать мушкетную трескотню. Значит, буканьеры еще живы и мужественно отбиваются от превосходящего противника.
Взбежав на невысокий пригорок, Гедрус Шелига жестом показал: «Тихо! Внимание!». Перед ним, как на ладони, раскинулось поле схватки — плато, поросшее травой и кустарником. Обе противоборствующие стороны залегли, но Литвин видел лишь спины испанцев. Их было около двух десятков, а может, и больше — некоторых скрывала высокая трава. Судя по вспышкам во время выстрелов и пороховому дыму, буканьеры не лежали на одном месте, а все время передвигались, создавая впечатление, будто их больше, чем на самом деле.
— Ты, ты и ты — туда! — показал Литвин голландцам на левый фланг. — Клод будет находиться немного сзади, на подстраховке. Только смотрите в оба! Де Фриз и вы трое — пойдете направо. Видите, там ложбинка? Идите по ней. И не вспугните испанцев раньше времени! Остальные останутся со мной. Подкрадываемся поближе, прячемся за кустами и деревьями, бьем наверняка. А затем — в атаку! Возьмем испанцев в клинки. Дождитесь, пока мы не начнем бой в центре. Как только большинство испанцев начнут перезаряжать ружья, так и бросимся на них. Стрелять только по тем, у кого ружье уже наготове. Понятно?
— Понятно! — дружно и с небывалым воодушевлением ответили моряки. — Порвем испанских собак в клочья!
— В плен можете не брать, — «милостиво» разрешил Гедрус Шелига; иначе голландцы его просто не поняли бы. — А теперь — вперед!
Все получилось как нельзя лучше. Увлеченные боем, испанцы не заметили, что у них творится в тылу, и когда там раздались выстрелы и, яростные голландцы, как исчадия ада, обрушились на них, они дрогнули и побежали кто куда.
— Клод! — позвал француза Гедрус Шелига. — Крикни буканьерам, что это мы! Иначе они и нас перестреляют!
Клод Сушон что-то проорал, и стрельба со стороны охотников затихла. А спустя некоторое время откуда-то из-за кустов беззвучно метнулись здоровенные собаки и, рассыпавшись цепью, помчались вдогонку испанцам... Вскоре с той стороны раздались нечеловеческие вопли, в которых смешались ужас, боль и собачий рык.
Наверное, прошло более получаса, прежде чем оживленные участники сражения собрались на небольшой поляне, чтобы подсчитать потери и перевязать раны. Оказалось, все живы, но Анри и Шарль получили ранения, причем у второго пробита грудь. Однако, он держался на ногах, только был очень бледен. Возбужденные псы с окровавленными мордами тоже вернулись, но четверых охотники все же не досчитались. Испанцы ранили и нескольких голландцев, правда, легко. Однако потерь ни среди буканьеров, ни среди матросов, как это ни удивительно, не было. Видимо, сказался фактор внезапности.
